Вокруг света в восемьдесят дней, стр. 16
Паспарту, сидя на нижних ветвях дерева, обдумывал одну мысль, которая, словно молния, пронзила его сознание и всё глубже и глубже внедрялась в его мозг.
Сначала он говорил себе: «Какое безумие!» — но потом стал повторять: «А почему бы и нет? Это, может быть, единственный шанс с такими дикарями!…»
Так или иначе, Паспарту больше не раздумывал, он поспешно, с гибкостью змеи, спустился по ветвям, концы которых доходили до земли.
Часы шли, и вскоре небо несколько посветлело, возвещая о приближении дня. Но всё же было ещё довольно темно.
Время жертвоприношения наступило. Спящие индусы словно воскресли. Толпа зашевелилась. Послышались звуки там-тама. Пение и крики снова усилились. Пришёл час, когда несчастная должна была умереть. В это мгновение двери пагоды распахнулись. Сноп света вырвался изнутри. Мистер Фогг и сэр Фрэнсис Кромарти увидели ярко освещённую жертву, которую двое жрецов влекли наружу. Им показалось, что несчастная стряхнула с себя дурман и, следуя властному чувству самосохранения, пыталась вырваться из рук своих палачей. Сердце сэра Фрэнсиса Кромарти забилось, он судорожно схватил Филеаса Фогга за руку и почувствовал, что эта рука сжимает раскрытый нож.
В это время толпа пришла в движение. Молодая женщина снова впала в оцепенение, вызванное парами конопли. Она прошла сквозь ряды факиров, которые провожали её ритуальными возгласами.
Филеас Фогг и его товарищи, смешавшись с толпой, последовали за процессией.
Минуты через две они дошли до берега реки и остановились меньше чем в пятидесяти шагах от костра, на котором лежало тело раджи. В полутьме они видели, как бесчувственное тело женщины положили рядом с трупом её мужа.
Затем к пропитанным маслом дровам поднесли зажжённый факел, и они тотчас же вспыхнули.
В этот миг сэр Фрэнсис Кромарти и проводник еле удержали Филеаса Фогга, который в порыве благородного безрассудства готов был броситься в костёр…
Филеасу Фоггу удалось уже оттолкнуть своих спутников, как вдруг произошло нечто неожиданное. Раздался всеобщий крик ужаса. Толпа в страхе распростёрлась на земле.
Старый раджа ожил! Словно привидение, он поднялся со своего ложа, взял молодую жену на руки и сошёл с костра, окутанный клубами дыма, придававшими ему призрачный вид.
Факиры, стража и жрецы, охваченные внезапным ужасом, приникли к земле, не смея поднять глаза и лицезреть подобное чудо!
Бездыханная жертва невесомо покоилась на мощных руках. Мистер Фогг и сэр Фрэнсис Кромарти застыли на месте. Проводник в страхе склонил голову, Паспарту, без сомнения, тоже был потрясён!…
Воскресший раджа остановился возле мистера Фогга и генерала и отрывисто сказал:
— Бежим!…
То был не кто иной, как Паспарту, который пробрался к костру под прикрытием густого дыма. Паспарту, который, воспользовавшись темнотой, вырвал молодую женщину из рук смерти. Паспарту, который среди всеобщего смятения блестяще сыграл свою роль!
Через мгновенье все четверо скрылись в лесу и вскоре крупной рысью неслись на своём слоне. Но крики, проклятья и свист пули, пробившей шляпу мистера Фогга, показали, что хитрость их открыта. На пылавшем костре выделялось тело старого раджи. Жрецы, очнувшись от оцепенения, поняли, что их жертву похитили.
Они тотчас бросились в лес. Стража следовала за ними. Вдогонку похитителям раздался залп, но они быстро неслись вперёд и вскоре стали недосягаемы для пуль и стрел преследователей.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
Смелое похищение удалось. Паспарту долго посмеивался, вспоминая о своей удаче. Сэр Фрэнсис Кромарти крепко пожал руку отважному малому. А мистер Фогг сказал ему «хорошо», что в устах этого джентльмена было высшей похвалой. На это Паспарту ответил, что вся честь предприятия принадлежит его господину. Ему же просто пришла в голову одна смешная мысль; его забавляло, что на несколько мгновений он, Паспарту, прежний гимнаст и бывший сержант пожарной команды, превратится в старого набальзамированного раджу, мужа прелестной женщины!
А молодая индуска всё ещё не приходила в себя. Завёрнутая в дорожное одеяло, она покоилась в одной из корзин.
Слон, направляемый уверенной рукой парса, быстро бежал по ещё тёмному лесу. Спустя час они были уже на широкой равнине. В семь часов сделали привал. Молодая женщина всё ещё пребывала в полном беспамятстве. Проводник влил ей в рот несколько глотков разбавленного бренди, но действие одурманивающих паров ещё продолжалось.
Сэр Фрэнсис Кромарти, знавший, как долго длится состояние сна от действия паров конопли, нисколько не беспокоился.
Но если выздоровление молодой женщины и не вызывало у генерала сомнений, то её будущее представлялось ему менее ясным. Он прямо заявил Филеасу Фоггу, что если миссис Ауда останется в Индии, то неминуемо попадёт в руки своих палачей. Эти фанатики рассеяны по всему полуострову и, невзирая на все старания английской полиции, сумеют разыскать свою жертву, будь то в Мадрасе, в Бомбее или в Калькутте. В подтверждение сказанного сэр Фрэнсис Кромарти сослался на недавно имевший место случай. По его мнению, молодая женщина будет в безопасности только за пределами Индии.
Филеас Фогг ответил, что он отдаёт себе в этом отчёт и примет нужное решение.
Около десяти часов утра проводник сообщил о прибытии на станцию Аллахабад. Отсюда вновь начиналась прерванная железнодорожная линия. Расстояние между Аллахабадом и Калькуттой поезда проходили менее чем за сутки.
Следовательно, Филеас Фогг прибудет вовремя, и ему удастся попасть на пароход, отходящий в Гонконг на следующий день, 25 октября, в полдень.
Молодую женщину поместили в одну из комнат на вокзале. Паспарту было поручено приобрести для неё различные предметы туалета: платье, шаль, меха и прочее — всё, что удастся найти. Филеас Фогг открыл для этой цели неограниченный кредит.
Паспарту сейчас же направился в город и быстро обежал его улицы. Название Аллахабад означает «град божий», это один из наиболее почитаемых городов Индии, куда стекаются паломники со всего полуострова, ибо расположен он у слияния двух священных рек — Ганга и Джамны. Согласно сказаниям «Рамаяны», Ганг берёт своё начало на небе, откуда по милости Брамы спускается на землю.
Делая всевозможные покупки, Паспарту быстро осмотрел Аллахабад с его великолепной крепостью, ставшей ныне государственной тюрьмой. Раньше это был большой город с сильно развитой торговлей и промышленностью. Теперь там нет ни того, ни другого. Паспарту безрезультатно разыскивал магазин с модными товарами, словно он был на Риджент-стрит, и в конце концов оказался в лавке старого несговорчивого еврея-перекупщика, где нашёл нужные ему вещи: платье из шотландской материи, широкое манто и великолепную шубу из меха выдры, за которую, не задумываясь, заплатил семьдесят пять фунтов стерлингов. Затем, торжествуя, он вернулся на вокзал.
Ауда понемногу приходила в себя. Действие дурмана, которому подвергли её священнослужители из пагоды Пилладжи, мало-помалу ослабевало, и её прекрасные глаза приобретали вновь свою индийскую мягкость.
Некогда король-поэт Усаф Уддауль прославил прелести королевы Аменагара; он говорил:
«Её сверкающие волосы, разделённые ровным пробором, обрамляли нежные и тонкие щёки, блиставшие свежестью и белизной. Чёрные брови были подобны луку бога любви Кама, а под длинными шёлковыми ресницами в чёрных зрачках её громадных прозрачных глаз, словно в священных озёрах. Гималаев, отражался чистейший небесный свет. Точёные, ровные белые зубы сверкали меж смеющихся губ, как капли росы в чашечке полураскрывшегося цветка граната. Её маленькие уши были изящно закруглены, её розовые руки и крохотные ножки, подобные бутону лотоса, ослепляли, словно драгоценные жемчужины Цейлона или прекраснейшие бриллианты Голконды. Её тонкая и гибкая талия, которую легко можно было обхватить одной рукой, подчёркивала изящную округлость бёдер и высокую грудь, которой цветущая юность придавала столько прелести; под складками шёлковой туники она казалась отлитой из чистого серебра божественной рукой предвечного ваятеля Виквакарма».