Его знала вся Москва, стр. 29
Спор разгорелся с новой силой. Из библиотеки были затребованы все книги, в которых освещалась грачиная проблема.
И в этот момент телефон прозвонил в третий раз.
– Какие же вы молодцы, товарищи! Как раз в тот день, когда вы оповестили о прилете грачей, я действительно увидел одного. Сердечное вам спасибо за правдивую информацию…
Но этот звонок мы пропустили мимо ушей. Один грач погоды не делает. Допоздна мы решали вопрос, заело профессиональное самолюбие. И все-таки отложили окончательный вывод на утро.
А утром мы узнали, что и в первом, и во втором, и в третьем случае звонил один наш давний знакомый – большой охотник пощекотать нервы. Могу даже раскрыть его инкогнито: известнейший композитор, народный артист СССР Никита Богословский.
Дорогая опечатка
Говорят, что венецианский типограф XV века Альд Мануций, прежде чем отпечатать тираж книги, вывешивал для всеобщего обозрения «Пробные листы», нечто вроде гранок, с тем чтобы каждый мог прочитать их и обнаружить ошибки. Книга должна быть безукоризненной. В наш век оперативной прессы такая схема устарела, но, увы, ошибки обнаруживают и в готовой продукции.
В Белграде выходят две вечерние газеты. Сотруднику одной из них удалось каким-то образом опередить конкурента и опубликовать в текущем выпуске номера самых крупных выигрышей только что проведенной лотереи. Вскоре в редакции раздался телефонный звонок. Человек взволнованно благодарил за радостную весть: он стал обладателем легкового автомобиля. Счастливец пригласил редакционного репортера, а заодно и его друзей отметить столь неожиданное событие в лучшем ресторане города.
Утром следующего дня выяснилось, что сотрудник в таблице перепутал одну цифру. И… машина автоматически перешла к другому человеку. Торжествовал репортер другой газеты. Но тоже недолго. Спасая свою репутацию, редакция приобрела для своего читателя дорогостоящий автомобиль той же марки, который он накануне «выиграл» по неверному номеру.
А легкомысленный сотрудник отделался солидным штрафом. В нашей «Вечерке» до подобной ситуации дело не доходило.
Заголовок
Заведующий отделом писем докладывал на планерке о поступившей накануне почте.
Редактора заинтересовало письмо, в котором читатель жаловался, что водитель троллейбуса нагрубил ему.
– Какой заголовок дадим заметке? – спросил редактор.
– «Редкий случай на транспорте».
На редакционной летучке заголовок был признан лучшим материалом номера и отмечен премией. Повторяю, не заметка, а один лишь заголовок.
Личная точка зрения
Дежурный критик подробно разбирал номер газеты, не скупясь на похвалы. Зато, завершая свой обзор, он со вздохом сказал:
– Четвертая полоса меня огорчила, товарищи, она не оправдала моих надежд…
В тот день на последней полосе была опубликована таблица выигрышей денежно-вещевой лотереи.
Опровержение
Очередной телефонный звонок в редакцию:
– Сколько процентов правды должно содержаться в газетной заметке?
– Все сто.
– Тогда я требую опровержения.
– Что случилось?
– На пятнадцать суток меня осудил не Первомайский районный суд, а Москворецкий.
Опыт по кругу
Будучи гостем берлинской «Вечерки», я отметил для себя очень интересную творческую находку редакции: газета рассказывала о судьбе выпускников одного класса. В поиск ребят, десять лет назад окончивших вместе школу, включились многие люди. Материалы печатались долгое время и вызвали большой творческий резонанс.
Вернувшись в Москву, я поделился опытом друзей со своим коллективом. Идея всем понравилась. Как раз в это время к нам в «Вечернюю Москву» пришло письмо учительницы-пенсионерки А. Колотиловой, которая интересовалась судьбой одного из своих выпусков двадцатилетней давности. Речь шла о 10 «А» 510-й московской школы. Что побудило ее написать в газету? Оказывается, на эту мысль ее натолкнула пьеса В. Розова «Традиционный сбор». Но так или иначе, спасибо учительнице за ее письмо.
Повторив опыт берлинских коллег, мы получили и опубликовали очень интересные материалы о жизни, работе, мечтах и духовном мире наших земляков. Причем в поиск включились не только москвичи, но и жители ряда городов страны, где трудились питомцы столичной школы. В заключение газета собрала за «круглым столом» бывшего классного руководителя и многих ее учеников.
Прошло время, и к нам в редакцию приехал гость – новый редактор берлинской вечерней газеты. На вопрос, что ему больше всего хотелось бы узнать, он протянул газету «Правда», которую он привез с собой. В этом номере отмечался интересный опыт нашей «Вечерней Москвы», рассказавшей о судьбе выпускников одного класса. Именно этот опыт больше всего и заинтересовал нового редактора берлинской «Вечерки».
Опустив глаза
Редактор имел обыкновение читать газету после ее выхода. Как-то утром он вызвал к себе сотрудника отдела информации:
– Кто вам дал право печатать всякую ерунду? Умеете ли вы ценить газетную площадь? Подумайте, что скажет о нас научный мир?
Сотрудник, опустив глаза, молча слушал.
– Вас придется снять с работы, – сухо закончил редактор.
– Сожалею, – спокойно произнес сотрудник, – сожалею, что вы сегодня снимаете меня с работы, проще было вчера снять мою заметку.
И редактору не осталось ничего другого, как признать правоту сотрудника.
Отрывок из повести
Редакция одного из «толстых» литературно-художественных журналов разрешила нам опубликовать отрывок из повести.
Сотрудник газеты, бегло пролистав повесть, выбрал, как ему казалось, сюжетно законченный эпизод. Некий молодой человек приезжает в незнакомый город. Идет по берегу реки и вдруг слышит крик: «Спасите!» Не раздумывая, парень бросается в реку и спасает школьницу.
В редакции отрывок понравился.
– Подадим его броско, – решили в секретариате, – закажем клишированный заголовок, рисунки…
Когда отрывок уже стоял в полосе, редактор вдруг спросил:
– Товарищи, а читал ли кто-нибудь всю повесть?
…Отрывок не увидел света.
Благородный поступок, совершенный героем, был единственным в сложной и запутанной биографии вора-рецидивиста. Да и бросился в воду он лишь для того, чтобы получить вознаграждение.
Да, трудно судить о произведении по отрывку, каким бы эффектным он ни был…
Что легче?
Автор принес очерк.
– Прочтите его при мне, – попросил он.
– А вы долго писали этот очерк? – поинтересовался редактор.
– Тридцать дней.
– Вот видите, а вы хотите, чтобы судьбу очерка я решил за тридцать минут!
Все же автор настоял на своем. Когда редактор дочитал последнюю страницу, собеседник спросил:
– Ну, как?
Разговор принял неожиданный оборот:
– Здесь четыреста строк… Какой гонорар вы рассчитывали получить? – спросил редактор.
– Я как-то об этом не думал, – уклончиво ответил автор. – Рублей двадцать…
– Отлично, – сказал редактор. – Тема устраивает. Герой очерка тоже. А рукопись очень слаба. Выбросьте ее в корзину и напишите другой очерк. Предельный размер – двести строк. Подойдет – заплатим сорок рублей.
Больше этого очеркиста мы не видели.
– Охотно напишу для вашей газеты статью. Обговорим ее размер. Думаю, что на семи страничках раскрою тему.
– Откровенно говоря, мы рассчитывали на другой размер.
– Больший? Меньший?
– Полагали, что трех страничек достаточно.
– Хотите меня скомпрометировать?..
– Отнюдь. Но лучше, чтобы короткую статью прочитали, чем на длинную только взглянули…
– Ну, вы еще скажете, что краткость – сестра таланта…