На линии огня, стр. 15
Черников ударил ладонью по валуну:
— Было бы чем!..
Белоусов отполз на открытую площадку, и в это время душманы Алима использовали гранаты. Взрывы накрыли позиции обороняющихся. Осколки разорвали живот старшего лейтенанта Белоусова, размозжили голову одному из солдат. Черникова спас валун. Он выстрелил по атакующим, уничтожил двух душманов. Затвор «ПМа» остался в крайнем положении, что означало: кончились патроны. Стрелять старшему лейтенанту было уже нечем, как и солдату, находившемуся левее метрах в двадцати от него. Черников крикнул ему:
— Отходи к скале!
Сам же бросился к Белоусову, схватил смертельно раненого товарища и потащил вглубь крепости. Его встретил прапорщик Зайцев. Бойцы приняли тело еще находившегося в сознании Белоусова. Зайцев сбросил защитный шлем.
— Кажись, Саня, это конец!
— У нас еще есть ножи.
— Есть, но у «духов» автоматы!
— У меня еще осталось немного патронов.
— С запада «духи» не подойдут?
— Нет! Они связаны боем.
— Тогда раненых — в любые укрытия, а остальных, кто может драться, ко мне! Примем, Илюша, последний бой!
Прапорщик тихо проговорил:
— Примем! Не сдаваться же. Представляю, как дома узнают… да чего уж теперь.
Он был готов отдать команду, но в это время к Черникову подлетел солдат взвода охранения:
— Товарищ старший лейтенант! Там, в скале… пещера!
— Что за пещера?
— Глубокая! Там укрыться можно.
— Чтобы «духи» забросали нас в ней гранатами?
— Нет! Я лазил в подземелье, эта пещера имеет несколько ходов: один — прямо и вниз, два других — в стороны.
Александр быстро сориентировался:
— Зайцев, бегом веди весь личный состав в эту пещеру! Всех, в первую очередь раненых — в боковые отводы. Исаева с радиостанцией ко мне!
Шанс выжить в этой бойне придал бойцам силы. Им понадобилось не более пяти минут, чтобы затащить в пещеру раненых и скрыться в ней самим. Черников с Исаевым остались у небольшого, едва заметного в кустарниках входа. Их прикрывал прапорщик Зайцев.
Александр вызвал полк.
— 321-й! Я — Скат!
Подполковник Ивушкин ответил сразу же:
— 321-й на связи, Скат! Что у тебя?
— Не могу долго говорить. Наводите вертолеты на крепость! Слышите меня, срочно наводите «вертушки» на крепость. Пусть перепашут ее от начала до конца!
— Ты вызываешь огонь на себя?
— На крепость! Тут обнаружена пещера. Я укрыл в ней оставшийся в живых личный состав.
— Понял тебя! Ты еще минут десять продержаться сможешь?
— Не знаю! Вряд ли. Если только около пяти минут. Патроны остались только у Зайцева.
— Удержи вход в пещеру, «вертушки» подойдут!
— Постараюсь!
— Постарайся, Саня! Очень тебя прошу!
Приняв неожиданное сообщение Черникова, командир полка сначала связался с командиром роты, ведущей позиционный бой у Куншера, и передал приказ срочно отойти, после чего вызвал командира вертолетного звена.
Александр увидел вышедших к ближайшим валунам шестерых душманов. Зайцев дал по ним последнюю очередь, и в это время развалины вздыбились от разрывов реактивных снарядов, выпущенных с пилонов двух вертолетов, атаковавших крепость. Вторые два вертолета ударили по склонам, где засели душманы Халима. Узнав об отходе с переднего края сил роты, летчики били точно по целям. Ущелье окутал дым, смешанный с гарью и пылью. А затем внезапно наступила тишина. Пронзительная звонкая тишина, которую нарушал уходящий в горы рокот вертолетных двигателей. Банда Рахима была уничтожена.
Глава четвертая
Подняв голову после авианалета, прапорщик Зайцев повернулся к лежавшему рядом Черникову:
— Жив, командир?
Александр снял защитный шлем, протер лицо:
— Да живой, пока.
— Неужели все кончено?
— Похоже на то. Черт, слабость в теле какая-то…
— Пройдет!
— Ты, Илья, будь здесь, прикрой на всякий случай вход в пещеру, а то сунется сдуру какой-нибудь «дух», а я ребят посмотрю, Белоусова.
Зайцев вздохнул:
— Порвало старлея нешуточно. Не выживет.
— Не каркай! Следи за обстановкой!
Черников отполз в сторону, но его остановил сигнал вызова радиостанции.
— Смотри, и здесь в пещере работает, — удивился Александр.
— Это потому, что рядом со входом.
— Скат на связи! — ответил Черников.
— Я — 321-й! Как там в пещере, Скат?
— Укрылось человек двадцать, включая раненых. Это и моих солдат, и бойцов Белоусова. Командир взвода охранения получил тяжелое осколочное ранение живота, жив ли сейчас, не знаю, только что собрался уточнить данные по личному составу.
— Двадцать из пятидесяти четырех?
— Это не окончательные данные. Точные потери смогу определить позже, но они, согласен, велики. О технике не говорю — та, что шла в колонне, уничтожена «духами» полностью. Но железо есть железо, а вот пацанов не вернешь…
— Рота капитана Владимирова тоже понесла потери, сожжены 3 БТРа, 8 человек погибли, шестеро ранены. Да, потрепали нас «духи», но и сами все полегли; а было их у Куншера не менее сотни, — сказал командир полка.
— Как же такой отряд воздушная разведка прозевала?
— С этим разберемся. Ты давай, уточни потери и подготовь выход личного состава в ущелье. Скоро с восточной стороны крепости приземлятся вертолеты со взводом поддержки и санитарный борт. С ним прибуду и я. Тогда поговорим более предметно. Конец связи.
Оставив радиостанцию, Черников прошел в левый проход ущелья. Вдоль стен сидели солдаты и уставшими глазами смотрели на офицера.
— Все, ребята! — сказал Александр. — Бой закончился. «Вертушки» уничтожили «духов».
Бойцы среагировали по-разному. Кто-то с облегчением, кто-то безразлично, у кого-то выступили на глазах слезы.
— Старший лейтенант Белоусов здесь? — спросил Черников.
Ответил один из солдат:
— Здесь, глубже в проходе, с ним его сержант.
Черников прошел метров пять и увидел боевого товарища. Белоусов лежал у стены, живот его был перевязан промокшими от крови бинтами. Видно, Ольшанский, что сидел рядом с ним, истратил весь запас перевязочного материала. Рядом с Белоусовым валялись два использованных шприц-тюбика из-под промедола. Сержант сделал командиру обезболивающие уколы, тот находился в сознании, тяжело дыша. Глаза старлея были приоткрыты. Черников присел на корточки перед Белоусовым, спросил:
— Коля, ты слышишь меня?
Командир взвода тихо ответил:
— Слышу. Что там в ущелье, Сань?
— Там все нормально. Бойцы обнаружили пещеру, оставшийся личный состав укрылся в ней, я вызвал огонь «Ми-24» на крепость. Ну, а те разнесли «духов» в клочья.
— Понятно! Это хорошо. А вот мне, конец, Саня…
— Перестань! С минуты на минуту санитарный борт прилетит. Медики соберут тебя. В Ташкент отправят, раньше меня в Союзе окажешься.
— Это точно, только в цинковом бушлате. И не говори ничего. Я-то знаю, что умираю. Обидно, Сань, в самом конце…
Черников нагнулся над товарищем.
— Ты помолчи, Коля, помолчи, тебе силы еще пригодятся!
— Нет, Сань! — Белоусов говорил все тише. — Мне уже ничего не нужно, хорошо не успел жениться. А то осталась бы сейчас Иришка вдовой в 20 лет. А так… Но прошу, ты, это, Сань, напиши ей, как я погиб, а? Чтобы знала, а может и вспоминала когда… Адрес на конвертах ее писем, в сумке под кроватью отсека в модуле. Хотя… нет, лучше не надо. Не надо, чтобы вспоминала. Молодая, найдет парня, замуж выйдет…
— Я напишу, Коля!
— Сань…
— В Союзе должны знать, как погибают те, чьи гробы приходят из Афганистана. Но напишу не о тебе — ты выживешь, сам потом невесте все расскажешь, — а о ребятах твоих, что сложили головы здесь, в этом проклятом ущелье, на этой никому не нужной войне.
— Не надо. Дай лучше закурить…
— Тебе нельзя, Коль.
Белоусов попытался улыбнуться:
— Мне, Саня, теперь можно все!
Это были последние слова старшего лейтенанта Белоусова. Неожиданно начались конвульсии, изо рта пошла кровь. Николай закрыл глаза, дернулся несколько раз и вытянулся, словно принял положение «смирно». Голова его склонилась к плечу, лицо побледнело, рот открылся.