Тельняшка – наш бронежилет, стр. 21
Эта экологическая катастрофа заставляет нас задуматься еще и еще раз о роли России в мире.
К сожалению, эту роль мы можем оценивать только с отрицательной стороны. Заявляя на различных форумах и симпозиумах о мирном использовании ядерного топлива, на деле русские заняты продажей радиоактивных веществ, вполне пригодных для изготовления «грязных» бомб. Экологическая катастрофа в Аденском заливе — реальное доказательство двойных стандартов правительства России в решении вопросов, связанных с распространением ядерного оружия.
Считаем, что данная катастрофа — а иначе как катастрофой международного значения то, что случилось с «Михаилом Шолоховым», не можем мы называть — должна стать предметом обсуждения на ближайшем заседании Совета Безопасности ООН».
Прочитав текст, Маккейн, глядя перед собой неподвижным взглядом, начал барабанить пальцами по поверхности стола. Подумав, он сказал:
— Кое-что в статье надо усилить. Во-первых, надо дать понять арабским странам, что связываться с русскими, а тем более брать у них заказ на постройку атомных реакторов, дело не только не выгодное, но и опасное. Во-вторых, если Россия взяла на себя все обязательства развалившегося СССР, то пускай она унаследует и его имидж. Обязательно добавьте, что, судя по последним событиям, Россия, как и некогда СССР, медленно, но верно превращается в Империю зла.
— Слушаюсь, — спокойно сказал Ланкастер, закрывая ноутбук. Судя по всему, он считал разговор оконченным.
— А это, — Маккейн показал рукой на текст будущей статьи, лежащий на столе, — вы мне оставьте на всякий случай…
— Кстати, — сказал Ланкастер, кладя на стол перед Маккейном листок с текстом предполагаемой статьи, — я получил звонок о том, что команда пиратов погибла. Вы не могли бы мне прокомментировать это событие?
Маккейн улыбнулся, взглянул на Ланкастера и произнес:
— Господин Ланкастер, вы же сами понимаете, что серьезная игра требует кое-каких жертв. И чем более серьезная игра, тем большими должны быть жертвы. Общество должно поверить благим намерениям, направленным на идеалы свободы, равенства и братства… Я думаю, что вы, как умный человек, все поняли…
Ланкастер кивнул головой. Конечно, он все прекрасно понял.
13
19 сентября 2009 года. 13 часов
Обдуваемый мягким сухим ветром, Ланкастер катил в машине из шумного Могадишо в свой номер отеля «Африка-Люкс». Нужно было как можно быстрее уехать подальше от столицы, где на каждом углу его подстерегала опасность. И одна из главных опасностей, которая подстерегала в Могадишо не только его, но и каждого белого туриста, — это вероятность в любой миг стать заложником. В последние годы у местных бандитов стало очень популярно брать в заложники белых людей и требовать за них выкуп…
В Сомали заложников захватывали не только на море.
Операция была слишком масштабной, и поэтому Ланкастер не должен засвечиваться. Он был и останется в глазах африканцев всего лишь сотрудником благотворительного фонда, который помогает несчастным бедным африканцам бороться с малярией. Все в Пунтленде знали об этом, начиная от горничной Фатимы и заканчивая главой местной администрации, поэтому ни у кого не возникало вопросов, где ученый Ланкастер проводил целые дни напролет, куда он ездил и с кем встречался…
Когда приходило время решающих действий, Ланкастер чувствовал, что нервы его натягиваются в струнку. Он понимал размах игры, как понимал и то, что главные события еще впереди.
Но чем больше было напряжение в душе Ланкастера, тем внешне спокойнее становился он. Посторонний человек, взглянув на Ланкастера, подумал бы, что он безмятежен, как истинный турист.
В то время, когда Ланкастер катил на автомобиле в Пунтленд-Бокассо, в номер гостиницы, где он проживал, вошла горничная. Это была не Фатима. Это была ее сменщица, такая же молодая и стройная, в таком же белоснежном переднике. Она напоминала Фатиму так, словно была сестрой Фатимы — ее двойняшкой…
Что-то мурлыкая себе под нос, горничная начала проделывать обычную работу. Вначале она протерла стекла окна, затем вышла на балкон, чтобы посмотреть, нет ли там мусора, который нужно было выбросить. Но господин Ланкастер — и это все знали — был аккуратен, ничего лишнего на балконе, как и в номере, он не оставлял. Затем, все так же мурлыкая, горничная включила пылесос и начала пылесосить комнату. Сначала она пропылесосила дешевый персидский ковер, купленный хозяином гостиницы у пиратов на местном рынке. Хозяин гостиницы был жаден, это все знали. Потом она подошла к гардеробу, где мистер Ланкастер хранил свою одежду и обувь…
Открыв дверь гардероба, горничная увидела на нижней полке небольшой баллон желтого цвета с круглой головкой. Такого баллона она еще никогда не видела.
Горничная решила, что в баллоне мистер Ланкастер хранит дорогие духи. И духи эти, вероятнее всего, предназначены Фатиме…
О-о, что делает с женщиной ее неукротимое любопытство!.. Видимо, не зря знающие люди говорят, что мужчина женится из-за одиночества, а женщина выходит замуж из-за любопытства…
Горничная не устояла перед соблазном. Открутила головку вентиля и поднесла свой любопытный черный нос к отверстию в баллоне. Она услышала легкое шипение.
И это было последним в ее жизни, что она услышала. Она так и не узнала причину своей гибели. Хотя, как вы догадались, причина лежала на поверхности: любопытство, любопытство погубило прекрасную молодую, ни в чем не повинную горничную.
Когда Ланкастер вошел в свой номер и увидел неподвижно лежащую на ковре горничную с баллоном в руке, он все понял.
— Чертовы африканки… Всюду суют свои носы. Не зря меня предупреждали о их любопытстве, граничащем с глупостью. И Фатима, наверное, такая же…
Он быстро вышел на балкон. Стараясь быть незамеченным с улицы, Ланкастер простоял на балконе минут пятнадцать. Он ждал, когда окончательно проветрится номер гостиницы.
Затем он вернулся в номер, взял из неподвижной, но еще теплой руки горничной газовый баллон и спрятал его в свой кейс. Протерев на всякий случай руку горничной носовым платком, Ланкастер подошел к телефону и стал звонить поочередно в полицию, в «Скорую помощь», к портье.
Медики и полицейские, внимательно осмотрев тело горничной и не заметив на нем никаких признаков насилия, констатировали то, что и должны были констатировать: внезапную смерть от остановки сердца…
Составив соответствующие акты, собрав подписи свидетелей, полицейские тут же удалились. Медики были заняты своим делом: горничную уложили на носилки и, закрыв тело простыней, увезли его в морг, где, естественно, никто и не думал делать вскрытие и устанавливать истинную причину гибели девушки.
Портье извинился перед Ланкастером и предложил ему новый более удобный номер. Но Ланкастер отказался переходить в новый номер — не стоило давать повод для лишних подозрений.
А через час, когда все утихло, Ланкастер приготовил себе крепкий кофе.
Смерть горничной — неожиданная неприятность, но не слишком большая. Еще раз Ланкастер убедился в выгоде проживания в небольшом городе. Там, в Могадишо, пришлось бы давать показания, а здесь он был своим человеком, все его знали как большого ученого, и поэтому никто и не мог даже подумать о какой-то его причастности к неожиданной смерти горничной.
Сейчас он должен был подумать, как ему избавиться от газового баллона. Точной копии того баллона, который команда Лаврова нашла на сухогрузе.
В дверь номера постучали.
Решив, что это портье прислал горничную для уборки номера, Ланкастер подошел к двери и открыл ее.
От удивления — а удивить опытного Ланкастера было трудно — он даже приоткрыл рот.
Перед ним стоял рослый сильный африканец и скалил в улыбке белые здоровые зубы… За его спиной чернели еще две не менее рослые фигуры…
— Ты… — удивился Ланкастер. — Ты, Газиф, жив?..
Вместо ответа и как в доказательство того, что он, Газиф, и в самом деле живой и невредимый, Газиф размахнулся завернутой в газету бутылкой шампанского и ударил ею по голове Ланкастера.