Когда нам семнадцать…, стр. 28
Мой взгляд привлек портрет Минского. Стекло в уголке было пробито, и от пробоины расходились лучи. Не застряла ли там пуля? Я взялся за рамку и тотчас же к моим ногам упала тетрадь, видимо лежавшая между рамкой и стеной. Надписи на тетради не было. Машинально перелистав страницы, я прочел:
«О-м опять пришел домой пьяный».
Что за «о-м»? Торопливым, но довольно четким почерком было написано дальше:
«Пришел мрачный, ни слова нам с мамой. Заперся в комнате. У мамы снова приступ».
Я хотел было засунуть тетрадку за раму, но любопытство побороло стыд. И я листал страницу за страницей.
10 июля
В кафе-молочной за одним столиком я увидела Маклакова с Чаркиной. На руке у Людмилы большой блестящий браслет. Откуда он у нее? Вместе с ними была полная нарядная женщина. Мать Андрея?
Вечером гуляла в саду, сидеть дома было просто невыносимо. Снова видела Маклакова, на этот раз в обществе каких-то двух парней, по-моему, с завода. Все трое курили сигары и приставали к танцующим девушкам. О-м снова пришел пьяный. Бедная мамочка, как мне жаль ее! Но ведь она любит его!
1 августа
Весь день провела в библиотеке, дочитывала Белинского. Какая великолепная проза! Как он умел писать!
Вечером в библиотеке состоялась лекция на тему «Педология как наука». Что за педология? Выступал наш Ковборин. Я испугалась, что он увидит меня, и ушла, а потом пожалела.
7 августа
Получила письмо от Кочки с Байкала. Завтра они отправляются в поход, к своему партизану. Счастливые!
Я завидую всем счастливым и талантливым. Между талантом и счастьем можно поставить знак равенства. Человек талантливый имеет неоценимое превосходство над людьми обыкновенными. Как я завидую талантливым поэтам, музыкантам, артистам!
Решила проверить, на что я способна в музыке. За вечер разучила сонату Бетховена. Но все же: кем я хочу быть?
10 августа
«Человек не может жить на свете, если у него нет впереди ничего радостного. Истинным стимулом в человеческой жизни является завтрашняя радость» (Макаренко).
Выписку сделала в библиотеке и тут же спросила себя: «А какая радость ждет тебя, Ольга?»
Не явился домой о-м. Звонили с завода, он, оказывается, не выходил на работу. Где же он был?
13 августа
Все необычно странно. О-м явился. Весь измятый, отвратительный. Говорит, что попал в аварию. С ним пришел… Ковборин! Вот уж глазам своим не поверила! Никогда не думала, что наш сухарь-директор может с кем-то дружить. Ковборин держался со мной подчеркнуто официально.
Разговор зашел о школе. Мама стала расспрашивать о Максиме Петровиче. Ковборин говорил о нем неприязненно, со скрытой насмешкой.
16 августа
Ковборин снова был у нас. Закрылись с о-мом в его комнате, о чем-то шептались. Я это сразу поняла, так как скрипел стул, отчим вставал и ходил проверять, плотно ли прикрыта дверь. Затем зазвенели стаканы, послышался хлопающий звук, — наверное, вылетела пробка из-под шампанского. Они расшумелись. Стали доноситься слова. Я даже услышала странную, поразившую меня фразу: «А ведь это та самая пушка, черт бы их побрал!» О какой пушке у них шел разговор?
23 августа
Мне кажется, что наш дом когда-нибудь сгорит. Вчера на складе пролили целое море нефти, она потекла к заводу. Обвиняют каких-то двух парней: Антона и Семку. О-м чрезвычайно взволнован. Ведь он главный энергетик завода, в случае пожара пришлось бы отвечать.
24 августа
О-м снова пришел пьяный. Он, по-моему, больше представлялся, чем был пьян на самом деле. С какой целью он это сделал? Ко мне о-м вдруг стал добр и внимателен. Может, он не так плох и я сама виновата? На заводе будто ценят его как хорошего специалиста.
30 сентября
Нет, как все-таки хорошо жить! Хорошо, потому что на свете есть Белинский и Максим Петрович. «Ничего себе сравненьице», — сказал бы некто, кому попался бы на глаза мой дневник. А я не смеюсь. Максим Петрович талантливейший педагог! Кстати, он хвалил Володю Рябинина за успехи в драмкружке. Володя в самом деле комик от природы! Но это разглядели не мы.
1 октября
Ковборин снова сказал маме какую-то гадость про Максима Петровича. Чего он добивается? В школе он первый борец за моральные устои, за качество учебы. А почему он был против нашего увлечения челюскинцами? Почему он так возненавидел партизанскую пушку?
11 октября
Сделала открытие, о котором боюсь сказать маме. О-м действительно часто инсценирует свое «пьянство»…
— Рубцов! Как же не совестно тебе? — раздался за моей спиной возмущенный крик Ольги.
Вырвав из моих рук дневник, она скомкала его и со слезами бросилась ничком на диван.
— Что тут у вас случилось? — подбежала ко мне Тоня.
Ошеломленный, пристыженный стоял я перед ней и ничего не мог ответить…
Глава семнадцатая
Схватка у нефтяного склада
«Внимание, внимание! Говорит школьный радиоузел. Сегодня в шесть часов вечера состоится открытое комсомольское собрание, посвященное речи Ленина на Третьем съезде ВЛКСМ. С докладом выступит директор школы Владимир Александрович Ковборин. На собрании будут представители завода. Приглашаются все желающие».
Эти слова разносились на каждой перемене из всех репродукторов.
То, о чем сообщал в своем объявлении радиоузел, я уже знал. Это собрание проводилось по инициативе комитета комсомола и его секретаря Фили Романюка. Но я никак не мог представить себе в роли докладчика Ковборина. Заветы Ленина и… Ковборин! Особенно это было непонятно и дико после того, что я узнал из дневника Ольги.
Когда в зале уже не осталось свободных мест, Филя предоставил слово директору школы. Ковборин, подойдя к трибуне, положил на нее папку с докладом и пристально посмотрел в зал. Глаз его не было видно за стеклами пенсне, блестевшими, как осколки льда.
— Ленин завещал нам «учиться, учиться и учиться…» — начал свой доклад Ковборин.
«Коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество…»
Перелистывая страницу за страницей, Ковборин звучно, артистически читал одну цитату за другой. Я старался вслушаться в каждое произносимое им слово. Но странное дело: как я ни напрягался, до меня не доходил даже смысл отдельных фраз.
— Лешка, ты ведь речь Ленина на съезде читал? — наклонилась ко мне Тоня.
— А как же!
— Там все ясно, а почему сейчас будто все в тумане?
Мы сидели в первом ряду. За Тоней, в следующем ряду, сидела Ольга. Накинув на плечи пуховый платок, она с равнодушным презрением глядела на трибуну. О чем сейчас она думала? Что еще случилось у них дома? Почему в тот вечер она так решительно отреклась от своих записей в дневнике? Как сейчас, помню ее горящие, покрасневшие от слез глаза: «Все это я выдумала, все это бред, понимаешь, Алеша?» Я понимал только одно: что во всем этом надо долго и терпеливо разбираться… Что за человек Бойко? И опять налет на нефтяной склад в тот вечер, когда мы были у Ольги. Кто это сделал? Зачем? Молодец все-таки сторож — отбился. Правда, пуля из его винтовки чуть не стала роковой для Ольги…
— Педология как наука призвана быть на страже знаний учащихся, — донесся тягучий голос с трибуны.
«О чем он? Какая тут связь? — старался я понять. — Может, я не понимаю, потому что не люблю Ковборина?»