Особое задание, стр. 12

До Аси и раньше доходили слухи, что группу Морского почти постоянно блокируют. Может, и сейчас…

Она почти не покидала радиоузла, помня фразу: «Вызову позднее». Но ни в тот день, ни на следующий, ни на третий Георгий «голоса» не подавал. Ася гнала от себя тревожные мысли. «Нет, не может быть, чтобы что-нибудь случилось. И не в таких переплетах бывали ребята. Да и Георгий — с его выдержкой и спокойствием… А может быть, вышла из строя радиостанция, или питание кончилось? Ну, конечно! Все будет в порядке!»

«Дорогие Иван Дмитриевич, Софья Николаевна, Люся!

Поздравляю Вас с Новым годом. Желаю счастья, успехов в работе и жизни, а самое главное здоровья.

У нас работа сейчас идет, как никогда, очень горячо. Осталось совсем немного очистить от фрицев Прибалтики. И, конечно, нам выпадет счастье принять активное участие в окончательном разгроме врага. Ведь всем так хочется быстрее вернуться домой. И недалек тот час! Скоро Гера вернется к вам.

Крепко жму ваши руки. Ася».

Письмо было отправлено 26 декабря 1944 года.

Курляндский эпилог

Весна эта пришла. Был май и была Победа, выстраданная, долгожданная, была ликующая Рига и был бал, была музыка и были цветы.

«…в Риге… на площади Свободы…»

Ася в который раз обошла заветную площадь. Она знала: они не придут, и все-таки приехала сюда, надеясь на невозможное.

«…соберемся в Риге…»

Георгий погиб 14 декабря 1944 года.

Погиб вместе с командиром группы Морским.

На последнем задании «богам Латвии» пришлось работать в курляндском «котле», еще оккупированном немцами участке нашей территории.

Немцы возлагали на Курляндию большие надежды. Они говорили, что не уйдут из Курземе, что отсюда начнется решительное наступление на Восток.

Но им ничего не помогло. «Котёл» буквально бурлил. Возникали все новые партизанские отряды, прямо в самое пекло входили все новые разведывательные и диверсионные группы.

Один из товарищей Георгия Борисова по оружию, бывший разведчик-радист Виктор Кушников потом вспоминал:

«В августе сорок четвертого нас забросили в центр Курляндского „котла“, в район Кулдиги. В группе было три человека: наш резидент Матчинш Карл Янович, офицер Советской Армии, разведчик Анатолий (латыш) и я — радист.

И пошли на Большую землю наши сведения.

Как-то мы встретились с группой латышей. Они были заградительным отрядом от партизан, но крепко не поладили с немцами, да и правду жизни уже раскусили вконец. Вот и перебили немцев, ушли в лес. Мы установили с „заградителями“ связь, договорились создать партизанский отряд. И они не дремали — вели агитацию. Стали к ним потихоньку подходить люди. Прибыл один партиец, взял дела в свои руки. Было у них поначалу 70 человек. Занимались разведкой. Но хотелось активизировать действия. Мы попросили Большую землю дать оружия. Нам крепко за это попало. „Ваше дело, — ответили, — заниматься разведкой, это очень важно, не беритесь за то, что вас отвлекает“. Однако вскоре сбросили тринадцать мешков оружия, телогрейки, питание для рации. Но и нам дали срочный приказ: из отряда уйти.

Мы договорились с командиром отряда держать связь.

А отряд вырос уже человек до ста тридцати. Назвали его „Красной стрелой“. Немцы помогли название придумать. Вот как это получилось.

Диверсии совершались партизанами сразу в нескольких местах, чтобы фашисты думали, что действует несколько групп. Вот немцы и начали развешивать в этих местах упредительные щиты: „Внимание! Красная стрела (саркана булта)!“

Отряд рос. Его действия активизировались. Он расположился между озером Усмас и рекой Абавой. Неподалеку от лагеря Абава впадала в реку Венту. Участок в 40 километров был настоящей партизанской зоной. В отряде было три стрелковых взвода, один пулеметный, взвод разведки и лазарет.

К партизанам приходили многие разведывательные группы, чтобы получить груз, сброшенный с самолета: здесь были очень удобные места. Приходила и группа Морского, правда, тогда я ребят не встречал.

Группа Морского была очень активная, сведения она добывала богатые, зарекомендовала себя передовой. В нашей части ребят не случайно называли „богами Латвии“. Всех их я знал хорошо. С Георгием познакомился еще в Осташкове. Работали они в районе между Тукумсом и Кулдигой. Немцы там гуляли свободно. Дорога Тукумс — Кулдига — Лиепая охранялась. Так что разведчикам там было трудно, однако наши продолжали бомбить этот район по их данным.

Немцы приблизительно засекли местонахождение отряда. Они разослали карателей по окружающим хуторам, чтобы прощупать точное расположение „Красной стрелы“. И когда им это удалось, мы вынуждены были из отряда уйти, так как сведения у нас были важные, и мы не могли рисковать. Радисткой в отряде осталась Зина Якушина, специально заброшенная с Большой земли.

Незадолго до ухода из отряда мы услышали стрельбу где-то между Кулдигой и Тукумсом. Выслали разведку. В это время в отряд пришли Володя Кирьянов и Виктор. Володя рассказал, что группа Морского неожиданно встретилась с немцами, которые, вероятно, прочесывая лес, двигались по просеке (просеки в Курляндии квадратные, километр на километр, попадешь в такую — худо будет). Сначала ребята подумали, что это переодетые наши. Сблизились. И тут немцы спросили документы. Началась перестрелка. Двое из „богов“ — Георгий и Саша — погибли…

Немцы начали наступление на отряд. Решено было оставить лагерь. Все заминировали, отошли. На вторые сутки немцы полезли. Нарвались на мины. Начали бешеный обстрел лагеря из минометов. Но там никого не было.

В Кулдиге немцы обнесли проволокой двухэтажный дом и написали: „Здесь будут партизаны из „Красной стрелы““.

7 марта грянул бой. Враг бил из минометов, стрелял противотанковыми фауст-патронами. Немцы атаковали партизан пять раз, но те сражались стойко. Вместе с партизанами было несколько групп разведчиков. Они находились на самом трудном участке. Мстил за своих друзей Володя. И погиб.

Вечером фашистов выбросили на лед Абавы. Их пулеметчики, засевшие на южном берегу, не разобравшись, ударили по своим.

Бой начался в 10 утра, закончился только к ночи. У фашистов были большие потери. Так что дом, предназначенный для партизан, пришлось набивать трупами самих карателей.

Отряд вернулся в лагерь, опять начал диверсии. А мы по-прежнему собирали сведения. Помнится, разузнали местонахождение штаба группировки. Потом засекли их склады с минами, снарядами возле дороги Тукумс — Вентспилс. Наши разгромили эти склады.

Начальство нас так со сведениями подгоняло, что о победе мы узнали только 10 мая. Я решил проверить часы, включил рацию. Слушаю, что такое? Митинги! Кричу Матчиншу: „Война кончилась!“ — „Как? Что ты?“ „А вот, сам послушай“. Слушаем. Видим, разведчик наш бежит, бах-бах из автомата. Ну, думаем, немцы. А разведчик орет во все горло: „Эх вы, да ведь война кончилась!“»

…Курляндская группировка капитулировала перед войсками маршала Говорова 9 мая.

Разведчики Морского погибли за несколько месяцев до победы.

Человек продолжает жить

Сегодня, 23 февраля 1956 года, в Тульском механическом институте торжественный вечер. Он посвящен 38-й годовщине Советской Армии. Секретарь партбюро очень просил Асю Бородкину приехать. «Вы, — сказал он, — единственная из всех женщин института, кто был участником Отечественной войны».

И вот Ася сидит в президиуме, среди институтского начальства, рядом с ветеранами гражданской и Отечественной войн. Она видит недоуменные взгляды: почему, мол, никому не известная первокурсница попала в президиум?.. Ася с удовольствием прослушала доклад — небольшой, живой, интересный. Невольно вспомнились далекие годы, фронт. А когда список желавших выступить был исчерпан, секретарь партбюро вдруг объявил:

— Товарищи! Вот здесь, рядом со мной, сидит участница Отечественной войны, бывшая разведчица, теперь студентка нашего института товарищ Бородкина. Попросим ее рассказать что-нибудь из своей боевой жизни!