Сердце Атлантиды (ЛП), стр. 40

Их первая встреча. Разговор на крыше в округе Колумбия, когда Квинн объясняла ему, что сломлена. Первый поцелуй. Теперь жрец знал, что его горячая страсть была взаимной.

Он чувствовал изумление, благодарность и негодование Квинн, когда постоянно, часто вопреки её желанию, исцелял любимую от мелких и крупных ранений.

Наконец показалось сырое подземелье, в которое её затащил Птолемей. Жрец ощутил ужас, охвативший Квинн при виде богини вампиров.

Затем ярость из-за требований Анубизы и гнев и сочувствие к молоденькой пленнице.

Гостиница. Потрясение Квинн при виде стены, увешанной её фотографиями; облегчение, когда Аларик пришел за ней. Её любовь к нему.

Больше всего её любовь к нему. Она сияла, как маяк, и его очерствевшее сердце расцвело теплом и светом.

Видения закончились, и Аларик стал ждать, с нетерпением желая увидеть Квинн. Свою женщину с сердцем льва и душой воительницы, способную любить так глубоко, не боясь предательства.

Тысяча воинов вместе взятых и в подметки ей по смелости не годились.

Наконец его желание исполнилось.

– Я так и не признался тебе в любви, – резко сказал Аларик, и улыбка Квинн поугасла. Он поднес её руки к губам и по очереди поцеловал. – Я понял, что хочу тебя, что ты мне нужна, но не был уверен, способен ли я любить или возможно ли это для меня. Ты показала мне, насколько я заблуждался. – Квинн хотела заговорить, но Аларик продолжил, желая высказать всё, что на душе: – Ми амара, с сегодняшнего дня и до конца жизни я буду признаваться тебе в любви. Ты – средоточие моего существования. Ты – сердце, бьющееся в моей груди. Я убил бы за тебя, умер бы за тебя. И проведу вечность, стараясь вызывать у тебя улыбку.

Она заплакала и засмеялась одновременно, как умеют только женщины. Бросилась в его объятия, сбив с ног, а потом поцеловала. И жрец вновь обрёл своё место во вселенной.

Однако вдруг что-то изменилось.

– Квинн?

Она не скрывала изумления, да и не понимала, что происходит. В её глазах отражался свет. Аларик посмотрел вниз и увидел, что весь сияет. Даже хуже того: блестит, как маяк. И вскоре осознал почему. Его разум потрясла волна входящей энергии. Столько он в жизни не производил и не мечтал о таком даже в самых сокровенных фантазиях.

– Ты такой красивый и сияющий, – с восхищением воскликнула Квинн. – Тебе не больно?

Он взлетел, повернулся, разбрасывая свет и магию, точно струи фонтана, а затем опустился обратно, хохоча во все горло. Дома напротив коснулись бледные лучи зари.

– Солнце встаёт, – с удивлением констатировала Квинн. – Мы всю ночь были во власти этих видений. Кому нужно солнце, когда в комнате ты? Аларик, это потрясающе.

– Кили была права. Смешение душ действительно в разы усилило мои способности.

Квинн дразняще улыбнулась.

– Может, она и насчёт секса не ошиблась.

Аларик не мог не прикасаться к любимой, поэтому притянул её к себе и принялся целовать, пока она не стала задыхаться.

– Теперь осталось победить злодеев, – сказала Квинн, отдышавшись.

Жрец улыбнулся как дурак, потому что она была такой чертовски красивой и принадлежала ему.

Навсегда, навеки.

– Моя, – счастливо сказал Аларик, и Квинн расхохоталась.

– Да, твоя. Теперь вперед, спасать мир.

Вдруг Кристоф в панике закричал по ментальному каналу:

«Аларик, где бы ты ни был, отзовись сейчас же!»

Жрец понял, что смешение душ заблокировало всё остальное.

«Я тут», – отправил он в ответ.

«Наконец-то. У нас меньше времени, чем мы считали. Птолемей, скорее всего, использует тот турмалин, потому что трезубец снова взбесился, и в Атлантиду льётся вода. Тебе надо как можно скорее найти этот камень».

Аларик кивнул и отправил хорошие новости:

«Смешение душ удалось. Я сейчас же усилю связь с Атлантидой, чтобы сдержать трезубец и укрепить защиту купола».

Он сконцентрировал новый поток энергии и услышал в своём сознании радостный вопль Кристофа:

«Ты это сделал! Эй, а вы с Квинн…»

Всё ещё улыбающийся Аларик разорвал ментальную связь и передал Квинн новости. Она поднялась на ноги:

– Мне надо вернуться к Птолемею и заставить его отдать тот камень.

Глава 24

Они проспорили почти час, за это время совершив набег на холодильник и позавтракав на скорую руку. Квинн пришлось использовать аргумент «после смешения душ ты должен мне доверять», и Аларик наконец согласился отпустить её к Птолемею, при этом сам намеревался быть поблизости, метрах в тридцати. Иными словами, чтобы успеть её спасти.

Он всегда был слишком заботливым верховным жрецом и ничуточки не изменился.

Аларик собирался путешествовать в виде тумана, потому что хоть у злодея и мама из Атлантиды, но он не мог чувствовать верховного жреца Посейдона, когда тот не хотел быть обнаруженным. Разумеется, никто не знал весь размах сил Птолемея, но Квинн решила не спорить. Ещё немного, и Аларик запрет её в чулане, невзирая на статус лидера повстанцев, так что она решила не искушать судьбу.

Ещё через час, переговорив с сочувствующим приятелем, Квинн получила нож из полиэфирного волокна без вкрапления металла. Не хотелось бы снова подвергнуться способности Птолемея по плавлению. Пока Квинн разговаривала с союзником, Аларик прислонился к косяку, словно невероятно красивый телохранитель, нервируя обоих собеседников.

– Проблема в том, чтобы найти Птолемея. Ты же считала, что он вернулся в демонический мир.

Квинн содрогнулась, вспомнив взрыв чёрной энергии, который накрыл её удушающей волной.

– Да. Если он вернулся, то уже объявил бы об этом, с его-то жаждой славы.

Разумеется, стоило ей включить телевизор, как Птолемей уже красовался и на местном, и на национальном каналах новостей в прямом эфире со Статуи Свободы в блестящем утреннем солнце.

Когда камера повернулась к журналистке, то на её лице не было обычной улыбки. Вместо этого в уголках рта и носа залегли морщинки, плечи поникли, а рукой она обнимала себя за талию.

Квинн нахмурилась, взяла пульт и включила звук.

– Как-то странно видеть невесёлую репортёршу…

Тут с экрана загремели крики. Камера показала крупным планом сцену неконтролируемого хаоса. Мужчины, женщины и дети разбегались во всех направлениях, причем цель у них была одна – сбежать от журналистки и камеры. На глазах Квинн трое парней в панике сбили пожилую женщину, но двое из них тут же остановились, чтобы поднять её и унести с собой.

– Подозреваю, мы нашли Птолемея, – мрачно пробурчал Аларик.

Не успела Квинн ответить, как камера снова переключалась на журналистку. Она сглотнула и заговорила, сжимая микрофон рукой с побелевшими костяшками.

– Повторяю: Птолемей Возрождённый, король Атлантиды, очень недоволен тем, кто похитил его невесту, и собирается убивать по туристу каждый час, пока она…

Послышался голос за кадром. Журналистка застыла, а после паузы продолжила дрожащим, как её руки, голосом:

– Я оговорилась: он убьёт столько туристов и так часто, как пожелает, – поправилась она, и слезы потекли по её идеально накрашенным щекам.

Квинн сжала руки в кулаки:

– Мы с ним покончим.

– Я его прибью, – одновременно с ней пообещал Аларик.

Они не стали тратить ни секунды на разговоры и подготовку. Квинн схватила то, что по её расчетам пригодится из инструментов Лорен, и они отправились к Статуе Свободы.

Квинн тщательно заперла квартиру. Аларик взял любимую на руки и прыгнул.

Несмотря на неминуемую угрозу и отчаянные последствия возможной неудачи, Квинн не могла не залюбоваться красотой и чёткой элегантностью города, над которым они летели. Деятельный Нью-Йорк поутру казался мечтой художника в жанре неприукрашенного реализма, нарисованный быстро сменяющимися красками. Однако стоило подлететь к острову Свободы и цели своего назначения, красивые картины исчезли из её головы.

Вместо нее Квинн слышала песню-заставку из мультика «Суперпёс». [7]