Оперативное вмешательство, стр. 51
Это Омар предусмотрел, на «хозяйстве» оставил людей с русскими фамилиями и без криминального прошлого. Создал и зарегистрировал легальную управляющую компанию и благотворительный фонд и с головой окунулся в контроль и развитие своего бизнеса. В криминал и тем более в политику он теперь не лез, время «арбитров», решающих вопросы, ушло безвозвратно. Пришедшие к власти люди заинтересованы в налоговых поступлениях в бюджет и созданиях рабочих мест, а не в «распылении откатов». Байкал никогда и нигде не светился, на Руси не показывался, сидел себе в окрестностях Бургаса и вкладывал деньги в строительство гостиниц и элитных домов по обеим сторонам берега Черного моря. Надеялся, что про него забыли и свою смерть он встретит спокойно и в достатке, хотя и на чужбине.
Но сейчас, сейчас ему дается шанс вернуть себе хотя бы часть былого могущества и влияния, установить отношения с властями и, может, даже вернуться на Русь… К двум незаконнорожденным взрослым детям, к внукам. И пусть его похоронят дома, в склепе рода Аджоевых. Если, конечно, тот, кто стоит за звонившей девкой, не врет…
– Кардо! – позвал Омар.
Мажордом появился через минуту.
– Позвони Плетневу и вызови его сюда.
Кардо от удивления выпучил глаза.
– Но он же в Киеве! Десять часов назад на переговоры полетел…
– Так вызови его оттуда. Плевать на переговоры! Срочно! – прикрикнул Байкал, с удовольствием наблюдая, как его подручный опрометью бросился исполнять приказание.
Михаил Плетнев, генерал-майор юстиции в запасе, прибыл к Омару спустя еще шесть часов, рассерженный, словно кот, которого окатили ледяной водой. Плетнев и Байкал познакомились очень давно, когда опытного вора Аджоева пытался взять «на понт» молоденький тюремный «кум» Миша Плетнев. С годами Омар стал «законником» и фактически самым влиятельным человеком в криминальном мире, а бывший дерзкий «кум» Плетнев – ректором Академии юстиции в Санкт-Петербурге, выпустившим в свет целое поколение «питерских юристов», вскоре занявших ведущие позиции во всех органах той, еще дореволюционной, России. Потом Плетнев попал под сокращение, и его взял к себе Байкал. Ему позарез нужен был хороший юрист с неплохими связями… Постепенно Михаил стал правой рукой Омара и даже перевез свою семью и многочисленную родню в Болгарию.
– Что случилось?! – недовольно начал он. – Ты меня с переговоров выдернул! Считай, пятнадцать миллионов «зеленых» мы потеряли! Да на меня все смотрели как на идиота!
Аджоев чуть качнул тяжелой головой.
– Не пузырись, Мишань, – резко сказал Байкал. – Есть тема, слушай внимательно.
По мере рассказа Плетнев мрачнел все больше.
– И зачем нам это надо, Байкал? Даже если это правда и кто-то из команды Салугина вышел спустя столько лет на тебя, на кой ляд нам это надо? Денег не заработаем, а сами подставимся. Где начинается большая политика, там лучше рядом не стоять. В пыль сотрут и не заметят.
– Сотрут, а как же бизнес? А, Мишаня? Смотри, что творится в мире… Случись чего – начнется третья мировая, и всему нашему бизнесу крышка… Ты же знаешь, Стрелец – парень упертый, как волчара, что кровь почуял. Он не остановится. Да и американцы могут тоже не остановиться… И все, плакал наш бизнес.
Плетнев отрицательно замотал головой.
– Насчет третьей мировой можно спорить. Только дураков сейчас мало. Из-за десятка детишек войну начинать? Так, понты одни… А вот если влезем в это дело, точно хана. Как нам, так и бизнесу. Понятно, Байкал? Никакая охрана не поможет.
Омар Аджоев вздохнул.
– А если это правда? Прикинь, что можно попросить, если узнать, кто Стрельца в Питере грохнуть хотел или спецназ взорвал? Какие возможности открываются?!
Плетнев задумался, яростно потирая подбородок.
– Короче, чего эти звонившие хотят?
– Встречи. В ближайшее время.
– Это что, все?
– Пока все. Но разбираться, конечно, надо на месте.
Плетнев все понял.
– У тебя есть надежные люди в том регионе?
– Конечно. Во Владикавказе сидит Артак. У тебя ведь с документами-то все в порядке? Ты же у нас чистенький со всех сторон.
– Когда вылетать?
– Сейчас. Вылетай в Москву ближайшим рейсом из Бургаса. Тебя встретят. Вот еще… Будь осторожен, Мишаня.
– Как насчет контакта со звонившим?
– Будет номер для связи. Прилетишь – позвонишь. Все, Миша, я устал. Сделай одолжение, вылетай немедленно.
Республика Алания. Владикавказ. 20 июля
Очередное раннее утро на Кавказе… Когда солнце едва-едва показывает свои лучи из-за зубчатых горных вершин. Интересное время, время праведников, или, как говорят, скрывающиеся в лесах «шайтаны», час шакалов.
Именно таким ранним утром, между четырьмя и пятью часами, у человека наступает самый крепкий сон, и именно тогда к землянкам со спящими боевиками, прячущимися на поросших густым лесом горах, неслышно подбираются разведгруппы, чтобы через несколько минут после обнаружения подать сигнал с координатами и накрыть спящий лагерь шквалом артиллерийского огня.
Уже ворчат дизелями на окраинах дремлющих аулов тупорылые бронированные грузовики «Урал», и опера в масках вместе со спецназовцами неслышно начинают окружать дом, где скрываются спустившиеся с гор ваххабиты. Потом следует штурм, дом горит, и обезображенные тела боевиков демонстрируют по телевидению.
Так оно обычно и бывает в завершающей стадии. И практически никто, кроме считаных единиц, не знает, сколько надо потратить пота, нервов, а нередко и крови, чтобы достичь подобного результата. Чтобы налогоплательщики, за чей счет содержится весь полицейско-карательный аппарат страны, спали спокойно, чувствуя свою безопасность, не забывая плодиться и размножаться и исправно платить налоги государству…
* * *
Высокий жилистый, словно свитый из стальных тросов мужчина, стоящий у окна с пуленепробиваемыми стеклами, смотрел на восходящее над горами солнце и пытался вспомнить, какая это по счету командировка на юг… Нет, бесполезно. Уже не вспомнить, слишком часто он сюда мотается и слишком давно…
На подоконнике запиликал телефон.
– Слушаю, Маслов.
– Господин полковник, Хадукаева в допросную привезли.
– Отлично, скоро буду.
Зайдя в ванную, полковник полиции Маслов, он же для старых друзей просто Масел, посмотрел на себя в зеркало. Мрачная физиономия с развитыми надбровными дугами, шрамы на лбу и на подбородке, и татуировка на груди. Готическим шрифтом надпись «BORN IN GOLYANOVO» сейчас смотрится полным дебилизмом, но, когда ее набивал, двадцать с лишним лет назад, казалось, что это очень круто. Почистив зубы, побрившись и умывшись, полковник позвонил в дежурку и вызвал машину.
Пора ехать на допрос. «Вованы» пару недель назад взяли живьем очередного щенка из числа «шайтанов». Когда данные пришли в Москву, колоть его сразу по-горячему Маслов запретил. Пусть посидит в одиночке с тонкими стенами, послушает вопли допрашиваемых, поголодает, понюхает аромат параши и тюремной баланды и подумает. Ведь что такое боевики сейчас? Это неудачники, обычные неудачники. Весь романтизм абречества и религиозная требуха про «всемирный халифат», вбиваемые в головы кавказским соплякам с самых пеленок, при столкновении с суровой реальностью оказываются просто набором трескучих фраз.
Тяжело построить халифат, если старшая сестра, которая тебя кормила в детстве, потому что отца убили «русисты», зарабатывала на жизнь, работая «челноком». Причем за товаром в Турцию она летала без денег. Сначала твою сестру имеют во все щели пограничники, потом смуглые торговцы в обмен на товар, потом таможенники. И так снова и снова. А что делать? На девушке висят младшие братья и сестрички… Когда ты подрастаешь, тебе об этом рассказывают друзья и тычут пальцем…
А что делать такому парню? Правильно, либо убить сестру и повеситься от стыда и тоски, либо взять в руки автомат и отправиться на газават против неверных. Бывает и хуже… Например, отец, старший брат или близкая родня в свое время служили у «русистов», стали вероотступниками, муртадами. Здесь вообще единственный вариант – в горы, чтобы смывать своей кровью позор рода. Хотя не всем это помогало. Бывает, что таких «добровольцев» «шайтаны» тут же режут, как баранов. Значит, их родня сильно наследила на службе «русистам», и роду была объявлена кровная месть.