Чисто английское убийство, стр. 28

И вдруг совершенно неожиданно он угодил левой ногой в глубокую яму. Когда холодная вода полилась за голенище, он вздрогнул. У него мелькнула мысль, что вода подмыла аллею. Судорожным усилием он перенес правую ногу вперед и нащупал вполне досягаемую точку опоры. Осторожно вытащил из ямы увязшую левую ногу и поставил ее рядом с правой. Вот когда он пожалел, что не захватил палку! В грязной воде невозможно было разглядеть, что под ногами. Но с другой стороны, возвращаться было так же опасно, как идти вперед. Мост соблазнительно высился в нескольких шагах от него. Очень осторожно, продвигаясь каждый раз лишь на несколько дюймов, сэр Джулиус начал приближаться к мосту.

Он прошел не больше ярда, когда усыпанная гравием поверхность ушла у него из-под ног. Сэр Джулиус упал навзничь. Голова его возвышалась над водой, но туловище погрузилось в воду. В тот же самый момент ноги его оторвались от земли и всплыли на поверхность, так что воздух в сапогах превратил их в самую плавучую часть его тела. Никакими силами он не мог теперь встать на ноги. Оглушенный ревом взбешенной воды, он беспомощно смотрел, как два баллона на его ногах описали в водовороте круг и понеслись по течению, волоча за собой тяжелый, насквозь промокший и медленно прогружающийся на дно тюк, который — как он вдруг с ужасом понял — в действительности был сэром Джулиусом Уорбеком, членом парламента, ныне обретающимся в обозримом расстоянии от смерти.

Вдруг он почувствовал острую боль в правой подмышке. На секунду у него мелькнула смутная мысль, что такие неведомые науке ощущения и должен испытывать утопающий, но тут же он осознал, что его просто куда-то тянут. Он увидел, что уже не плывет по течению, а быстро передвигается поперек его. С трудом подняв голову, он обнаружил, что его тянет толстая палка, гнутая ручка которой твердо зацеплена за его подмышку. Другой конец палки находился в руках сержанта Роджерса, который, удобно устроившись на мелком месте, подтягивал сэра Джулиуса к берегу; при этом он куда меньше волновался, чем рыболов, вытаскивающий лосося.

Вымокший, жалкий, потерявший дар речи, министр финансов дал поставить себя на ноги. Все еще молча он позволил отвести себя на сухое место и стоял дрожа, пока Роджерс стаскивал с него сапоги и выливал из них воду. Еще более ужасный момент наступил тогда, когда эти провонявшие, липкие вещи пришлось надеть снова. В этот момент министр снова обрел дар речи.

— Роджерс, — сказал сэр Джулиус, прыгая на одной необутой ноге, — я очень вам обязан.

— Не за что, сэр, — невозмутимо ответил сержант. — В конце концов, это моя работа. — Он поддержал сэра Джулиуса своей ручищей и добавил: — Не допусти я такой грубой промашки в работе, вы бы вообще здесь не появились. Позвольте, сэр. — Он нагнулся, чтобы завязать ему шнурок башмака.

— По-моему, вы весьма успешно справились с обязанностями, вызволив меня, — заметил сэр Джулиус, обращаясь к нагнувшейся спине.

Сержант поднял голову, весь красный от напряжения.

— Моя служба, сэр, — сказал он строго, — это смотреть за вами. Вот зачем я здесь. Не увлекись я, так сказать, делом, которое, в сущности, подлежит ведению маркширской полиции, я никогда не допустил бы, чтобы вы попали в такой переплет. Теперь, сэр, если вы готовы, давайте вернемся поскорее домой. Возьмите меня под руку, и пойдем как можно быстрее. Чем раньше вы скинете с себя все эти вещи, тем лучше.

Мокрые, они побрели рука об руку назад. По дороге сержант Роджерс позволил себе еще раз коснуться пережитого приключения.

— Я буду благодарен, сэр, — сказал он, — если вы не доведете до сведения Особого отдела о случившемся. Мне не хотелось бы, чтобы там считали, что я пренебрег своими обязанностями, позволив вам выйти в такой день.

— Я сделаю все, что вам хочется, — сказал сэр Джулиус. — Но, черт возьми, я же не грудной младенец. Я вправе выйти погулять один, если хочу. Если бы я утонул, это была бы моя вина.

— Вина ваша, сэр, а отвечать мне. Вот о чем вы забываете. А что, если б вы не утонули? Для меня это, может быть, было бы еще хуже. Что, если б вы завтра явились на Даунинг-стрит без меня? Мне пришлось бы потом давать уйму неприятных объяснений.

— Вы правы, — сказал сэр Джулиус смиренно. — Извините, Роджерс, это было эгоистично с моей стороны.

— Позвольте спросить, сэр Джулиус, ради интереса: вы на Даунинг-стрит направлялись?

Продрогший и измученный, сэр Джулиус все же улыбнулся.

— Конечно! — уверил он своего спутника. — На Даунинг-стрит. Уверяю вас, я не собирался скрываться от правосудия, Роджерс.

— А! — сказал сыщик. По его тону нельзя было сказать, поверил он министру или нет. — Сейчас это меня интересует чисто теоретически, просто мне любопытно было узнать.

Д-р Ботвинк ошибается

Почти стемнело, когда оба они вернулись в Уорбек-холл под вновь полившим дождем. Случайный свидетель их возвращения мог бы принять их за пойманного арестанта и его стража. Сэр Джулиус еле переставлял ноги и без поддержки Роджерса вряд ли дошел бы до дому, а тот невозмутимо шествовал рядом с ним, крепко держа сэра Джулиуса за руку повыше локтя, с выражением угрюмой решимости на лице. Но к счастью, никто не видел позора министра финансов, и им удалось войти незаметно через боковой ход.

Все так же молча сержант повел своего подопечного в вестибюль, где снял с него дождевик и сапоги. Сэр Джулиус не возражал. Пальцы у него окоченели и не могли справиться с промокшими ремешками и пряжками. Потом он дал отвести себя наверх, в свою комнату, и позволил себя раздеть. Послушно проглотил смесь горячего коньяка с водой, которую с изумительной быстротой сварганил Роджерс; послушно полез в горячую ванну, которую Роджерс ему приготовил. Он чувствовал себя в состоянии такого безволия, что был прямо-таки благодарен Роджерсу за то, что тот не пошел за ним в ванную и не стал тереть ему спину.

Выйдя из ванной, он застал у себя в комнате Роджерса; за это время сержант уже успел переодеться. Ванна и коньяк сотворили чудеса, и сэр Джулиус опомнился и сообразил, что промок сегодня не только он один.

— Надеюсь, что на вас это особенно не отразилось, Роджерс, — сказал он с непривычной для него внимательностью.

— Нет, сэр, спасибо, — ответил сыщик коротко, словно недовольный, что его заподозрили в человеческой слабости. — А теперь позвольте заметить, что вам хорошо было бы лечь.

— Нет, нет. Благодаря вашим заботам, Роджерс, я опять в норме. Просто я устал и, пожалуй, лягу пораньше. Но сейчас я скорее бы поел.

— Хорошо, сэр. В таком случае, как только вы оденетесь, мы спустимся вниз к чаю.

Это «мы» не ускользнуло от внимания сэра Джулиуса.

Он прекрасно понял все, что за ним крылось. Отныне сержант Роджерс будет его неразлучным спутником. Пока он остается в Уорбек-холле, он никогда не скроется от этих холодных, неодобрительных глаз. Со вздохом он подчинился неизбежному и стал поспешно одеваться.

— А вот и вы, сэр Джулиус, — сказала миссис Карстерс, когда он вместе со своим стражем вошел в библиотеку. — Вы очень промокли?

Сэр Джулиус был удивлен, обнаружив, что чай только что подан. Весь его побег, во время которого он пережил столько сильных ощущений, что их хватило бы на целую жизнь, занял немногим больше часа. Он с облегчением увидел, что его отсутствие было не настолько продолжительным, чтобы вызвать разговоры. Вот миссис Карстерс, готовая хозяйничать за чайником так же, как делала это Камилла, — неужели это было всего сутки назад? — а вот и д-р Ботвинк, молчаливый и безмятежный, и они оба не подозревают, что он не просто прогулялся под дождем. В то же время его несколько огорчило, что после таких ужасных испытаний его встречают как ни в чем не бывало. Тонешь ведь не каждый день. Но как ни любил он поговорить о себе, в этом случае приходилось молчать.

— Да, очень промок, — ответил он. — И сержант Роджерс тоже — он прошел со мной часть дороги. Да, я как раз вспомнил, надеюсь, вы не будете возражать против того, чтобы Роджерс выпил с нами чаю? Он чувствует, что при сложившихся обстоятельствах, пожалуй, будет лучше…