Противостояние. Обама против Путина, стр. 31
«Передвижение за исторически короткий период линии безопасности, пролегающей между Востоком и Западом, с берегов Эльбы на тысячу миль на восток с одновременным изменением роли НАТО и размещением передовых военных технологий в Восточной Европе, не могло быть встречено согласием со стороны России», — пишут Киссинджер и Шульц. Об этом же сегодня говорят в Берлине и Париже, в Лондоне и Брюсселе.
Да, скажете вы, понимания наших озабоченностей и мотивов на Западе стало больше, но изменится ли что?нибудь в реальной политике? А это будет, прежде всего, зависеть от нас. Выдержим характер, не пойдем на поводу у тех, кто призывает сейчас начать вымаливать прощение у США и Евросоюза за то, что слегка потрепали им нервы и нанесли поражение Саакашвили, будем вести диалог с ясных, а по необходимости и с жестких позиций — позиций выстраданных и продуманных, и тогда, возможно, с нами начнут намного больше считаться.
Напротив, проявим слабость и малодушие, начнем суетиться и вновь, как в 90?е годы, пытаться навязывать Западу нашу дружбу, — и тогда лишь убедим страны НАТО в том, что пятидневная война была не более чем странной конвульсией, на которую не следует обращать серьезного внимания.
От того, какой мы выберем путь, во многом зависят и перспективы втягивания в НАТО такой архиважной страны, как Украина. Обратите внимание: сегодня Запад в замешательстве. Голоса сторонников скорейшего приема Украины и Грузии в альянс тонут в сомнениях тех, кто считает, что это может втянуть Запад в военный конфликт с Россией и вообще крайне усложнит отношения с Москвой. А ведь до кавказской войны такие голоса были на Западе в явном меньшинстве. Откуда столь заметный сдвиг — понятно. Он напрямую связан с учетом фактора России, который неожиданно для многих на Западе вновь приобрел значение и вес.
«О каких санкциях вы говорите в отношении страны, которая поставляет вам нефть и газ?» — горестно вопрошает министр иностранных дел Франции Бернар Кушнер, который сначала сам заикнулся было о санкциях. «Изоляция России не может быть долгосрочной политикой, — пишут Киссинджер и Шульц. — Она, с одной стороны, неосуществима, а с другой — нежелательна. Нельзя изолировать страну, занимающую восьмую часть суши, примыкающую к Европе, Азии и Среднему Востоку и к тому же обладающую запасами ядерного оружия, сравнимыми с американскими».
Это — вразумительный ответ сторонникам линии на изоляцию России, типа нервно мигающего Джона Маккейна.
В этих словах есть послание и нам: Россию воспринимают на Западе как важнейшую мировую державу, взаимодействие с которой жизненно необходимо для самого Запада. Пора и нам уже начинать относиться к самим себе так же. Необязательно при этом истово кричать «Вперед, Россия». Но просто исходить из того, что разумную силу в мировой политике всегда уважают. А вот слабость и нерешительность не прощают никогда.
2008 г.
«Большая семерка», БРИКС, Россия
Тема взаимоотношений между Россией, «большой семеркой» и новыми центрами экономической силы выходит на первый план, поскольку «большая семерка» окончательно решила обособиться от России. В силу этого и интерес России к этой организации резко снизился. В таких странах, как Польша, это радостно и наивно восприняли как признак того, что Россия превратилась в изгоя. Удивительно узкий, провинциальный, да и просто неумный взгляд. Руководители страны?изгоя не встречаются на той же неделе, когда прошел саммит «семерки», сначала с премьер?министром одной из стран «семерки», а затем с лидерами Турции и Азербайджана. Если уж на то пошло, то Турция будет повесомее, чем Польша, как на них не поглядеть: и по объему экономики, и по военной мощи, и по политическому влиянию. И польским газетам полезно было бы об этом помнить.
Не менее важно и то, что в начале июня 2015 г. в Москве состоялось весьма знаковое событие — первый в истории парламентский форум БРИКС.
В Москву приехали спикеры и члены руководства парламентов Китая, Бразилии, ЮАР и Индии. Россию представляли на форуме председатели Госдумы и Совета Федерации Сергей Нарышкин и Валентина Матвиенко. Значение этого события в том, что у БРИКС появилось собственное парламентское измерение. Это говорит о новой степени политической зрелости организации, причем организации, объединяющей страны, которые входят в число крупнейших экономик мира: их совокупный ВВП в 2014 году достиг 30 процентов от мирового ВВП. И если 5–6 лет назад на Западе снисходительно рассуждали о том, что БРИКС — это не более чем политический мираж, то теперь такие разговоры уже просто неуместны.
На форуме справедливо отмечалось, что сегодня страны БРИКС — одна из главных движущих сил мирового развития. Растет и их политический вес. И совершенно очевидно, что в условиях, когда Запад пытается изолировать и всячески ограничить нашу страну, демонстративная активизация контактов с Россией является прямым вызовом Вашингтону и их союзникам со стороны Китая, Бразилии, Индии и ЮАР. И если для «семерки» Россия является объектом давления, то для стран БРИКС она является важнейшим партнером. О сдвигах в силовых полях современного мира — наш сегодняшний комментарий.
Мир стремительно меняется, но Барак Обама и некоторые другие лидеры Запада упорно делают вид, что это не так.
Они упорно делают вид, что глобальные проблемы способна решать «большая семерка», хотя с утратой России эта структура превратилась всего лишь в еще один клуб друзей США, и не более того. В отсутствие не входящих в Запад и ведущих мировых держав, прежде всего Китая, России, Индии, «большая семерка» на глазах превращается в устаревающий формат. Она уже не соответствует распределению ролей ни в мировой экономике, ни в мировой политике. Отсюда — беспрецедентная критика саммита, которая заполнила на этой неделе западные СМИ.
«Народы больше не верят, что на этих встречах возможно принятие конкретных решений по текущим глобальным проблемам», — указывает Le Figaro. — «Встречи G7 теперь представляются как кружки, на которых публично озвучиваются проблемы, но никто не берется за куда более трудное дело — их решение».
Действительно, всем ясно: «большая семерка» страдает сердечной недостаточностью. Ее сил и ресурсов просто недостаточно для решения как глобальных, так и крупных региональных проблем.
Да, пока еще совокупный ВВП стран «большой семерки» немного опережает совокупный ВВП стран БРИКС: 34,7 против 32,5 триллиона долларов (данные МВФ за 2014 год). Однако при тех темпах роста, которые демонстрируют как минимум Китай и Индия, и при том застое, которые наблюдается в Европе, этот разрыв, несомненно, будет преодолен в ближайшие 2–3 года, и уже в 2018?м страны БРИКС наверняка обойдут по объему ВВП развитые экономики, объединенные в «большую семерку».
Этот процесс практически необратим. Если доля США в мировой экономике в 1960 году составляла 44 процента, а в 1990?м — 25 процентов, то в 2014?м она составила немногим более 16 %. Тенденция очевидна.
А вслед за перераспределением экономического веса на мировой арене неизбежно произойдет — и уже происходит — и перераспределение и веса политического.
Сегодня «большая семерка» нужна и важна для США и проамериканских элит в других странах, прежде всего потому, что позволяет зафиксировать проамериканское единство западного альянса. Вот и сейчас Обаме было крайне важно получить дальнейшую поддержку своей политики в отношении России, прежде всего в вопросе о санкциях.
Да, американской дипломатии удалось добиться формального единства всей «семерки» по этому вопросу. Но не надо делать вид, что это подлинное единство. Если бы это единство было подлинным, то сразу же вслед за «семеркой» не прошла бы весьма успешная и символическая встреча Владимира Путина с премьером Италии Маттео Ренци в Риме. Интересная история: вроде бы поддержав жесткий курс Обамы в отношении Москвы, глава итальянского правительства тут же поспешил на встречу с Путиным — с тем, чтобы поговорить о реальных интересах своей страны, которой очень нужны и торговые, и экономические, и политические связи с Россией. И, как известно, Италия далеко не единственная такая страна в Евросоюзе.