Предназначение (СИ), стр. 26
Наполнил ковшом чарки по другому разу, себе и Ратимиру.
-Вот Ратимир еще не набегался. Так ли говорю, старшина?
Ратимир чуть заметно кивнул головой.
-Но и он скоро набегается. А может и скорее, чем сам думает. – Задумался и потеребил бороду. - О чем это я?
Хмельной напиток сбил воеводу с мысли. Перебрал их по одной и выскреб нужную.
-Так вот я и говорю.
Кажется удалось таки выбраться на торную дорогу.
-Пока Рратимир думает да гадает, подучил бы ты моих толстолпятых, Радогор. Может, и запомнят чего….
Радогор давно заблудился в его путанной речи, а поэтому слушал в пол – уха, всецело занятый окороком, которого в прошлый раз так и не удалось поесть до сыты. Покойный староста помешал. А еще и рыба, которая в их озерце не водится. Белая. Мясистая и нежная. Сама во рту тает. Торопливо проглотил все, что во рту было и немного виновато, проговорил.
-Меня дедко, сколько себя помню, всю жизнь шпиговал. А всему так и не успел обучить. Как же мне успеть?
Смур повеселел.
-Так я и не прошу, чтобы ты их научил так же с мечом и копьем управляться. Да и что – то они сами умеют. А я тебя серебром отблагодарю. У тебя поди карман пуст? И одежонка у тебя не как у воя. Ладная, но не как у воя.
-Я железо на себя не одену. – Решительно, хоть и не внятно, проговорил Радогор. И для убедительности помотал головой. – В ней не поворотишься и долго не набегаешь. Если меч не оборонит, так и железо не спасет.
Смур, не смог скрыть удивления, и переглянулся с Ратимиром. Два десятка лет меч на поясе носит, а такого слышать не доводилось. Но Ратимир не отозвался, занятый тем, что разглядывал лук, прислоненный ко краю стола.
-Не нашей работы. – Определил он. – Тоже от деда остался? Я такие только по ту сторону моря видел. Но те послабее будут. И рог иной. С козьим схожий, что в горах живу. А этот турий.
-Сам собирал, как дедко сказывал. И рога парил сам. А потом прямил и гнул. И стрелы сам клеил. Но до времени растянуть не мог. А как грянула беда, так и растянул. – Радко добросовестно, со всем прилежанием, очищал рыбину, которая растянулась на блюде чуть не в пол – стола. – Как увидел Врана мертвым, так и поддался лук. только стрел почти не осталось. Говорил, дедко, что стоящий волхв все знать должен.
Теперь черед пришел удивляться Ратимиру.
Редко встретишь волхва, который во всяком деле горазд. А в ратном и тем паче.
Смур начал подниматься с лавки, но вдруг вспомнил.
-А те слова, которые на стене шептал, тоже от волхва слышал?
Радко смутился и еще ниже наклонил голову. И словно оправдываясь, сказал.
- Не он учил. – Тихо проговорил он. – Сами на язык легли, когда набег увидел и злоба захлестнула. Как в беспамятстве был. Недобрые это слова были, темные. Беречься от тех слов дедко велел. И уж за вихор бы потаскал! Теперь и сам их стыжусь.
Взгляд воеводы стал зорким, пярмо в душу заглядывал.
«Ан не знал волхв, - Подумал он, не спуская пристального взгляда со сконфуженного лица Радогора. – какую силу разбудил в парне. А, может, и знал, но думал, что еще успеет взнуздать ее. Да смерть упредила».
-Пойду я. – Смур неохотно поднялся с лавки. – Староста умер, а я прохлаждаюсь, словно дел у меня нет. Тризну готовить надо, да и так, по малости…. А ты, Радогор, не мешкай. К вечеру перебирайся в воинскую избу. Я распоряжусь. И велю поставить за тыном, чтобы народ не смущать и дружину не конфузить, все, что скажешь. Воев за тобой пришлю, как жилье тебе подготовят.
И заспешил из трактира, чтобы Радко не успел и слова поперек сказать.
А Радогор, покончив с рыбиной, облегченно вздохнул, отодвинул блюдо и вытер тыльной стороной ладони губы.
-Скажи, сударь Ратимир, что еще о моем мече знаешь? – Спросил он, следя за тем, как Ягодка расправляется с сомом, который от старости уж мхом покрылся от хвоста до головы, а вран клюет небрежно кусочки мяса из глиняной миски.
-Так я все сказал, Радогор, что знал. Но и в голову прийти не могло, что это твой дед его на поединке взял. Не каждому тот меч в руки дается. Да и твой дед, знать, его страшился, если с глаз долой его убрал. И руками не касался.
С трудом отвел взгляд от рукояти, от головы странного зверя в ее навершии, которая словно следила за ним яростными глазами. И вышел из – за стола. – Ну, будь здоров воин Радогор. Засиделся я за столом. На лодии надо посмотреть. А посмотреть, чему учишь, я приду, если не прогонишь. В воинскую же избу переходи, не медли. Спокойней будет. Потерялся меч, а ты его снова миру явил.
Глава 6
Радогор совету воеводы и Смура внял. И не то, чтобы слова старшины Ратимира его встревожили. Неловко было за стол лезть. А того больше в глаза Невзгоды глядеть, когда ставил он перед ним блюдо с мясом и хлебом. Вот и теперь отвернул глаз в сторону.
-Я тебе, сударь Невзгода, отработаю за все то, что переел. Или тем серебром разочтусь, что воевода Смур пообещал уплатить за науку его воям, коли захочешь ждать.
-Воевода Смур сполна за все заплатил, сударь Радогор. - Заторопился трактирщик. – А ты хоть каждый день ходи. Когда ты здесь, народ ко мне валом валит. Того и гляди, мне еще приплачивать тебе придется.
Радогор густо покраснел от его слов. Знать не знал, что на него, как на диковинку посмотреть приходят. И не стал дожидаться, когда воевода пришлет за ним провожатого, сам отправился на поиски воинской избы. Вран тут же пристроился на его плечо. Обленилась птица в конец. Сама крыльями махать не желает. Бэр поднял на него тоскливый взгляд и жалобно заскулил. По душе пришлось Ягодка житье на постоялом дворе. А более того приглянулись длинные круглые рыбины, чуть не в бревно величиной, которыми всякий раз потчевал его Невзгода.
Трактирщик, надумавший сам проводить их, сразу же проникся его горем потому, что немедля поспешил успокоить.
-И ты захаживай. Найду, чем тебя угостить. Народ этого сома есть не будет. Тиной отдает. Замшел от древности. А тебе с дорогой душой. Да и другу твоему кусочек мясца найду.
Хитрит трактирщик.
На врана народ больше, чем на Радогора удивляется. Но в глаза его смотреть, правда, не решаются. Кроме девок бесстыжих. А ну, как увидишь такое, чего видеть не подобает. Девкам же одно надо. Смерть не завтра придет, а в девках – вековухах век коротать, не велико счастье. На дороге выкарауливают, высматривают их. Вперед забегают, чтобы на глаза попасть. А хозяину прибыток.
Воинская изба не далеко от ворот притулилась. Из толстенных бревен срублена и дерниной крыта. Упадет огненная стрела на кровлю и не сразу займется изба пламенем. Крыльцо низкое. Сапогами в землю втоптано. На городские ворота волоковым оконцем поглядывает, другим же на город оглядывается. Внутри изба на два жилья разгорожена стеной. В одной половине воевода воеводствует. И тут же порой на широкой лавке отдыхает под меховой полостью. Здесь же воинская справа хранится. На стенах мечи развешаны на деревянных кольях. И топоры, боевые палицы и шестоперы связками. По низу щиты расставлены. Вдоль другой стены копья выстроились. Медленно пошел вдоль, разглядывая оружие. Остановился, снял с колышка меч и быстрым, но внимательным взглядом пробежал по клинку. Щелкнул ногтем большого пальца по лезвию, при слушался, оценивая ковку. Ногтем же проверил заточку. Голос меча заставил его поморщится.
«Нет в мече напевности. Чистоты в голосе нет. А меч без голоса – кусок железа». – Подумал он.
И раскрутил меч кистью. Балансировка тоже не понравилась. Хороший меч рука не замечает. В одно с ним сливается. А этот концом падает. Для удара хорошо. А если бой затянется, рука отвалится. Такие мечи у всякой кузни ворохами свалены. Без души деланы, без тепла. Так дедко Вран говорил. Так же внимательно осмотрел еще несколько мечей. Один в один. Как деревянные ложки на столе. А вот шестопер на дубовой рукояти, усаженный стальными острыми клыками пришелся ему по душе. Снаряд простой, работы нехитрой и не каждый доспех расшибет, но увечья оставит изрядные. Приглянулся и еще один. На корткой, почерневшей от многих рук, рукояти цепь, а на цепи болтается железный тяжеленный шар. И тоже в клыках. Сунул руку в ременную петлю и ручка словно в ладонь вросла. Раскрутил шар над головой, провел его с одной стороны, с другой. И вывел вперед. Снаряд послушен его руке, гудит басовито и грозно, описывая вокруг тела широкие сияющие круги. Заскучал уже по воинской потехе на своем крюке. Но без сноровки за него лучше не браться. Не каждой руке покорится. Сам себя без сноровки покалечить можешь. Кошачий, бесшумный шаг вперед, - сам не заметил, как увлекся, - и короткий, хлесткий удар из – под руки. Такой удар в горячке боя не заметишь. Кости перемешает в крупу. Отступил назад и шар снова вьется вокруг него и новая стремительная атака, из – за спины наотмашь, в косицу, с оттяжкой.