За стеной фильтров. Что Интернет скрывает от вас?, стр. 12

Но сдвиги происходят. Силы, которые Интернет выпустил на волю, несут радикальные перемены и в составе производителей новостей, и в самом процессе производства. Если раньше, чтобы почитать новости спорта, приходилось покупать целую газету, то сегодня можно зайти на специализированный сайт, где контента каждый день производится столько, что хватит на десять газет. Если раньше заполучить миллионную аудиторию были способны лишь те, кто мог цистернами закупать типографскую краску, то сейчас это доступно любому человеку, у которого есть ноутбук и свежая идея.

Если присмотреться внимательно, то можно уже сейчас спрогнозировать контуры новой, зарождающейся модели рынка. Вот что мы уже знаем:

— Цена производства и распространения медиаконтента любого рода — текста, изображений, видео- и аудиопотоков — будет стабильно стремиться к нулю.

— В результате нам на выбор будет предложено очень много вариантов, так что мы и дальше будем страдать от «кризиса внимания». Поэтому роль кураторов контента становится чрезвычайно важной. Мы будем во многом полагаться на людей и программы, которые редактируют наш выбор и помогают понять, какие новости следует потреблять.

— Профессиональные редакторы стоят дорого, а программный код — дешево. В выборе материалов для чтения и просмотра, мест для посещения мы все больше будем полагаться на сочетание непрофессиональных редакторов (наших друзей и коллег) и программного кода. Этот код будет во многом основываться на мощи персонализации и заменять людей — профессиональных редакторов.

Многие из тех, кто следит за положением дел в Интернете (в том числе я), с восторгом приветствовали появление «народных новостей» — более демократичной, активной формы культурного повествования. Но будущее может оказаться в гораздо большей степени «машинным», чем «народным». И многие поборники «народной» позиции скорее говорят о нашей текущей, переходной реальности, чем о будущем. Классический пример проблемы — история, известная как «Ратергейт».

За два с небольшим месяца до президентских выборов 2004 года телеканал CBS News сообщил, что у него есть документы, доказывающие сомнительное поведение президента Буша в армии. Тогда казалось, что это может стать поворотным пунктом для кампании Джона Керри, который, согласно опросам, отставал от Буша. В среду программа 60 Minutes («60 минут»), которую вел Ратер, собрала огромную аудиторию. «Сегодня в нашем распоряжении имеются новые документы и новая информация о том, как президент служил в армии, и первое в истории интервью с человеком, утверждающим, что это он повлиял на то, чтобы устроить молодого Джорджа Буша в Национальную воздушную гвардию Техаса», — сказал мрачно Дэн Ратер, излагая факты.

Тем вечером, когда New York Times готовила передовицу, посвященную этой теме, юрист и правый активист Гарри Макдугалд написал сообщение на форуме консерваторов Freerepublic.com. Внимательно изучив шрифт документов, Макдугалд пришел к выводу, что история сомнительная. Он не стал ходить вокруг да около. «Я утверждаю, что эти документы — подделки, пятнадцать раз пропущенные через ксерокс, чтобы сделать их похожими на старые бумаги, — писал он. — Это нужно агрессивно доказывать» [106].

Сообщение Макдугалда быстро привлекло внимание, и дискуссия о подделках перетекла в два других онлайн-сообщества, Powerline и Little Green Footballs, читатели которых быстро обнаружили в бумагах и другие анахронизмы. На следующий день вопрос о достоверности документов подняли журналисты авторитетного издания Drudge Report. А на следующий день, 10 сентября, агентство Associated Press, New York Times, Washington Post и другие СМИ опубликовали новость: сенсация CBS может оказаться ложной. 20 сентября президент CBS News опубликовал заявление: «Исходя из того, что мы знаем теперь, CBS News не может подтвердить достоверность документов… Нам не следовало использовать их» [107]. Хотя вся правда о военных заслугах Буша так и не была раскрыта, Ратер, один из самых выдающихся мировых журналистов, на следующий год с позором ушел в отставку.

«Ратергейт» стал частью легенды о том, как блоги и Интернет изменили правила игры в журналистике. Вне зависимости от вашего взгляда на эти политические события рассказанная история должна воодушевлять: активист Макдугалд с помощью домашнего компьютера раскрыл правду, выбил из игры одну из крупнейших фигур в журналистике и изменил ход избирательной кампании.

Но здесь упущен один важнейший момент.

За 12 дней между выпуском репортажа CBS и публичным признанием канала, что документы, вероятно, поддельные, другие вещательные СМИ выдали горы материалов. Associated Press и USA Today наняли профессиональных экспертов по документам, которые с лупой изучили каждую точку и каждую букву. Кабельные каналы выдавали новости по теме без перерыва. 65 процентов американцев — поразительный показатель — и почти 100 процентов политиков и журналистов уделили внимание этой истории [108].

И CBS не мог позволить себе проигнорировать историю только потому, что этими источниками новостей пользовались многие из тех, кто смотрит CBS News. Макдугалд и его сторонники, возможно, и пустили первую искру, но понадобилось участие печатных и электронных СМИ, чтобы раздуть из этого огонька бушующий пожар, в котором сгорела карьера Ратера.

Иными словами, «Ратергейт» — это отличный пример того, как могут взаимодействовать онлайновые и эфирные медиа. Но эта история мало что, а то и вовсе ничего не говорит нам о том, как будут поставляться новости, когда эфирная эпоха совсем закончится, — а мы стремительно движемся к этому моменту. Нам следует задаться вопросами: как будут выглядеть новости в постэфирном мире? как они будут распространяться? какой эффект они будут иметь?

Если могуществом, позволяющим формировать новости, обладают не редакторы-профессионалы, а кусочки программного кода, то готов ли он к этой задаче? Если бы новостная среда была столь фрагментированной и открытие Макдугалда не смогло достичь широкой аудитории, то случился бы вообще «Ратергейт»?

До того как мы ответим на эти вопросы, стоит кратко вспомнить, откуда вообще взялась нынешняя система производства новостей.

Взлет и падение широкой аудитории

В 1920 году Липпман написал, что «кризис западной демократии — это кризис журналистики» [109]. Они неразрывно связаны, и, чтобы понять будущее их взаимоотношений, нужно проникнуть в их прошлое.

Трудно представить себе, что было время, когда «общественного мнения» просто не существовало. Однако вплоть до середины XVIII века политика была уделом придворных. Газеты посвящали свои страницы деловым и иностранным новостям: заметку со сторожевого корабля из Брюсселя и письмо дворянина из Вены пускали в набор и продавали торговому сословию Лондона. Лишь когда возникло современное, сложное, централизованное государство, в котором жили граждане достаточно богатые, чтобы ссужать деньги королю, дальновидные чиновники осознали, что мнение людей, живущих за дворцовыми стенами, тоже имеет значение.

Возвышение публичного пространства — и новостей как средства его существования — отчасти произошло благодаря появлению новых, сложных социальных проблем: от транспортировки воды до угроз, стоявших перед империями. Эти проблемы выходили за пределы ограниченного индивидуального опыта. Свою роль сыграли и технологические перемены. В конце концов, способ передачи новостей глубоко затрагивает их содержание.

Устная речь всегда обращена к конкретной аудитории, но письменная речь и особенно печатное слово меняют все. Они сделали существование широкой аудитории действительно возможным. Способность обращаться к обширной, анонимной группе людей дала толчок эпохе Просвещения, а благодаря изобретению печатного станка ученые смогли абсолютно точно распространять сложные идеи и транслировать их аудитории, находящейся на огромном расстоянии. Поскольку страница одинакова для всех, начались активные дискуссии между людьми из разных стран, что было бы невероятно трудоемко в более раннюю эпоху господства рукописного текста.