Вокруг света в восемьдесят дней, стр. 24
Фикс удержал его.
— Минутку, — сказал он.
— Что вы хотите, мистер Фикс?
— Мне надо с вами потолковать о серьёзных делах.
— О серьёзных делах! — воскликнул Паспарту, допивая несколько капель вина, оставшихся на дне его стакана. — Ну что ж, мы поговорим о них завтра. Сегодня мне некогда.
— Останьтесь, — настаивал Фикс, — дело касается вашего господина!
Паспарту при этих словах внимательно посмотрел на своего собеседника.
Выражение лица Фикса показалось ему странным. Он снова сел.
— Что ж вы хотите мне сообщить? — спросил он.
Фикс понизил голос и, взяв за локоть своего собеседника, сказал:
— Вы догадались, кто я такой?
— Ещё бы! — ухмыльнулся Паспарту.
— Тогда я вам признаюсь во всём…
— Теперь, когда я и так всё знаю, приятель! Вот уж совсем неумно! Ну ладно, валяйте. Но сначала позвольте мне сказать, что ваши джентльмены напрасно потратились.
— Напрасно?! — спросил Фикс. — Вам легко говорить. Сразу видно, что вы не знаете, какая сумма…
— Очень хорошо знаю! — ответил Паспарту. — Двадцать тысяч фунтов.
— Пятьдесят пять тысяч фунтов! — поправил Фикс, сжимая руку француза.
— Как! — воскликнул Паспарту. — Мистер Фогг рискнул!… Пятьдесят пять тысяч фунтов!… Ну, тогда ещё больше оснований не терять ни минуты, — добавил он, вновь поднимаясь из-за стола.
— Пятьдесят пять тысяч фунтов, — повторил Фикс, насильно усаживая Паспарту на место и приказав принести ещё бутылку бренди. — В случае успеха я получу премию в две тысячи фунтов. Хотите пятьсот фунтов при условии, что вы мне поможете?
— Помогу вам? — воскликнул Паспарту, вытаращив глаза от изумления.
— Да, поможете мне на несколько дней задержать господина Фогга в Гонконге!
— Это ещё что такое?! Что за вздор вы городите! — вскричал Паспарту. — Мало того что ваши джентльмены следят за моим господином, сомневаются в его порядочности, они ещё вздумали чинить ему препятствия! Мне просто стыдно за них!
— Как? Что вы этим хотите сказать? — спросил Фикс.
— Я хочу сказать, что это просто неприлично. Это всё равно, что обобрать мистера Фогга и вынуть у него деньги из кармана.
— Именно к этому мы и стремимся!
— Так это же западня! — воскликнул Паспарту, возбуждённый действием бренди, ибо Фикс всё время наполнял его стакан и честный малый пил, не переставая. — Настоящая западня! А ещё называются коллеги! Джентльмены!
Фикс ничего не понимал.
— Коллеги! — продолжал кричать Паспарту. — Члены Реформ-клуба! Знайте же, мистер Фикс, мой господин — честный человек, и раз уж он заключает пари, то выполняет его по всем правилам.
— За кого вы меня принимаете? — спросил Фикс, пристально вглядываясь в Паспарту.
— Чёрт возьми! Конечно, за агента членов Реформ-клуба, которому поручено проверять маршрут моего господина, что в высшей степени унизительно! Вот почему, хотя я уже давно вас разгадал, я, разумеется, ничего не сказал мистеру Фоггу!
— Он ничего не знает?… — живо спросил Фикс.
— Ничего, — ответил Паспарту, ещё раз осушая свои стакан.
Сыщик провёл рукой по лбу. Он не решался продолжать разговор. Что ему надлежало предпринять? Заблуждение Паспарту казалось искренним, но это ещё более затрудняло выполнение плана агента. Было очевидно, что француз говорил совершенно чистосердечно и отнюдь не был соучастником своего господина, а ведь этого соучастия Фикс и боялся больше всего.
«Ну что ж, — подумал сыщик, — раз он не соучастник, он мне поможет».
И сыщик вторично решился. Впрочем, у него больше не было времени ждать. Любой ценой надо было задержать Фогга в Гонконге.
— Слушайте! — быстро заговорил Фикс. — Слушайте меня хорошенько. Я вовсе не тот, за кого вы меня принимаете. Я не агент членов Реформ-клуба.
— Вот как! — протянул Паспарту, насмешливо глядя на него.
— Я — полицейский инспектор, у меня поручение от столичной полиции…
— Вы… полицейский инспектор?
— Да, и я это вам сейчас докажу, — продолжал Фикс. — Вот мои полномочия.
Полицейский агент вытащил из бумажника свои документы и показал своему собеседнику полномочия, подписанные начальником лондонской полиции. Опешивший Паспарту, лишившись дара речи, смотрел на Фикса.
— Пари мистера Фогга, — продолжал Фикс, — лишь предлог, с помощью которого он надул и вас и своих коллег по Реформ-клубу, ибо он был заинтересован в том, чтобы обеспечить себе ваше невольное соучастие.
— Но в чём? — воскликнул Паспарту.
— Слушайте. Двадцать девятого сентября в Английском банке была совершена кража пятидесяти пяти тысяч фунтов стерлингов человеком, приметы которого установлены. Так вот, смотрите, они точь-в-точь соответствуют наружности Фогга.
— Ну вот ещё! — закричал Паспарту, ударяя своим могучим кулаком по столу. — Мой господин — самый честный человек на свете!
— А почём вы знаете? — возразил Фикс. — Он ведь вам вовсе незнаком! Поступили вы к нему в день отъезда, а выехал он поспешно, воспользовавшись нелепым предлогом, даже без вещей, захватив с собою лишь большую сумму денег. И вы осмеливаетесь после этого утверждать, что он — честный человек!
— Да! Да! — машинально повторял бедный малый.
— Вы что ж, хотите быть арестованным, как его соучастник?
Паспарту схватился за голову. Он был неузнаваем. Он не смел взглянуть на полицейского инспектора. Филеас Фогг — вор! Он, спаситель Ауды, смелый и великодушный человек! А между тем какие жестокие улики выдвинуты против него! Паспарту постарался отбросить все подозрения, возникшие в его мозгу. Нет, он но хотел верить в виновность своего господина!
— В конце концов чего вы от меня хотите? — спросил он сыщика, страшным усилием воли овладев собою.
— Вот чего, — ответил сыщик. — Я проследил господина Фогга до Гонконга, но этого мало: до сих пор не получен приказ об его аресте, который я затребовал из Лондона. Вы должны помочь мне задержать его в Гонконге…
— Я! Чтобы я…
— А я поделюсь с вами премией в две тысячи фунтов стерлингов, обещанной Английским банком.
— Никогда! — ответил Паспарту, который попытался подняться и снова упал на стул, чувствуя, что и силы и разум изменяют ему. — Мистер Фикс, — произнёс он заикаясь, — если даже всё, что вы мне говорили, правда… если даже мой господин тот самый вор, которого вы разыскиваете… хотя я отвергаю это… я был… я у него на службе… и я видел, что он добр и великодушен… Предать его!… никогда… ни за какие блага мира. Я не из такого теста сделан!
— Вы отказываетесь?
— Отказываюсь.
— Будем считать, что я ничего не говорил, — сказал Фикс, — а теперь выпьем.
— Да, выпьем!
Паспарту чувствовал, что пьянеет всё больше и больше. Фикс, понимая, что надо любой ценой разлучить слугу и господина, решил его доконать. На столе лежало несколько трубок, набитых опиумом. Одну из них Фикс взял и сунул в руку Паспарту, тот поднёс её к губам, зажёг и сделал несколько затяжек; голова его отяжелела под действием яда и склонилась на стол.
— Наконец-то! — сказал Фикс, глядя на неподвижного Паспарту. — Наш господин Фогг не будет предупреждён вовремя об отходе «Карнатика», а если он всё же уедет, то по крайней мере без этого проклятого француза!
И он вышел из таверны, заплатив по счёту.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ,
Во время вышеописанной сцены, которая могла иметь столь серьёзные последствия для судьбы мистера Фогга, этот джентльмен сопровождал миссис Ауду в прогулке по английским кварталам города. С тех пор как миссис Ауда приняла его предложение проводить её до Европы, ему приходилось заботиться обо всех мелочах, необходимых для столь далёкого путешествия. Когда англичанин его склада совершает кругосветное путешествие с одним лишь саквояжем в руках, это ещё куда ни шло! Но женщина, конечно, не способна проделать столь долгий путь в таких условиях. Поэтому возникла необходимость приобрести ей одежду и всё нужное для путешествия. Мистер Фогг выполнил эту обязанность с присущим ему спокойствием и на все извинения и протесты смущённой такой любезностью молодой вдовы неизменно отвечал: