Противостояние. Обама против Путина, стр. 34

2015 г.

Маски отброшены. Приличия — тоже

Как нас пытаются лишить Победы

Казалось бы, кто победил Гитлера и кто внес в это наибольший вклад — не вызывает никаких сомнений. Но нет. Нам продолжают говорить, что Победа была оплачена слишком большой ценой. Что сама эта победа вовсе не была победой, как пишет один из авторов англоязычной газеты «Москоу Таймс»: ведь через 20 лет в СССР жили хуже, чем в Японии или в Германии, а значит — разве это была победа? Нам говорят, что освобождение крестьян в 1861 году было более важным событием в нашей истории, чем Великая Отечественная война.

Откуда все это? И чем вызвано? Откуда это неукротимое желание доказать, что нам нечего праздновать 9 мая? Ответ прост: это раздражение. Раздражение, вызванное тем, что мы в очередной раз выстояли. Выстояли как нация, как народ и как страна. И для некоторых это просто непереносимо.

Русофобия возникла на Западе давно. В своем отношении к России британский демократ Чемберлен смыкался с германским нацистом Гитлером. Германский фюрер пошел на восток не столько для того, чтобы бороться с коммунизмом, а чтобы уничтожить и подчинить нашу страну и наш народ. Эта русофобия, не нашедшая удовлетворения, ненависть к независимой, не поддающейся подчинению, не желающей покоряться стране и питает неизменное желание опровергнуть, опорочить, принизить нашу Победу.

В чем нас только не обвиняют! В нарочитом, пафосном патриотизме. В бряцании военными мускулами на военных парадах. В искусственном подогревании общественных настроений. И так далее, и так далее. «Да что вы там такое празднуете!» — скептически и зло доносится в наш адрес.

Что мы празднуем? Мы празднуем то, что выжили как нация. Мы не покорились и выжили тогда, когда многие страны и народы просто легли под Гитлера, например, Словакия или пол?Франции во главе с маршалом Петеном, или же с радостью присоединились к нему, как Испания при Франко, Италия при Муссолини, Румыния при Антонеску, Венгрия при Хорти и многие другие. Напомним: на военную машину гитлеровской Германии тогда работала почти вся Европа. Помимо Италии, Австрии, Испании, Венгрии, Румынии и части Франции Гитлера поддерживали правители Австрии, Болгарии, Норвегии, Португалии, Словакии, Финляндии. А Турция и Швеция хранили трусливый нейтралитет.

Французы в оккупированном Париже, венгры в Будапеште или жители Брюсселя могли похвастаться, что неплохо жили и в годы войны. Мы тем же самым похвастаться не могли. Мы не можем сравниться с Европой по объему съеденных в годы войны окороков и сношенных фильдеперсовых чулок, без которых не мыслили себе жизни состоятельные европейки. У нас совсем другой отсчет. Неизмеримо более трагичный, но и неизмеримо более героический.

При всем том вкладе и всех жертвах, которые понесли в той войне Америка и Великобритания, их вклад и их жертвы невозможно соотнести с нашими. Напомним: Великобритания потеряла во Второй мировой 370 тысяч человек, США — 454 тысячи. Да, это наши подлинные братья по оружию. Но, к счастью для этих стран, на их землю так и не ступила нога гитлеровцев. Они победили, сражаясь на чужой территории. Мы же гнали врага до Берлина со своей. Американский историк Ричард Пайпс ненавидит Россию и почти не скрывает этого. Но на прямой вопрос о том, кто сыграл решающую роль в войне, ему пришлось дать не менее прямой ответ: «Гитлер и немецкий Вермахт были побеждены Советским Союзом. Мы сыграли серьезную роль, но победили вы, вы сломали Вермахт…Никто не сомневается, что Вы играли ключевую роль в той борьбе».

Сомневаться трудно: против нас тогда сражались 190 германских дивизий, а против наших союзников вместе взятых — всего 56. Так что Пайпс всего лишь признал очевидное. Но есть и те, кому очевидное признать нет сил. Кого бесит само по себе существование сильной и самостоятельной России. Они будут и впредь стараться подрывать и уничтожать нашу веру в себя. Если мы не дадим этого сделать, то одержим тем самым еще одну, и очень важную победу.

2005 г.

Сталин и Гитлер: знак равенства?

4 июля 2009 года в Вене, в комитете Парламентской ассамблеи ОБСЕ по демократии была принята резолюция, уравнивающая сталинизм и нацизм. В этом документе перед Россией как участником ОБСЕ было выдвинуто требование: отказаться от «демонстраций во славу советского прошлого» и избавиться от структур, «приукрашивающих историю». Кроме того, ОБСЕ предложил учредить общеевропейский день памяти жертв сталинизма и нацизма, приурочив его к подписанию пакта Риббентропа — Молотова 23 августа 1939 года.

Таким образом, часть Европы (часть, потому что далеко не вся Европа с этим согласна) поставила на одну доску Советский Союз и Третий рейх. Именно в этом — подлинное содержание резолюции. Но возникает вопрос: а что было бы, если бы советские солдаты и армия страны, которой руководил в то время Сталин, не стали бы освобождать Европу от гитлеровских войск? И вместо того, чтобы поливать кровью поля и дороги Европы, спасать Краков и заключенных концлагерей, остановилась бы на нашей западной границе, оставив Европе возможность самой разбираться с Адольфом Гитлером? Судьба Европы была бы совсем иной.

Что же касается приукрашивания истории, нелишне было бы самой Европе вспомнить о своей истории периода Второй мировой. Пока советские солдаты гибли на Восточном фронте, Париж жил весело и даже широко. Работали рестораны, театры, кафе и казино, а сами французы — если не все, то большинство — наслаждались жизнью. Это подтверждает недавняя выставка фотографий жизни Парижа периода оккупации, которая состоялась во Франции и вызвала шок у самих французов. На фото — беззаботные, улыбающиеся лица веселых парижанок, бойко шагающих на высоких каблучках под ручку с офицерами германского вермахта.

Освенцим, Бухенвальд, Сталинград, война на далеком Восточном фронте или в песках Северной Африки? Их это мало касалось. Парижанки не могли обойтись без духов и теплой воды — и охотно шли на «контакты третьей степени» с германскими офицерами. Да, были французы, которые пошли в Сопротивление, были и такие, кто отдал жизнь за свою родину. «Пламя французского Сопротивления не должно погаснуть и не погаснет», — взывал к французам из Лондона генерал де Голль. Но вот свидетельство английского журналиста и писателя Александра Верта, жившего в послевоенные годы во Франции: «Во Франции не было тогда пламени, лишь едва тлело несколько угольков, имелось очень мало горючего материала, который мог бы вспыхнуть для сопротивления внутри страны».

Не сопротивлялась не только Франция. У Гитлера в союзниках была добрая треть Европы, той самой, которая после войны постаралась об этом быстро забыть. Напомним: вместе с Гитлером были Италия, Венгрия, пол?Франции по главе с маршалом Петеном, Хорватия, Словакия, Норвегия, Испания, Португалия, Румыния, Болгария. Эти страны не просто соглашались с тем, что делали германские нацисты, но и помогали им в их преступлениях. Почти каждая европейская нация имела собственных нацистов и делегировала на Восточный фронт своих отпрысков сражаться с Россией на стороне фюрера. У добропорядочной и нейтральной Швеции были милейшие отношения с гитлеровским рейхом, финны добровольно выдали Гиммлеру несколько тысяч человек левых и антифашистских убеждений, а Швейцария с удовольствием хранила в своих банках слитки золота, отлитого из зубных коронок и украшений жертв концлагерей…

И вот эта Европа — Европа с грязной совестью, не признавшаяся в своем соучастии в гитлеровских преступлениях и не покаявшаяся за них — рассуждает о высокой морали, пытаясь прикрыть свое прошлое белыми одеждами праведников. Но праведников в руководстве довоенной Европы просто не было.

Сейчас вся Европа вспоминает пакт Риббентропа — Молотова. А как насчет Мюнхенского сговора, господа? Вас коробит так называемый раздел Польши, но почему мы не слышим возмущения по поводу дружеской встречи глав демократической Франции и демократической Великобритании с Гитлером и Муссолини в Мюнхене в 1938 году. Там, в Мюнхене западные демократии — из соображений собственной безопасности — разрешили нацистам захватить Чехословакию, лишь бы Гитлер начал двигаться на восток, а не на запад. И разве Сталин, пытаясь выиграть время и подписав договор с Риббентропом, не действовал по правилам, уже написанным высоконравственными европейскими демократиями? Разве он играл не в созданную ими игру? Когда я сказал об этом на одной публичной дискуссии в Лондоне, британская аудитория, непривычная к правде, отреагировала возмущенным гулом. Но ни один человек не встал и не опроверг сказанное.