Особое задание, стр. 1

Давид Яковлевич Лившиц

Анатолий Руфимович Пудваль

ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ

Растет человек

С чего начать?

Где начинается человек? Может быть, в детском саду, когда зарождается еще не осознанная тяга к коллективу? Может быть, в семье, где появляются первые обязанности по отношению к другим? Может быть, в школе, — здесь впервые задумываешься о призвании, о долге, о назначении в жизни?

…Гере пять лет. Юбилейный день — 7 ноября 1929 года. Весь город в огнях. Дома тоже празднично. По случаю славной Октябрьской годовщины решено выпустить специальный номер домашней стенгазеты «Красный галстук».

Гера не умеет ни писать, ни рисовать. Но он хочет делать и то, и другое.

— Вот тебе цветные карандаши, бумага. Нарисуй, что тебе больше всего нравится.

Что больше всего? Ну, конечно, трамвай! Он появился в городе совсем недавно. Геру уже возили в нем два раза!

Через пять минут трамвай готов. Рыжий, с яркими зелеными и синими пятнами, с приплюснутыми, разноцветными колесами. Трамвай помещают в газете на самом видном месте.

— А теперь пиши заметку.

— Ладно. Только ты пиши, а я скажу. Мы с Люсей скажем.

И вот заметка «Как мы готовились к празднику». Ее помещают рядом с боевой публицистикой «Долой неграмотность!».

В заметке чувствуется Люсин стиль — ведь она старше Геры на два года.

«Мы с Герой решили сделать красный уголок. Наклеили флажков и натянули их по комнате. Папа помогал привязывать веревку. Мама подарила Гере портрет Ленина, а мне папа принес портрет Калинина… Вечером 6 ноября ходили с папой смотреть иллюминацию».

Гере одиннадцать.

Софья Николаевна смотрит в окно: куда запропастился этот мальчишка? Боже мой, вот негодник, опять висит на трамвае! Ну, погоди же…

Пять минут спустя:

— Возьми деньги, катайся сколько хочешь, но, пожалуйста, в вагоне, как все порядочные люди.

Гера вздыхает. Нет, денег ему не надо. Так ездить не интересно…

Незаметно на смену шалостям приводят маленькие настоящие дела.

34-й год. Страна встречает челюскинцев. Гости проезжают через Свердловск. Им, героям, свердловчане обещали на митинге подарок — озелененные улицы города.

Из дома № 81, что по улице Ленина, на озеленение вышли все. Вот и семья Борисовых. Старательно выкапывают ямки, сажают кусты душистой жимолости, ярколистую липу. Каждому досталось по деревцу: хлопочет у своего и парнишка в красном галстуке, Гера Борисов: засыпает корни землей, поливает, укрепляет ствол. Удивились вечером прохожие: шли утром на работу — была голая улица, а сейчас враз расцвела, стала зеленая, красивая. Стоят стройные деревья, и среди них его, Герино.

Гере тринадцать. У Геры свои, определенные, обязанности по дому. Рано утром в комнате позвякивает ведро, слышатся всплески воды: Гера и Люся моют пол. Надо успеть убрать до девяти — таков в семье закон. С девяти — за уроки.

Потом Гера берет «авоську» и отправляется за хлебом. Сегодня у него еще одно дело — дежурство по кухне: убрать со стола, вымыть посуду, вытереть клеенку.

Что бы там ни было, но обязанности свои выполняй аккуратно, а главное — в срок. Иначе мама взглянет строго:

— Ты задерживаешь других!

Правда, в тринадцать лет трудно быть собранным. Гера и Люся заболтались, увлеклись интересной книжкой и забыли обо всем на свете. Софья Николаевна заглядывает в комнату раз, другой, затем применяет испытанный маневр: идет к водопроводу и гремит ведром. Гера вихрем срывается с места, и через несколько минут они с Люсей моют полы.

…Много может быть у человека увлечений, когда ему пятнадцать лет.

Коллекциями увлекаются все. Гера, конечно, тоже. У него не меньше, чем у других ребят, спичечных этикеток. Потом интересные самоделки, заметки о необыкновенных людях, портреты — все это Гера аккуратно наклеивает в тетради, альбомы. Потом марки…

— У меня их будет больше всех!

— А ты не гонись за количеством, Гера. Ты бы лучше узнал, откуда вон та марка? Или где сделали эту спичечную коробку?

И правда, откуда? На столе появляются справочники, словари, а в альбоме — короткие записи. Сделаны они неустановившимся, но четким почерком. В них рассказывается об истории марки, о государствах, о том, откуда пришел тот или иной знак. Марки революционной Испании! Они завладели Гериной душой, он ищет их повсюду. В тот год далекая, неведомая страна приковала к себе внимание не одного Геры. На столе раскрытая книга об Испании, а перед глазами — осажденный Мадрид, в ушах песня интернациональных бригад… И опять увлечение. Даже не увлечение, а что-то уже более серьезное.

Частый гость у Борисовых — сосед, Михаил Иванович Меркулов, известный геолог. Часами слушает Гера его рассказы о камнях, об экспедициях, о поисках и об открытиях. Теперь Гера без устали бродит по горам, карьерам и разрезам… В квартире становится тесно от коллекций минералов.

Камешки! Пройдет время, и выпускник десятилетки Георгий Борисов подаст документы в горный институт. И наверняка заполнит не одно белое пятно на геологической карте страны.

А пока он ездит по этой стране с мамой и папой, словно заново листая страницы лишь вчера прочитанного «Рассказа о великом плане». И дух захватывает от этой новой красоты — от зарева над домнами Днепродзержинска, которое видно по ночам чуть ли не за сто километров, от шири Днепровского моря, поднятого Днепрогэсом, и от шири колхозных полей.

А пока… пока еще с ним много хлопот и в школе, и дома, и он еще далеко не отличник, и даже «поведение его оставляет желать лучшего».

…Вот беда! По всем предметам «отлично», а по математике опять «неуд».

— Да, да. Мне думается, у вашего сына, увы, нет способностей к математике. Что? Вы думаете иначе? Я буду рада ошибиться.

А дома — тяжелый разговор.

— Ты знаешь, Гера, наши возможности. Они невелики. Но если ты не хочешь заниматься сам, придется брать репетитора.

Родители озабочены. И Гера уже побывал у знатоков математики: у преподавателя одного института и у важного соседа — профессора Эбергарда. Оба выпроводили его довольно быстро:

— Разучись болтать языком! Что за вольные переложения — теоремы надо знать на зубок. Математика — это точность. Прежде всего!

И все-таки репетитор!

Гера сходил к нему раз, два и сказал:

— Сам буду заниматься!

Отгородил часть комнаты ширмой. Заглянули к нему: висит расписание, все рассчитано из минуты в минуту.

А через месяц — о, это был нелегкий месяц! — первое «отлично». И, как открытие, как удивительное откровение, признание: