Звездный бумеранг, стр. 45
— А твоего товарища нигде нет, — с тревогой заключила Киу. Она привела Володю в маленький домик, весь оплетенный вьющимися растениями.
Буро-красные стебли с желтыми листьями, похожими на стручки гороха, липли к каменным стенам подобно повители. Внутри домика оказалась хорошо оборудованная лаборатория.
Киу усадила Володю в узенькое кресло, а сама зашла за один из квадратных экранов. Яркий луч света ослепил Володю, он попытался вскочить и не смог: что-то приковало его к креслу.
— Вы шутите? — раздраженно спросил он.
— Нисколько.
— Что же вы со мной сделали?
— Маленький эксперимент: влияние условий внезапности на твою нервную систему. В этой лаборатории мы изучали своих товарищей, работавших здесь.
Надеюсь, ты на меня не обижаешься?
— Не особенно. Только у нас, на Земле, гостеприимство очень в почете, и это качество предусматривает внимательное отношение к человеку.
— А разве самая сложная и в некоторых случаях болезненная операция хирурга — не внимательное отношение к человеку?
Володе стало неловко, и он попросил:
— Вы, пожалуйста, поподробнее расскажите мне о своих экспериментах.
— Пожалуйста. Ты, да и твои товарищи, очень спокойно относитесь к перемене жизненных обстоятельств. Сходность биогеосфер наших планет еще не дает никакого права нам успокаиваться. Инкубационный период может длиться продолжительное время, катастрофа может произойти быстро, и мы рискуем оказаться беспомощными. В наше время неряшливость недопустима. У нас остался единственный вид принуждения — мы насильно заставляем людей лечиться, есть у нас для этого специальные карательные отряды, они имеют право, говоря по-вашему, арестовывать и под конвоем, конечно, невооруженным, отправлять больных в лечебные корпуса, которые в большинстве своем находятся на берегу моря. Я выговорила себе в Главном Совете познания часть прав карательных отрядов и в принудительном виде исследую сейчас восприимчивость, сопротивляемость, уязвимость твоей нервной системы. Ты спросишь, почему именно здесь я взялась за исследования? Отвечаю: эта лаборатория одна из лучших, и момент внезапности был полный. Я уже дала указание своим коллегам произвести подобные исследования и у ваших товарищей…
— Агзам нашелся?! — закричал Володя.
— Мне только что сообщили, что он находится в воздушном санатории и собирается пробыть там несколько дней…
— К нему можно поехать?
— Можно, только не сейчас.
— И далеко находится этот санаторий?
— Не особенно. На высоте около четырех километров, — ответила Киу и подняла вверх указательный палец. Потом села рядом с Володей и долго, задумчиво, как на звездолете, смотрела на него. И вдруг попросилаРасскажи, Володя, как влюбляются и женятся на Земле…
Володя смутился. Смутился не только оттого, что вопрос был неожиданный, он имел смутное представление о женитьбе и о том, как влюбляются на Земле.
— Я ведь был еще очень маленьким и жизнь знал скорее понаслышке- произнес он.
— А все же?
— Ну, встречаются, скажем, парень с девушкой, ходят вместе в кино, в театры, в парки, катаются на лодке по озеру, — неуверенно рассказывал Володя, смущенно посмеиваясь. — Потом, как водится, влюбляются, целуются и объясняются в любви, а может наоборот: вначале объясняются в любви, а потом целуются… Просто я не знаю. Видимо, бывает и так и эдак. Затем идут в загс и устраивают свадьбу…
— Что такое загс?
— Это учреждение, где молодоженов записывают в книгу и выдают им документ, — брачное свидетельство.
— Зачем?
— Право, не знаю, — улыбнулся Володя.
— Странно, — пожала плечами Киу. — Кому нужны эти бумаги? Разве бумага прибавляет любви или крепче становится союз влюбленных? Что может быть крепче слова человека?
— К сожалению, у нас еще люди обманывают друг друга… — краснея, сказал Володя.
Киу поморщилась.
— Неужели и ты можешь объясниться в любви, не чувствуя влечения к девушке?
— Я-то не сумею такое сотворить… — проговорил Володя.
— А господин Паркер?
— И все же на Земле больше честных людей! — не отвечая на вопрос и начиная раздражаться, воскликнул Володя.
— Вполне представляю. Если бы было наоборот, то вскоре все люди Земли превратились бы в зверей…
В поезде Володя опять сидел молча, мучил вопрос: "Что это за воздушный санаторий, в котором находится Агзам?" — но Володя не решился спросить.
Очень уж колючий разговор получался у него с Киу.
Глава шестнадцатая ХРАМ ЧЕСТИ И СОВЕСТИ
Каждому человеку хочется посмотреть на другой народ, узнать его привычки, вкусы, обычаи, сравнить хорошее и плохое с хорошим и плохим своего народа. Тем более для нас, землян, все здесь, на далекой планете, было интересно и удивительно. И поэтому, если была возможность, мы шли и ехали туда, куда нам разрешали, а Агзам отправился даже без разрешения и сидит где-то между небом и землей. В общем, мальчишка! Я-то себя чувствую вполне взрослым и не могу злоупотреблять хорошим к нам отношением.
Уговорил Лию показывать нам все, что пожилые уамляне не считают необходимым нам показывать. Девушка здорово меня понимает.
Мы вдвоем отправились в Храм Чести и Совести. По словам Лии, это одно из величественных зданий планеты и самое грустное учреждение — в нем собирается все плохое, отсталое. Над входом этого монументального и мрачного с виду здания распростерлась огромная черная птица, несущая в клюве несколько змей. Глаза птицы сверкали: они были сделаны из какого-то камня, в котором то и дело взблескивали искры. От этой птицы перед входом в здание распласталась темная тень.
Мы втянули голову в плечи, когда проходили под птицей.
Обширный, почти пустой зал с мрачными зелеными стенами, узкими окнами, темным потолком. Лия сказала, что люди сюда ходят редко, все происходящее здесь можно видеть по видеотелефону. В зале группами сидят глубокие старики и беседуют вполголоса. Кресла расположены треугольником, один угол которого упирается в высокую трибуну. Позади трибуны две десятиметровые скульптуры — мужчина и женщина. Их глаза устремлены к солнцу. Сделаны скульптуры из прозрачного розового материала, от этого фигуры гигантов кажутся легкими, светлыми, чистыми, а радостные лица их заставляют думать о прекрасных людях, сильных духом и щедрых сердцем, о самом красивом, что создала великая художница природа. Видимо, скульптор хотел воплотить в этих изваяниях свои самые светлые мечты о людях. Мне вспомнилась скульптура нашей Мухиной — в прекрасном порыве устремленные вперед женщина и мужчина с серпом и молотом в руках. Как я потом узнал, автором этой скульптурной группы в Храме Чести и Совести была тоже женщина.
Мы сели в самом далеком от трибуны ряду, чтобы не привлекать к себе внимания. Хотя до трибуны расстояние было порядочным, все равно я мог разглядеть мельчайшие детали. Как это делалось, я пока не понимал. На трибуне я разглядел написанные золотом слова, в переводе похожие на известное изречение Горького: "Человек — это звучит гордо!" — Всего один раз заходила я сюда, — сказала Лия. — Ох и страшно попадать на эту трибуну! Стыдно. Все люди планеты на тебя смотрят, все оценивают твой поступок…
Лия не договорила, в зале загремела музыка — не то электроинструментов, не то органная. Она накатывалась на нас со всех сторон, захватывала и уносила куда-то, в неведомый мир, навевала какую-то напряженность, тяжелые размышления. Старики поднялись. Мы тоже встали.
Оказывается, таков порядок. Над трибуной поплыла огненная запись: "Самое ценное в человеке — ум, честь и совесть". Где-то в глубине скульптурных фигур вспыхнул голубой свет, и сразу почудилось, будто они ожили и вот-вот унесутся ввысь и темный небосвод расступится, чтобы пропустить их, В их устремленном вверх порыве было- что-то влекущее и властное и в то же время бесконечно стройное и красивое.