Что в имени тебе моем... (СИ), стр. 53
- Надин, ты выйдешь за меня?
- Но я даже не знаю твоего имени, - вдруг смутилась девушка.
- Что в имени тебе моем... - Зимрул взял ее за руку, - Разве имя имеет значение?
Девушка молчала, потупившись, тогда Зимруд стал говорить горячо:
- Для тебя я просто мужчина, а ты для меня просто женщина. Ты ведь выйдешь замуж за мужчину, а не за его имя. Любить тебя будет мужчина, а не его имя! Что тебе в моем имени, желанная моя?
- Любить... - прошептала Надин.
- Любить, - прошептал Зимруд.
Он был уверен в том, что обещал ей. Он будет любить ее всю свою жизнь, до самой смерти. Других женщин у него больше не будет. Что бы не послала им судьба, они встретят это вместе. Остальное не важно.
Потому слезы навернулись на его глаза, когда девушка робко ответила:
- Хорошо, я согласна.
Осторожно притянув ее в свои объятия, Зимруд прикрыл глаза, замер, поняв, наконец, смысл того заклятия, что наложила на него Мелисандра. Она хотела, чтобы царь влюбился. По-настоящему, когда забываешь весь мир, все, даже собственное имя. И ничего не важно, кроме единственно ценного - любимого человека. И потерять его никак нельзя, потому что в нем твоя жизнь.
Иссилион, по-прежнему в одеянии с капюшоном, скрывающим лицо, обвенчал их в храме перед лицом Создателя, просто как мужчину и женщину, а после омыл водой священного источника. Застегнув на их запястьях простенькие серебряные браслеты-символ брака, Иссилион сказал, обращаясь к Надин:
- Твой отец будет ждать тебя здесь завтра и каждый день. А сейчас или со своим мужем. Будь счастлива.
Молодожены поклонились на прощание, и ушли, а вслед им смотрели Горгор, Карис, Иссилион и остальные духи-хранители дворца. Горгор перевел взгляд на Иссилиона, тот смахивал слезы, и добродушно проворчал:
- Эй, нечего тут сырость разводить. Одно слово, водный!
- Молчал бы уж, каменное твое сердце!
- Это у меня каменное? - вскипел тот, чье настоящее имя было как раз таки Валун, - Это у меня каменное?!
- Ой, молчите уже. Порадовались бы, что ваши дети обрели свое счастье.
- Да, - Горгор устыдился, - Еще бы им долгих лет жизни. Как не хочется снова и снова переживать своих детей...
Все трое вздохнули. Ибо недолог век человеческий, и духу все равно придется похоронить и детей своих, и детей их детей... Жаль... Но пока все живы, да здравствует жизнь!
Глава 33.
По дороге Зимруд предупредил девушку, что ответит на все ее вопросы, но через пару дней, а пока пусть верит ему. Просто верит. И Надин поверила, она ведь отдала ему свою жизнь, так что такое два дня? Наконец они добрались до огромного каменного строения, даже не здания, а почти что города в городе, и подошли к маленькой дверце в стене. Зимруд порадовался, что они подошли к служебному крылу дворца и отсюда не видны знаменитые висячие сады.
- Что это? Такое огромное здание, кто в нем живет? - прошептала Надин, потрясенная размерами.
На что Зимруд ответил, озираясь по сторонам:
- Это дворец Владыки.
- Владыки? А ты откуда знаешь?
- Ээээ... Ну, я как бы с ним знаком... - рассеянно отвечал Зимруд, он был в данный момент очень озабочен тем, чтобы их никто не увидел.
На его условный стук дверца отворилась, ее открыла рослая рыжеволосая женщина и быстро втащила обоих внутрь. Захария просто вся извелась дежурить у потайной двери, ожидая, когда, наконец, Зимруд вернется, а потому от радости чуть не потеряла голову. Однако, когда она взглянула на девушку, что царь привел с собой, у нее вырвался возглас:
- Боже, как она похожа на...
- Ради Бога, женщина, не надо имен! Умоляю, Захария! - зашептал Зимруд, опасаясь, как бы она не сказала лишнего, - нам бы какую-нибудь комнатку, где нас никто не найдет...
Захария весьма двусмысленно улыбнулась своему царю, понимая его нетерпение:
- Комнатку? Ну-ну, посмотрим, что сможем найти... идите за мной.
Захария знала этот дворец как свои пять пальцев. В отличие от Гульшари, которая в составе свиты незабвенной Нитхиль, приехала в Симхорис как ее камеристка, она родилась здесь. Мать Захарии, так же как и бабушка, работала на кухне, а отец был дворцовым садовником. Все детство и юность прошли в этом дворце, впрочем, она и сейчас живет здесь, думала женщина. Однако, давно это было... Захария вспомнила, как ее, тогда молодую и красивую кастеляншу выбрали в личные камеристки для юной царицы, прекрасной Нитхиль. Веселой, смешливой, ее голосок звенел, как колокольчик... Они тогда были скорее подружками любимой жены Владыки, чем прислугой. Маленькая черноволосая и черноглазая перчинка Гульшари, высокая рыжая сероглазая Захария и светлая девочка Нитхиль - лучистые зеленые глаза и золотые, как солнечные лучи волосы. Захария усмехнулась про себя, теперь Гульшари просто колобок, а сама она далековата от стройности и скорее напоминает шкаф для одежды. Обе камеристки были постарше молодой царицы, но это не мешало всем троим носиться по верхней террасе сада как малолетним девчонкам, смеясь и озорничая. А потом все кончилось в одночасье. Не стало их светлой девочки...
И началась эта странная, унылая жизнь в гареме, полном разнообразных женщин. Уже не было прежней свободы и веселья. А эта девочка, которую привел Зимруд, была так похожа на Нитхиль, тот же лучистый взгляд, полный радости и жизни. Может быть, все-таки случится чудо, и все они снова заживут свободно, как раньше. Ей очень хотелось надеяться.
Погруженная в воспоминания Захария уверенно шла вперед. Конечно же, она сразу придумала, где спрятать молодоженов. У ее старой бабушки. Пока женщина вела царя по узким коридорам старой части дворца, где жили слуги, Владыка размышлял о том, как странно поворачивается судьба, и теперь он, царь, прячется в закоулках собственного дома, трепеща, чтобы его, не дай Господь, кто-нибудь не узнал. Забавно.
Но вот они пришли. Захария обратилась к полуслепой старушке, что сидела у маленького оконца и наощупь лущила горох в глиняной миске:
- Бабушка, я пришла.
- Захария, девочка моя, - морщинки лучились удовольствием, - А кто это с тобой?
- Это... мои друзья. Им негде переночевать. Пусть поживут в моей старой комнате несколько дней.
- Пусть. Девочка моя, проводи гостей. Захария, - забеспокоилась старушка, - может они голодные? Накорми их, там похлебка на печи.
- Я накрою им прямо в комнате, - ответила Захария, ведя гостей в маленькую чистую клетушку с одной узкой кроватью, застеленной лоскутным одеялом.
В комнатке еще был стол и один деревянный стул. Все простое, грубое. Но этого ведь вполне достаточно. Много ли человеку надо? Место, где можно укрыться и поспать, еда. Да еще любовь. У Зимруда на глаза навернулись невольные слезы. Столько любви таилось в этом бедном жилище, сколько он за всю жизнь не видел в своем роскошном дворце! Захария принесла им поесть и, наскоро простившись, убежала в покои Владыки, к заждавшейся Гульшари. Та, наверное, совсем изнервничалась в неведении. Перед уходом успела сказать:
- Я приду завтра утром. И не забудьте про плащ. Ну, будьте счастливы!
Они остались одни. Смущались оба.
Зимруд подошел к девушке вплотную, аккуратно снял с ее головы покрывало и широкий платок, под которым она прятала волосы.
- Какие красивые, - он легко перебирал светлые, почти белые пряди пальцами, - Ты такая красивая, жена моя...
- Ты тоже прекрасен, господин, - Надин покраснела от собственной смелости.
- Зови меня муж, - сказал Зимруд.
- Муж...
Муж... от этих ее слов, сказанных тихим голосом, мужчина словно зажегся сладким пламенем, такого еще никогда с ним не было. Может, совсем давно, в юности, но он уже не помнил. Зимруд забыл о еде, о неприятностях, которые ожидают его за стенами этой маленькой комнатки, обо всем. Он глухо прошептал, срываясь на дрожь: