Корни травы, стр. 14

– Хорошая работа, мужчины, – сказал он.

– Пирл еще дышит, – прозвучал другой голос. – Лучше всадить еще пулю.

– Да, – сказал высокий.

У Мэнни сжались кулаки. Его правая рука была в крови. Удар и звук выстрела раздались одновременно.

Глава 10

Утром на Рождество Уилл посадил самолет на небольшом пастбище у фермы Флет-Рок. Он подрулил как можно ближе к дому. С собой у него были рождественские подарки. Джаспер встретил его, улыбаясь.

– Я рад заполучить его домой, мистер Уилл, – сказал он. – И я, конечно, рад увидеть вас на Рождество. Минни спрашивает, останетесь ли вы на рождественский обед?

Уилл отдал ему пальто.

– Боюсь, нет, Джаспер, – ответил он. – Родные ожидают моего возвращения. Я ни разу не посидел с ними за столом с тех пор, как попал домой.

– Подымитесь наверх, – сказал Джаспер. – Мы положили его, закрепив со всех сторон, в его комнате. Кровать такая, что можно сидеть в. ней, и гляньте, что прислал сюда губернатор.

Уилл проследовал за Джаспером по лестнице, затем по коридору в большую угловую комнату. Сенатор сидел на кровати лицом к самому большому телевизору, который когда-либо видел Уилл.

– Двадцатисемидюймовый экран. Разве это не штука! – похвастался Джаспер. – Каждый день, начиная с завтрашнего, будет приходить леди-терапевт. Может, она что-то сделает. Ужасно видеть его в таком состоянии.

Уилл придвинул к кровати стул и взял руку Бена Карра.

– Счастливого Рождества, сенатор, – сказал он. Рука пошевелилась. Уилл развернул привезенный подарок, сенатору. – Это телефон-громкоговоритель, – сказал Он, отсоединил обычный телефон, стоявший у кровати, и включил новый. – Когда вам позвонят, Джаспер нажмет вот эту кнопку и можно слушать, не поднимая трубки.

То же самое ребячливое выражение лица, те же ясные глаза. Понял что-нибудь сенатор? Уилл не хотел иного. Он посидел с полчаса, рассказывая сенатору все новости, какие, мог вспомнить: и о предварительных слушаниях по делу Лэрри Муди, и о повышении Кетрин. Сенатор познакомился с ней при обсуждении бюджета ЦРУ в своем комитете.

Прощаясь, Уилл сказал:

– Родители ждут меня к рождественскому обеду. Я буду вас навещать часто, как смогу.

Перед закатом Уилл пил кофе с родителями в библиотеке. После праздничного пиршества было не до серьезных бесед. Так полагал Уилл. Но он ошибался.

– Ты собираешься баллотироваться? – спросил вдруг отец.

– Баллотироваться куда? Если на место Джима Барнетта, то, что ж, думаю, да. Ничего не изменилось.

– Все изменилось, – сказал отец. – Разве не видишь, мальчик? Я имею в виду место Бена Карра.

Уилл выпрямился. Отец озадачил его.

– Ты не можешь говорить этого всерьез, когда он лежит на своей ферме парализованный. Он выбыл из игры.

– Я говорил с его лечащим врачом, – возразил Уилл. – У доктора есть надежда.

– Уилл, если действительность даже превзойдет самые дикие мечты этого доктора, с твоим боссом покончено. Чем скорее ты это осознаешь, тем лучше. Над ним уже кружит воронье, ожидая момента наброситься.

– Что ж, я-то не ворон, – произнес Уилл. – Никто не вправе, думаю, отнять у него его место.

– Оно уже отнято, – сказал отец, встав и расхаживая по комнате. – И если он выкарабкается, он это сразу поймет. Если сохранятся его умственные способности. Бен Карр – реалист. Если он что-то уже соображает, то первая его мысль – о тебе, как сделать, чтобы в конгресс избрали тебя.

– Папа, мое сердце, не лежит к этому. Я не могу разъезжать по штату, убеждая людей голосовать за меня, пока сенатор еще жив.

– А Мак Дин может, – отрезал отец. – Наш возлюбленный губернатор не только будет баллотироваться, но, если сенатор умрет, назначит себя на это место до окончания срока.

– Он не объявил, что намерен баллотироваться.

– Ну так объявит. Найдется с полдюжины и других кандидатов, пусть ни у кого из них нет ни средств, ни поддержки – таких, как у Мака Дина.

– Что ж, я буду одним из них, папа, – сказал Уилл. – У меня ведь нет политического горшка, чтобы мочиться в него, да и денег на избирательную кампанию. Правда, с помощью сенатора я мог бы претендовать на место Барнетта, но теперь этой помощи не будет.

Билли Ли секунду смотрел на жену, затем подошел к книжной полке, передвинул несколько книг, набрал шифр небольшого сейфа. Вынув оттуда голубую папку, он запер сейф, поставил книги на место и бросил папку на колени Уиллу.

– Вот тебе средства, – сказал он. На них не купишь места в сенате, но можешь приступить к делу.

– Что это? – спросил Уилл.

– Это ферма, – сказала Патриция. – Мы год за годом переводили на твое имя участки земли. Это все твое. Себе мы оставили дом и восемь акров. Остальное принадлежит тебе, включая стадо.

Патриция Ли более сорока лет формировала стадо племенного скота, и теперь здесь были лучшие в мире производители.

– Матушка, вы не должны этого делать, – сказал Уилл.

– Все сделано, – ответил отец. – Конечно, мы надеемся, что ты будешь держаться за землю. Большая часть этой территории принадлежит семье с 1820 года, но стадо – его легко продать.

– Продать? Мать так трудилась!

– Зачем, думаешь ты, мне это было нужно? – спросила Патриция. – Занятие, конечно, само по себе прекрасное, но старалась я для тебя. Делай со стадом, что хочешь. Мне уже семьдесят лет, Уилл, а твоему отцу семьдесят восемь. Я уже продала часть скота, остались элитные экземпляры. Почему бы ради дела не реализовать их? Я хочу именно этого. Этого хочет и твой отец.

Уилл смотрел на родителей, попытался заговорить, но не смог.

– Ты, вроде, лишился дара речи, – рассмеялась мать. – Короче, Уилли, будешь ты баллотироваться?

– Сейчас не могу и думать, – ответил Уилл. – Как я ни потрясен тем, что вы сделали. Действительно потрясен.

– Обдумай все, – сказал отец, – и увидишь, что это реально. – Он взял в руку пульт управления телевизором. – Мы еще поговорим. А сейчас время новостей. – Он включил телевизор.

– Добрый вечер, – произнесла ведущая. – Сегодня перед рассветом в Атланте, в книжном магазине для взрослых убиты трое мужчин. – Мелькнули кадры, показывающие интерьер магазина. – Похожее на расправу убийство постигло управляющего Фрэнка Смитта и двоих служащих. Владелец магазина Манфред Пирл – ему же принадлежат три клуба в Атланте для эротических танцев – тяжело ранен в голову и в критическом состоянии находится в Пидмонтском госпитале. – Камера передвинулась и фиксировала прилавок рядом с кассой. Там была крупная надпись фломастером: «Смерть гомосексуалистам и евреям».В кадре снова появилось лицо ведущей. – Полиция заявляет, что мотивом убийства было не ограбление, поскольку деньги в кассе нетронуты. Вы видели надпись, оставленную убийцами. Мистер Пирл – еврей. – На экране появились женщины и дети с плакатами. – Прихожанки Церкви евангелической свободы в Атланте в последние недели пикетировали этот магазин. Деятельность этой церкви мы освещали. В Атланте его руководит доктор Дон Беверли Кэлхоун. – На экране возник худой седовласый человек, проповедующий с кафедры. – Кэлхоун основал в Атланте так называемый Свободный университет. Доктор Кэлхоун сейчас у нас в студии.

Камера отъехала, чтобы показать тщательно одетого и выхоленного священнослужителя.

– Доктор Кэлхоун, – спросила ведущая, – не думаете ли вы, что нападки ваших прихожан на этот магазин каким-то образом спровоцировали преступление?

Доктор Кэлхоун сжал руки.

– Шейла, – сказал он хорошо поставленным голосом, – этого не мог сделать кто-либо, даже отдаленно связанный с нашей общиной. Однако надеюсь, что, вопреки происшедшему, никто не упустит из виду трагедию, которую этот так называемый книжный магазин и подобные заведения привнесли в наше общество, в нашу страну. Мистеру Мэнни Пирлу мы, разумеется, желаем скорейшего выздоровления, но не забудем, что это король расцветшей в Атланте индустрии порнографии. Она затрагивает самое сердце христианского...