Спящий город, стр. 39

Да и было ли оно именно животным?..

5

То, что открылось усиленному мощной бинокулярной оптикой взору генерала, понравилось ему не очень… Точнее, очень не понравилось — вся линия горизонта, что называется от края до края, была темной от приближающихся всадников. Надеяться на то, что они не заметили Город, не приходилось, как не приходилось и сомневаться в том, что их интерес явно не ограничится простым созерцанием его древних стен — в этом генерал был отчего-то абсолютно уверен. Особенно если учесть, что все они, вне всякого сомнения, были воинами, — пятикратная оптика позволяла рассмотреть изогнутые сабли и короткие прямые мечи на их поясах, копья и луки за плечами. Всадников и идущих следом пеших воинов было никак не меньше полутора тысяч, и это тоже не добавляло генералу оптимизма.

Со вздохом опустив бинокль, он повернулся к ожидающим его реакции Обире и Крюку:

— Какие будут мнения, коллеги? — "Коллеги", как и ожидалось, промолчали, и Юрий Сергеевич продолжил: — Как я понимаю, мы где-то в нашем славном прошлом. Где-нибудь во временах старого доброго царя Кира Второго, [61] да не затеряется его имя в архивной пыли. Это не я такой умный! — Музыкальный ухмыльнулся, глядя на удивленные лица своих слушателей. — Просто у меня в детстве книжка была про древнюю Персию и тому подобную историческую муть — вот я и запомнил. Одежка у этих, — он кивнул в сторону неторопливо приближающейся к Спящему Городу армии, — уж больно запоминающаяся, боевые колесницы — верблюды… Прямо как на картинке. — Он снова вздохнул и добавил: — Сдуреть можно, с ума сойти! Ох, Обирочка, в который раз спрашиваю себя — во что же это я на старости-то лет вляпался?! Если домой вернусь — честное слово, хочу посмотреть на лицо того, кто мой рапорт читать станет! Очень даже хочу… О-хо-хо… Так что делать-то будем?

— А что делать? — голос Хранительницы зазвучал подозрительно торжественно: — Боюсь, сейчас судьба всей нашей грандиозной авантюры в ваших, Юрий Сергеевич, руках! Если хоть один из наших непрошеных гостей пересечет городскую стену — щит не выдержит. Ну а что будет дальше — вы знаете… — Она отвела глаза. — Так что — к бою, товарищ генерал…

— И почему я не родился в какой-нибудь ихней Америке? — с неискренней тоской в голосе посетовал Музыкальный. — Опять, значит, "ни шагу назад" и "стоять до последнего"? Ладно… — Он махнул рукой. — Значит, такая уж у нас, славян, судьба — никогда не отступать… Пошли! — Юрий Сергеевич бросил бинокль Крюку, словно проверяя его реакцию. Бинокль Крюк поймал. — Спускаемся, коллеги. Крюк, собери людей — кажется, пришла пора и нам немного поработать. Пошли…

— А вот и я! Надеюсь, рады меня слышать? — Вернувшийся бесполый и бесплотный голос неприятно резанул внутренний слух людей, болезненной занозой шевельнулся в их мыслях. — Что-то мне подсказывает, что не очень. Какая досада, а я так надеялся, что мы станем добрыми друзьями до самой вашей смерти! Тем более что ждать уже недолго. Кстати, позволю себе потешить ваше тщеславие, майор, — вы избрали верное направление. Хотя, конечно, надеяться разыскать меня за — сколько тому вас времени? — сутки просто глупо. Если у вас нет крыльев за спиной. Ха-ха… — и, словно посчитав, что этого недостаточно, повторил: — Ха-ха-ха… Так о чем это я? Да, вы движетесь в верном направлении, однако путь ваш, с моей точки зрения, слишком скучен. Пора вам познакомиться с моими верными охотничками, моим лучшим творением за все прошедшие годы! Я чувствую — они уже близко. Гораздо ближе, чем вам хотелось бы! — Голос замолчал, будто позволяя людям собраться с их собственными мыслями, однако — в отличие от прошлого раза — никуда не исчез.

Московенко вопросительно взглянул на своих бойцов и, легонько коснувшись пальцем лба, приложил его к губам (отлично понимая, впрочем, что никто из них просто физически не сможет вообще ни о чем не думать). Окунь, естественно, не удержался от язвительного комментария:

— Ну, некоторым из нас это не составит особого труда, командир. Вот если бы вы приказали наоборот — начать усиленно думать — тогда да, тогда, конечно, проблема! — и многозначительно кивнул головой куда-то себе за спину. Отлично понявший, кого он имеет в виду, Зельц криво усмехнулся, но промолчал.

— Андрей, хватит. Не время. Он и так знает о нас, похоже, все. И, значит, будет постоянно опережать нас хотя бы на шаг. Я просто ума не приложу, что делать… — Московенко говорил абсолютно ничего не значащие слова, а сам лихорадочно писал на вырванном из своего командирского блокнота листке, стараясь не думать о появляющемся на бумаге тексте: "Мужики, думайте о чем угодно, только поменьше конкретных деталей операции. Шевелите мозгами, загружайте его любой фигней, только отвлеките от меня. Я постараюсь что-нибудь сделать".

Спецназовцы поняли — вернувшийся в мысли людей голос удивленно-задумчиво пробормотал:

— Хм, прапорщик, я и не знал, что мужские особи вашей примитивной расы настолько подчинены половому инстинкту. Интересно… О-о-оченъ интересно… А вы зверь, лейтенант Окунев. Неужели вам действительно доставляет удовольствие вспоминать лица всех этих сотен убитых вами людей? Хм… Нам надо пообщаться с вами в иной обстановке…

Московенко удивленно взглянул на сосредоточенного как никогда Окуня: если Анаболик, похоже, пошел по пути наименьшего сопротивления, размышляя о приятных его сердцу (и не только сердцу) амурных материях, то Окунев, видимо, истолковал его приказ "думать о чем угодно" несколько своеобразно: чего другого, а фантазии ему было не занимать. Словно в подтверждение этого компьютер-телепат потрясенно переспросил:

— Вы сбросили атомную бомбу на целый город?! И высадились на Луну и Плутон без скафандра?! Да, пожалуй, вы правы — электрический стул очень даже приятное изобретение… Что значит "никто не знает, что Кольцо Всевластия у меня"? Да вы же просто мой незнакомый друг! Ах, как приятно встретить родственную душу! Не знаю, что такое "рыцарь Джедай", [62] но мне безумно жаль вас терять! О, если бы я мог остановить моих маленьких питомцев! Как жаль что я не знал, какие пропасти зла таятся в ваших головах мои незваные, примитивные, многоклеточные друзья. — Ух, а вот это уже грубо — я всего лишь гениальный биокомпьютер, и то, что вы хотели бы со мной сделать — абсолютно нереально. Для этого вам пришлось бы сначала предоставить мне подобное вашему тело…

Авторство не озвученной, весьма, надо сказать, пошлой мысли так и осталось неизвестным, хотя майор и мог себе представить, о чем шла речь. Сам он использовал возникшую передышку (в том, что его мозг в это время был закрыт для вражеского наблюдения он был практически уверен — Окунь и Анаболик успевшие прочесть его каракули раньше других, отвлекали внимание противника по полной программе) на то, чтобы несколькими осторожными мыслями оценить возникшую ситуацию. Итак, враг не только контролирует перемещение их отряда, следя за этим их же собственными глазами, но и узнает о том, что они только собираются сделать одновременно (Если вообще не раньше — мысль, как правило, — майор скользнул взглядом по застывшему Муделю, — опережает действие) с ними. Но зато в этом есть и определенные преимущества: если научиться блокировать собственные мысли (знать бы, как!), то вполне можно впаривать этому перезрелому калькулятору любую дезу — Анаболик с Окунем только что подтвердили это. Более чем подтвердили — в мысли Московенко снова ворвался бесцветный голос биокомпьютера:

— Не знаю, кто такие хоббиты, но то, что вы сделали с вашей собакой, — просто отвратительно! Хотя, честно говоря, эта ваша некромантия мне явно очень даже по душе…

Московенко замер прислушиваясь. И, желая подтвердить свое предположение, внятно произнес про себя: "Так вот где этот паршивый компьютер, мужики!" — и, инстинктивно затаив дыхание, прислушался к своим ощущениям. Томительно пролетела секунда… Вторая… Ничего… Ничего? Ни-че-го!!! Майор был готов расцеловать Окуня — ему удалось-таки отвлечь истосковавшийся по общению компьютер настолько, что он мог думать, не опасаясь более быть подслушанным…