Страх и отвращение предвыборной гонки – 72, стр. 33

Как выяснилось, он проиграл обе половины этой ставки — и я намереваюсь поохотиться на ублюдка и вырвать ему все зубы, если он попытается увильнуть от выплаты долга, — но сам тот факт, что Бродер был настолько уверен в силе Макговерна, — это четкий сигнал со стороны профессиональных политиков и газетчиков, которые до этого все время твердили, что ситуация на предварительных выборах в Висконсине безнадежно запутана и никто в здравом уме не будет даже пытаться предсказать исход голосования.

Впрочем, все сошлись на том, что победителем станет Хамфри с почти 30 процентами голосов, Макговерн едва-едва опередит Маски, набрав чуть менее 25 процентов и потеснив того со второго места, а четвертое место отводилось либо Джексону, либо Уоллесу примерно с 10 процентами.

Сам я ставил на то, что Хамфри с трудом опередит Макговерна, набрав 26–27 процентов, Уоллес получит твердое третье место примерно с 20 процентами, а бедный Маски приползет четвертым где-то с 10 процентами против 9 процентов Джексона. Я испытывал сильное искушение развести на легкие деньги Тома Моргана, пресс-секретаря Линдси, который как-то днем в баре отеля «Шредер» вывернул карманы и своими 102 долларами хотел подтвердить собственную убежденность в том, что Линдси может получить от 10 до 15 процентов, но я вынужден был отступить, потому что мне начал нравиться Линдси. Он показался мне самым интересным из всех демократических кандидатов в том смысле, что казался открытым практически для любой идеи… Так что я с сожалением отказался принять ставку Моргана на том основании, что буду чувствовать себя неловко, наживаясь на несчастье Линдси. (Как выяснилось, он получил только 7 процентов и выпал из борьбы…)

Но, собственно, я не об этом хотел здесь написать. По идее я собирался рассказать, что в ночь выборов нас постигло страшное несчастье. Все наши продуманные и просчитанные планы превратились в мусор из-за вычислительных устройств телевизионных сетей, и до наступления ночи ничего не сдвинулось с места.

Когда в восемь часов избирательные участки закрылись, Тим Краус и я все еще сидели сложа руки у письменного стола в нашем номере-люкс отеля «Шератон-Шредер», разрабатывая подробные планы, что бы нам предпринять в ближайшие пять-шесть часов адского напряжения, пока подсчитываются голоса. Надо было дотянуть, по крайней мере, до полуночи, прежде чем появятся первые результаты… А после этого мы были готовы работать хоть до рассвета или даже полудня, если это будет необходимо.

Ведущая статья в воскресном номере Washington Post вторила хору голосов тех 500 или 600 матерых журналистов и политологов, которые собрались здесь, чтобы стать свидетелями «решающего момента» — первых из общегосударственных предварительных выборов, на которых наконец-то предстояло отделить агнцев от козлищ.

После месяца тщательного анализа ситуации, предпринятого лучшими политическими журналистами США, Post, наконец, пришла к выводу, что, во-первых, «предварительные выборы в Висконсине, по-видимому, произведут драматические изменения в битве за выдвижение на пост президента-1972» и, во-вторых, «по мере того как состязание приближается к своей кульминации, сохраняется необычайно высокая степень неопределенности».

Другими словами, никто не имел ни малейшего представления о том, что здесь произойдет, кроме того, что некоторые люди пострадают, а ставки говорили, что наиболее вероятными проигравшими считаются Маски и Линдси. Тот факт, что Линдси почти полностью лишился финансирования, позволял с минимальным риском ставить на то, что в Висконсине он кончит плохо, но Маски — одержавший убедительную победу в штате Иллинойс [57] и этим по меньшей мере частично искупивший свой ужасный провал во Флориде — и в Висконсине теоретически выглядел неплохо… Однако в кампании Маски по-прежнему чувствовалось что-то слабое и болезненное. Вокруг нее витал запах смерти. Он был похож на фермера, больного раком в терминальной стадии, но пытающегося занять деньги под урожай следующего года.

За две недели до выборов опросы показывали, что Маски идет в гонке более или менее вровень с Хамфри и значительно опережает Макговерна, но даже его сотрудники не поверили этому. Они продолжали улыбаться, однако их моральный дух был подорван и уже не подлежал восстановлению после того, как во Флориде Маски созвал совещание на следующий день после предварительных выборов и объявил, что покидает гонку. Им удалось отговорить его, согласившись работать без оплаты вплоть до окончания выборов в Висконсине, но когда слух об отклоненном отзыве кандидата просочился в прессу… Ну, на этом все и кончилось. Никто не опубликовал эту информацию, никто не упомянул о ней по радио и телевидению, но с этого момента единственное, что поддерживало жизнь в кампании Маски, — это беспощадная политическая версия старого театрального правила «Шоу должно продолжаться».

На последней неделе кампании даже сам Маски стал намекать на то, что он знает о своей обреченности. В какой-то момент во время агитационной поездки по городам в долине реки Фокс вблизи Грин-Бэй он впал в публичный психоз и начал говорить что-то о «необходимости чуда»… А потом, когда ощущение упадка уже стало распространяться, как лужа мочи на бетоне, он пригласил журналистов, освещавших кампанию, отпраздновать его 58-й день рождения в небольшом отеле в Грин-Бэй. Но вечеринка оказалась испорчена, когда его жена вмазала куском праздничного торта по физиономии репортера Newsweek Дика Стаута, заявив: «Один дружественный поступок заслуживает другого, а, Дик?» [58]

Утренние новости

Наконец-то нам явлена истина. Я ждал этого всю ночь. Ничего другого не было доступно с того момента, как Уолтер Кронкайт завершил свою передачу вчера вечером в десять, когда уже было ясно, что Макговерн стал победителем, а Джордж Уоллес уверенно занял третье место.

Нельсон Бентон из CBS берет интервью у Уоллеса и спрашивает: «Правда ли, что вы решили скорректировать свои действия?»

Уоллес отвечает ему озадаченной усмешкой. Он никогда не считал нужным искать дружбы со СМИ.

Появляется Хамфри: «Я думаю, что мы проделали здесь хорошую работу, и я с нетерпением жду следующих предварительных выборов — в Индиане, Огайо и Пенсильвании».

Маски направляется в Чикаго для мучительной встречи со своими спонсорами, чтобы решить, останется ли он в гонке. Он уже потратил 1,5 млн долларов, и итогом стал полный провал.

Но новости не помогают. Фрэнк Макги на NBC ведет себя, как алкаш: «Здесь с нами сегодня утром в Висконсине находится победитель — сенатор Проксмайр, а также его прекрасная супруга. (Пауза.) Я сказал Проксмайр? Я имел в виду Макговерн… Конечно… Итак, здесь с нами сегодня утром сенатор Макговерн и его супруга…»

Где-то около семи вечера в пятницу — за три дня до предварительных выборов в Висконсине — я оставил свой тоскливый люкс в «Шератон-Шредере» и через весь город отправился в штаб-квартиру Макговерна в «Милуоки Инн», комфортабельный, любопытного вида мотель в жилом районе неподалеку от озера Мичиган. Улицы обледенели после снегопада, а у моего прокатного фиолетового «мустанга» не было зимних шин.

Машина оказалась крайне норовистой — настоящая детройтская классика, очевидно, собранная джанки, чтобы преподать всем нам урок. Я снял воздушный фильтр для того, чтобы вручную манипулировать автоматической воздушной заслонкой, но вот исправить нервирующую задержку педали газа не представлялось возможным. Она вела себя совершенно непредсказуемо. На одних светофорах автомобиль трогался нормально, но зато на других застывал с заглохшим двигателем, который, казалось, хотел больше бензина, а потом вдруг делал резкий рывок вперед, словно мул, обезумевший от укуса пчелы.