Рига. Ближний Запад, или Правда и мифы о русской Европе, стр. 56

Правда, к тому моменту в Риге уже три месяца как не было ни одной из синагог, чьи макеты стоят в Музее гетто. Их сожгли – некоторые вместе с прихожанами – во время грандиозного еврейского погрома, случившегося всего через три дня после занятия города немцами. Расправляться с евреями и с теми, кто сотрудничал с советской властью, энтузиасты из числа местного населения принялись немедленно при появлении немецких частей – а кое-где и не дожидаясь их. Ригу взяли 1?го июля, а уже 4?го латышские шуцманы с одобрения и при поддержке новых властей уничтожили «за один присест» около двух тысяч евреев.

В Большую хоральную синагогу на улице Гоголя, построенную еще в 1871 году, славящуюся своими хорами и канторами (говорят, представители иных конфессий ходили туда как на концерты), согнали полтысячи беженцев из литовского Шяуляя и местных иудеев. Немцы наступали с юга, литовские евреи пытались бежать от них, но славный своей стремительностью вермахт опередил нестройные толпы нагруженных скарбом, детьми и стариками гражданских. Сочувствующие нацистам рижане-латыши заперли несколько сотен шяуляйских евреев в синагоге на Гоголя и подожгли здание. Пожарным было велено следить лишь за тем, чтобы огонь не перекинулся на соседние дома.

Повод для расправ немецкие власти предложили похожий на тот, что чуть позже будет использован в Киеве. Там подрывом Крещатика нацисты оправдывали массовые расстрелы в Бабьем Яру. В Риге «жидов?комиссаров» обвинили в уничтожении церкви Петра – в реальности пострадавшей, скорее всего, от немецкого артобстрела (и уж в любом случае к этому никакого отношения не могло иметь рижское, а тем более литовское еврейство). Куда более респектабельные идеологи в куда более гуманные постсоветские времена погромный энтузиазм местного населения объясняют репрессиями НКВД в течение «жуткого года»: мол, народ из-за них возненавидел оккупационный советский режим, а коварные немцы «перевели стрелки» на евреев.

В советские времена на месте сгоревшей синагоги был сквер. Только в 1997?м здесь появился мемориал (Gogola iela, 25). Сейчас он включает в себя руины синагоги, камень с цифрами 1941 4 VII, а еще – памятник тем жителям Латвии, что в нацистские времена не уничтожали, а, наоборот, спасали евреев. Самый известный из них – латыш Жанис Липке, к которому в дом 4 июля 1941?го вломились шуцманы, чтобы забрать его дочь, вступившую при Советах в комсомол (не нашли и зверски избили всю семью, включая маленьких детей). Через некоторое время Липке устроился во вспомогательный персонал люфтваффе – работал он в тех самых Красных амбарах, возле которых теперь Музей гетто. Жанису доверили отбирать для нужд рейха чернорабочих из числа узников рижского гетто. Учет и контроль был поставлен неважно, и Липке удалось вытащить из-за стены десятки человек, которых он прятал в сараях на своем дворе на острове Кипсала. Спасались у него и те, кому самим удалось сбежать из гетто. Всего благодаря «латышскому Шиндлеру» избежали неминуемой смерти 56 человек. На Кипсале, где у него прятались беглецы, сейчас построен Мемориал Жаниса Липке (Zana Lipkes memorials, Mazais Balasta dambis, 8) – там воспроизведены подвалы сарая, в которых отсиживались евреи во время очередной облавы шуцманов.

Памятник же на улице Гоголя в виде падающей плиты (еврейский народ), подпираемой столбиками (латвийские праведники), поставлен всем, кто спасал в Латвии людей от нацистских расправ. Их имена написаны на этих столбах. Число спасенных ими оценивается в 400 с лишним человек.

400 спасенных на 90 тысяч уничтоженных – такова арифметика латвийского Холокоста.

Наводки:

* Сайт музея «Евреи в Латвии»: www.jewishmuseum.lv

* Сайт Музея рижского гетто: rgm.lv

* Сайт Мемориала Жаниса Липке: www.lipke.lv

Судьба авиатора

В 2014?м, когда Рига несла переходящее звание культурной столицы Европы, в ней показали мюзикл под названием «Цукурс. Герберт Цукурс». В анонсе написали: «Это история о легендарном летчике, приключениях и трагической судьбе авиатора».

Цукурс, Герберт Цукурс действительно был легендой Первой республики – эдаким латвийским Чкаловым. Сам собирал самолеты и летал на них в дальние страны: Гамбию, Японию. После прихода в Латвию немцев сразу пошел добровольцем во вспомогательную полицию, в знаменитое карательное подразделение. В ноябре 1941?го деятельно поучаствовал в зачистке Рижского гетто, самолично стреляя по толпе.

Нынешняя территория Рижского гетто ценна тем, что с тех времен, когда она была обнесена колючей проволокой (позже шестиметровым забором), на территории этой мало что изменилось. Запущенная Москачка, до которой не доходили руки ни у советских, ни у латвийских властей, и сейчас выглядит почти как семьдесят с лишним лет назад. Как в конце октября 1941?го, когда туда согнали всех рижских евреев – примерно 30 тысяч человек.

Большая их часть прожила здесь чуть больше месяца. Уже в ноябре Фридрих Еккельн, получив приказ Гиммлера, определил в бывшем и будущем здании cейма их дальнейшую судьбу. Трудоспособных мужчин изолировали в одной части гетто, всех прочих – в основном женщин и детей – погнали в Румбульский лес, что на южной окраине Риги, неподалеку от железнодорожной станции Румбула (Rumbula). Там советские военнопленные уже вырыли три огромных рва. И их, и пригнанных сюда узников гетто, и тысячу евреев, привезенных из Германии, – всего больше 25 тысяч человек – перебили в лесу 30 ноября и 8 декабря. Для рационализации процесса людей заставляли раздеваться, ложиться в яму сверху на слои трупов – и только тогда стреляли; изобретший данный метод обергруппенфюрер Еккельн называл его «банка сардин».

Только в 2002?м в Румбульском лесу открыли мемориал – довольно скромный по размерам и не пафосный по стилистике. Надпись на нем о том, что здесь узников рижского гетто уничтожили нацисты и их местные пособники, в тогдашней Рижской думе вызвала недовольство – думцам не понравилась фраза про «местных пособников». Оставить ее согласились только после специального письма министра иностранных дел.

Местные пособники – это среди прочих и легендарный авиатор со сладкой фамилией (cukurs – «сахар»). Впрочем, историки говорят, что руководства расправами он не осуществлял, будучи всего лишь подручным Викторса Арайса.

Данное имя в Латвии известно куда больше многих имен классиков здешней литературы или музыки. Но это теперь – а до войны в отличие от прославленного летчика Цукурса его будущий командир Арайс не был ведом никому: отставной полицейский лейтенант, получивший в «жутком году» советский диплом юриста. Но уже 1 июля 1941?го, в день занятия Риги вермахтом, Арайс поджидал у здания префектуры начальника айнзацгруппы А, шедшей вслед за группой армий «Север». В свите бригадефюрера Вальтера Шталекера оказался старый сослуживец Арайса, безвестный энтузиаст получил аудиенцию у генерала и добро на создание подразделения латышской вспомогательной полиции. Уже с первых чисел июля загремела слава команды Арайса, непревзойденной по количеству истребленных евреев, а еще цыган, душевнобольных, коммунистов и партизанских пособников. В общей сложности на счету этой зондеркоманды около 26 тысяч убитых только на территории Латвии (по другим данным, до 60 тысяч человек).

Одной из ее главных рижских «рабочих площадок» был Бикерниекский лес (Bikernieku mezs) на северо-востоке города, между спальными районами Пурвциемс и Межциемс, в советские времена известный более всего гоночной мототрассой. Расстреливали здесь с первого месяца нацистской оккупации и до 1944?го. В 1941?м убивали в основном латвийских евреев, но к концу года их уже почти не осталось – и в дальнейшем в ямы в Бикерниеки легли евреи из Чехословакии, Германии, Австрии: Рижское гетто, просуществовавшее до осени 1943?го, становилось для них последним адресом. Поначалу расстрелы проводили немцы вместе с латышами, но потом команда Арайса взяла на себя бо€льшую часть работы.