Операция «Цитадель», стр. 67
– Я начал рассуждать в том же ключе, – сказал Гольвег.
– Можно ведь по ошибке попасть.
– То есть мы должны пересмотреть свое отношение к мастерству стрелявшего в меня? – произнесла Фройнштаг, давая понять, что вызванный нападением стресс прошел и к ней возвращается способность мыслить спокойно и аналитически.
– На самом деле, – развил ее мысль Гольвег, – подбирали опытного стрелка, который со столь мизерного расстояния сумел бы имитировать полноценное покушение, но в то же время гарантированно не попал в вас, Фройнштаг.
– А если бы попал, этого наемнику явно не простили бы, – добавил унтерштурмфюрер.
– На что вы намекаете, Шторренн? – обиженно спросила Лилия. – Что надо мной глупо пошутили? Я ведь могу и оскорбиться…
– Сначала нужно узнать, на что намекали те, кто нанял этого «вшивого» стрелка.
– Причем я даже начинаю догадываться, кто именно его подослал, – нетерпеливо постучала Фройнштаг рукояткой пистолета по спинке переднего сиденья.
– Неужели баронесса Юлиана фон Шемберг?! – изумился Гольвег.
– Назовете мне имена других желающих вызвать на себя гнев Скорцени?
– Вот об этом организатор покушения не подумала.
– О чем завтра же пожалеет. И хватит согревать своими бренными телами этот катафалк.
В отель Фройнштаг вошла в сопровождении двух телохранителей. Чувствуя свою вину перед Лилией, мужчины готовы были, не вынимая пистолеты из карманов плащей, изрешетить любого, кто осмелился бы двинуться ей навстречу. Как готовы были и ночевать под ее дверью.
Несмотря на то, что Лилия и Отто поселились в отель под видом супружеской пары, все же комнаты они занимали разные. Соседние, но разные. На этом настоял сам Скорцени, заявив, что присутствие в номере женщины будет его слишком расхолаживать.
«Вообще-то до сих пор я, наоборот, всех зажигала и возбуждала, – не упустила своего случая Фройнштаг, хотя и была признательна обер-диверсанту за то, что не стал навязываться. – Так что плохи ваши дела, Скорцени».
Штурмбаннфюрер вошел вслед за ней в номер, прикрыл дверь и, страстно прижавшись к ее спине, на ушко прошептал:
«Подарите надежду, Фройнштаг».
«Отныне между нами стена. И вы сами этого хотели, мой диверсионный супруг».
«Обещаю ощущать жар ваших бедер даже через стенку», – попытался оправдаться обер-диверсант рейха.
«Разве что через стенку. И запомните, что после полуночи я не стану открывать вам, даже если вы решитесь завоевывать мое сердце серенадами».
Хотя портье заверил Фройнштаг, что ее супруг в номер не поднимался, она все же подергала дверь, а затем постучала в нее.
«Сегодня серенады не последует, – подумала она, и тотчас же одернула себя: – Ты о чем думаешь? Окажись этот стрелок пометче, или, наоборот… тебе уже пришлось бы лежать на холодной мостовой. Или в морге. Хотя, с другой стороны, о чем должна думать женщина, которая чудом избежала морга, если не о ночных серенадах под своей дверью?»
– Скорее всего, Скорцени находится сейчас в будапештском бюро гестапо, – предположил Шторренн, входя вслед за ней в номер.
– Будем надеяться, – вяло ответила Фройнштаг. – Я смертельно устала и хочу немного поспать.
– Советовал бы немедленно доложить о случившемся Скорцени, – сказал ей Шторренн.
Фройнштаг с грустью посмотрела на него, затем на Гольвега, который вместе с адъютантом Родлем снимал номер напротив.
– Доложите вы, Гольвег, у вас это получится красочнее, – попросила.
– Вы же знаете, что это мое хобби – докладывать шефу обо всех неприятностях, которые с нами случаются. А затем трепетно выслушивать, как он отводит душу.
– Судьба у вас такая, Гольвег, быть вечным «черным гонцом». Отправляйтесь к себе и попытайтесь дозвониться до него.
– Если не возражаете, – обратился Шторренн к Гольвегу, – я побуду у вас, вдруг кому-либо из друзей баронессы захочется навестить госпожу Фройнштаг прямо здесь, в номере отеля.
– Если у вас нет более важных дел, – пожал плечами Гольвег.
– Поскольку вы плохо знаете Будапешт, мне приказано опекать вас.
– А я-то думаю, почему в первый же день по нас палят из-за каждого угла!
16
Весть о покушении на Фройнштаг Скорцени получил, находясь в своем кабинете в будапештском бюро гестапо. Собрав целую кипу всевозможных донесений и расстелив перед собой карту венгерской столицы, он как раз пытался выработать хоть какой-то более или менее приемлемый план захвата резиденции правительства и ареста адмирала Хорти.
Это контрудар, понял он, выслушав донесение об инциденте у отеля «Берлин». Контрразведка Хорти учуяла опасность и, получив добро кого-то из очень высокопоставленных венгерских чинов, решила упредить наши действия, серьезно предупредив самого «доктора Вольфа».
– Вы кого-нибудь задержали, Гольвег? – пророкотал он в трубку своим зычным басом.
– Нет, господин штурмбаннфюрер.
– Почему?! – буквально прорычал обер-диверсант рейха, давая понять Гольвегу, что имела в виду Фройнштаг, когда говорила ему о судьбе «черного гонца», которого, по традиции восточных империй, как правило, казнили, дабы впредь не приносил дурные вести.
– Тому человеку удалось скрыться.
– А мне безразлично: будет задержанный «тем» или «не тем». Совершено покушение на германку, сотрудника СД, причем в центре Будапешта. Вам нужны еще какие-либо объяснения?
– Нет, все достаточно ясно.
– Кто-нибудь один останьтесь у номера Фройнштаг. Никого к нему не подпускать. Даже горничную. Кстати, это произошло уже после свидания с известной вам дамой?
– После. Возвращаясь от нее, мы видели, что нас сопровождает какая-то машина.
– Примет которой вы, понятное дело, не запомнили.
– Не представлялось возможным. К тому же стрелявший прибыл другим транспортом. Мне показалось, что для тех, кто сидел в преследовавшей нас машине, такое развитие событий тоже оказалось неожиданным. Не встревая в стычку, они умчались докладывать своему руководству.
– Или, может, наоборот, в той, умчавшейся, машине сидел человек, наблюдавший за тем, как разворачивается это нападение, весь этот спектакль.
– Не исключается и такой вариант развития событий, – признал Гольвег. – И относительно «спектакля» тоже верно замечено. Что-то тут у них, у отеля «Берлин», не сошлось.
– Достаточно гаданий. Через несколько минут буду в отеле, – не стал его больше пытать Скорцени. – Скорее всего, нападение на Фройнштаг было джентльменским предупреждением мне.
– Поэтому прихватите пару сотрудников гестапо. И будьте предельно осторожны. Не исключено, что…
– Трудно бы мне пришлось без ваших наставлений, Гольвег.
– Извините, это по-дружески.
От резиденции гестапо до отеля было недалеко. На всякий случай Скорцени приказал Родлю ехать не спеша, внимательно осматривая дорогу.
Ни по пути, ни у самого «Берлина» слежки они не заметили, однако первого диверсанта рейха это не успокоило. Он понимал: «сезон охоты в придунайских дебрях» начался, и не исключено, что первые жертвы могут оказаться именно среди охотников. В их суровом диверсионном деле такое тоже иногда случается.
Фройнштаг сидела в широком венском кресле, устало откинувшись на спинку. На столике перед ней стояла бутылка вина и лежала пачка сигарет.
– У вас такой вид, Фройнштаг, словно вы только что вернулись из-под Аустерлица, – сразу же расщедрился на «комплимент» Скорцени.
– Из-под Ватерлоо, так будет точнее. Кажется, сегодня вы все помешались на Наполеоне, бонапартисты проклятые, – холодно процедила унтерштурмфюрер, наполняя не только свой бокал, но и второй, припасенный специально для Скорцени.
– Мне-то сказали, что все обошлось. Оказывается, душевная рана все же нанесена. Но это излечимо. Охрану отеля и вашего номера мы усилим, переведя на круглосуточную…
– Что вы все вдруг засуетились вокруг меня? Напомнить, что я такой же офицер, как и вы?
– Вы не справедливы к нам, Фройнштаг, – развел руками Скорцени, присаживаясь у ее кресла и обхватывая руками коленки Лилии.