Энциклопедический словарь (Т-Ф), стр. 138

А. С — в.

Федр

Федр — древнеримский баснописец. Латинское имя его было не Phaedrus, а скорее Phaeder; в пользу этой формы свидетельствуют надписи и древние грамматики. Жил Ф. в 1 в. по Р. Хр.; родом был из римской провинции Македонии. В Италию попал, вероятно, еще очень молодым; судя по заголовку его произведений, он был вольноотпущенником Августа. Честолюбие побудило его заняться поэзией. Он решил переложить латинскими ямбами Эзоповы басни, но уже во 2-й книге вышел из роли подражателя и написал басню на сюжет из жизни Тиберия. Стремление поэта сблизить темы своих произведений с современностью оказалось гибельным для него, так как в это время императорская власть начинала уже преследовать свободу литературы, а многочисленные доносчики жадно пользовались всяким случаем для возбуждения процессов по оскорблению величества. Всемогущий любимец Тиберия, Сеян, усмотрел в некоторых баснях намек на свою особу и причинил поэту много неприятностей, может быть даже отправил его в изгнание. При Калигуле Ф., вероятно, выступил с третьей книгой своих басен. Этой книгой поэт хотел закончить свою поэтическую деятельность, чтобы «оставить что-нибудь для разработки и своим будущим собратьям», но это не помешало издать ему четвертую и пятую книги. Умер Ф., вероятно, около 87 — 88 гг. по Р. Хр. Одному из своих покровителей он гордо заявлял, что имя его будет жить, пока будут чтить римскую литературу, но он рассчитывал скорее на будущие поколения, чем на современников, отношение которых к нему он сравнивает с отношением петуха к жемчужному зерну. Стремясь исключительно к славе, Ф. не домогался никаких материальных выгод. Главная его заслуга заключается в том, что он ввел в римскую литературу басню, как самостоятельный отдел; раньше она встречалась в произведениях разных писателей только спорадически. Несмотря на неоднократные заявления баснописца о своей самостоятельности, он в лучших своих произведениях остается только подражателем Эзопа. Его попытки сочинять басни в духе Эзопа следует признать неудачными. Так напр., Лессинг совершенно справедливо осудил басню 4, 11, которую Ф. выразительно называет своей собственностью. Мораль басни Ф. часто навязывает своему читателю; иногда, судя по выводу, он даже не понимает смысла переводимой им греческой басни; весьма часто, наконец, он удаляется от простоты избранного им рода поэзии и сбивается на сатиру. Гораздо удачнее те стихотворения Ф., где он рассказывает о событиях своего времени; как, например, эпизод из жизни флейтиста Принцепса (5, 7). К числу несомненных достоинств Ф. принадлежит его простой, ясный и чистый язык, благодаря которому его басни, особенно в прежнее время, усердно читались в школах; единственным недостатком в этом отношении является излишнее употребление отвлеченных имен. Ямбы Ф. строго сообразуются с законами метрики. Умалению литературной славы Ф. много способствовали такие талантливые подражатели его, как Лафонтен и Флориан. В средне века Ф. постигла своеобразная судьба: басни его были пересказаны прозой, и эти пересказы совершенно оттеснили оригинал; даже имя автора было забыто. До нас дошли три таких переделки; автором одной из них называют Ромула. Эту последнюю редакцию придворный капеллан Генриха II английского, Вальтер, пересказал стихами. Только в конце XVI стол. были найдены три древние рукописи самого Ф., одна из которых погибла. 30 басен Ф. стали известны ученому миру только с начала XIX стол., когда открыт был список их, сделанный кардиналом Перотти в XV стол.; но и после нахождения записи Перотти далеко нельзя ручаться, что мы имеем всего Ф. На утрату басен указывает уже распределение их по книгам: в 1-й — 31, во 2-й — только 8, в З-й — 19, в 4-й — 25, в 5-й — только 10. Главная рукопись Ф. — «codex Pitboeanns» (IX в.). названная так по имени ее прежнего владельца Ниту , ныне находится в частных руках; в 1893 г. она издана фототипически в Париже. Сложную историю судьбы басен Ф. передает Hervieux, в книге: «Les fabalistes Latins» (П., 1884). Изданий Ф., как школьного автора, очень много (перечень их дан в труде Havet, см. ниже); из более новых и научных выдаются работы Л. Миллера (Лпц., 1877), Hervicox (П., 1897), Шпейера (Гронинген, 1897) и особенно L. Havet (П., 1895), где наиболее подробно переданы факты как биографии Ф., так и его литературной деятельности. Недостаток этого издания — совершенно своеобразный порядок басен, установленный на основании чисто субъективных соображений (см. статью О. Е. Корша. "Новое издание басен Ф. " в «Филолог. Обозрении», т. XII, 1897). К изданию Havet примыкают многочисленные работы его по изучению Ф., последние из которых напечатаны в «Revue de Philologie» за 1900 и 1901 гг. Ф. неоднократно издавался и в России: «Ph. fabulae cum novo comment. Burmanni» (Митава, 1773); перевод с приложением латинского текста Ив. Баркова (СПб., 1787, 2 изд.); перевод, вместе с баснями Эзопа, с французского (М., 1792 и 2 изд., 1810); латинский текст (Полоцк, 1810); латинский текст, с объяснениями Н. Ф. Кошанского (СПб., 1814) — лучшее из русских изданий; басни Ф. сравниваются здесь с баснями Крылова, Дмитриева и Сумарокова (2 изд. СПб., 1832); латинский текст (М., 1840); латинский текст, с объяснениями В. Классовского и словарем А. Ладинского (СПб., 1874); Г. Веркгаупт, «Пособие к чтению и изучению Ф.» (с лат. текстом, М., 1888). См. статьи Л. А. Миллера в «Журн. Мин. Нар. Просв.», 1874, № 5 («De Ph. et Aviani fabulis»); 1875, № 4 («Ph. fabulae XX»); 1876, № 1 («О разрешении арзиса у Ф.»); 1876, № 4 («De emendandis Pn. fabulis»). A. M — н.

Фейербах

Фейербах (Людвиг Feuerbach) — замечательный немецкий философ (1804 — 72), сын криминалиста Ансельма Ф. Изучал богословие в Гейдельберге у гегельянца Дауба, от которого и воспринял идеи Гегеля; затем слушал самого Гегеля в Берлине. С 1828 г. читал лекции в Эрлангене; с 1836 г. жил около Байрёйта, потом в Рехенберге. Умер в бедности. Яркость и богатство идей, блеск и остроумие сочетаются в произведениях Фейербаха с парадоксальностью и большою неустойчивостью взглядов. Враждебный систематичности дух его философии, обусловленный пылкостью, страстностью, неуравновешенностью его натуры, напоминает произведения таких мыслителей, как Паскаль, Руссо, Шопенгауэр и Ницше. Ф. это вполне сознавал, говоря: «Ты хочешь знать, что я такое? Погоди, пока я перестану быть тем, что я теперь». Философское развитие Ф. лучше всего описано им самим: «Бог был моею первою мыслью, разум — второю, человек — третьей и последнею». От изучения теологии он перешел к увлечению гегелевской метафизикой, а от ее — к сенсуализму в теории познания и к антропологической точке зрения в религии. Таким образом, он, по меткому замечанию Ланге, пережил последовательно три фазиса философской мысли, которые Конт усматривал в истории всего человечества (теологический, метафизический и позитивный). Мы остановимся лишь на последнем фазисе в развитии Ф. «Истина, действительность, чувственность между собою тождественны... Очевидно только чувственное... Только там, где начинается чувственность, исчезает всякое сомнение и всякий спор». Поэтому чувства и суть органы познания, органы философии. Существование каких-либо всеобщих и необходимых законов или форм чувственности Ф. отвергает. Гегель в начале «Феноменологии духа» показывает, что чувственность сама по себе не дает никакого общего знания, что все чувственное текуче, единично, неповторяемо и, следовательно, несказанно — невыразимо словом; он разъясняет, что даже выражения «это — здесь» и «это — теперь» не характеризуют определенного бытия определенной вещи в определенном времени и месте. Ф., наоборот, убежден, что чувственность — единый источник истинного знания. Это неизбежно приводить его к отрицанию существования общих понятий и к признанию истинным единичного, конкретного. Повторяя, таким образом, ошибки сенсуалистов ХVIII в., Ф. не останавливается над подробным исследованием того, как чувственность может сама по себе быть источником знания; в тоже время Ф., вместе с Гегелем, глубоко убежден в могуществе разума, в возможности всеобщего и необходимого познания. В этом отношении он очень напоминает Ог. Конта, у которого сенсуализм точно также уживается с математическим складом ума в духе Декарта, стремящимся к установлению на твердых основах незыблемо достоверного познания. Другая характерная особенность теории познания Ф. заключается в его учении о туизме. Для него достоверность бытия определяется не только его доступностью собственному чувству человека, но и его реальностью для другого. Я. познаю тебя, раньше пробуждения собственного моего самосознания. Любовь к другим живым существам, солидарность с ними раскрывают передо мною истинное, реальное бытие: «любовь есть истинное онтологическое доказательство бытия предмета вне нашей мысли — и не существует никакого иного доказательства бытия, кроме любви и ощущения». Эта мысль, навеянная, очевидно, Шлейермахером, сближает Ф. с новейшими немецкими позитивистами: социальное доказательство реальности внешнего мира у Риля («Philos. Kritizismus», II, 57) и Авенариуса («Der Menschliche Weittegriff», 1891) напоминает взгляды Ф. В духовном развитой Ф. интерес к этике и религиозной проблеме был всегда преобладающим, и эта сторона его философии разработана гораздо полнее, чем вопросы теории познания.