Старый дом под платанами, стр. 15

На следующий день она извинилась, объяснив свой уход внезапным приступом головной боли. Коротая время перед чаепитием, мы гуляли по саду. В сопровождении госпожи Алисы, я ознакомился с названиями различных зон парка. Побывал в зеленой комнате с цветным гравием Влюбленного кролика и тисовом лабиринте Минотавра. Заглянул на «Пляс Этуаль» и «Ривьеру» во французском стиле, где я окунулся в аромат лаванды. Прошелся по Волшебному тоннелю из череды арок, увитых голубой глицинией и отдохнул возле ручья в азиатском садике. Хозяйка рассказала историю создания сада, объяснила названия и свойства многих растений. Показала ели, посаженные ее дедушкой и яблони – бабушкой и отцом. Так я ненароком прикоснулся к истории особняка, сохранившейся фамильной собственности, благодаря самоотверженному подвигу прабабушки и бабушки госпожи Алисы.

Мари Спартали Стиллман “Долгая прогулка в Келмскотт Манор, Оксфоршир”

– Даже во время разгула коммунизма и войны им удалось оставить дом за собой, устраивая здесь то музей, то центр искусства и даже военный штаб, выбивая всеми мыслимыми и немыслимыми способами нужные бумаги от властей. Бабушка работала здесь и билетершей и уборщицей, а мама водила экскурсии. В итоге – дом остался мне. – Подытожила она, элегантно убрав прядь волос со лба, словно хотела отогнать от себя непрошеные воспоминания прошлого. – Обратите внимание на эти редкие альпийские растения, Алекс! Многие из них мне привезли из Алтая и Гималаев.

Оставшиеся десять минут до чаепития, я многое узнал о горной растительности и еще каких-то лекарственных травках. Мы мило провели время.

9

Постепенно образ гости, вероятно, привидевшейся мне, отдалился. То, что это была девушка, изображенная на моей картине, – подтверждало гипотезу ложного видения. Всему виной – расшатанные нервы. Вероятно, связь между изображением на картине, висевшей у меня в квартире и этим домом, я уловил на уровне подсознания, – интуитивно. Такая восприимчивость была вызвана страданиями, что и способствовало галлюцинациям. Это объяснение меня устраивало.

Как бы там ни было, время, проведенное здесь, благотворно сказалось на мне. Воспоминания о Марго еще причиняли боль, но зияющая рана уже затягивалась. Воздух благоухающих садов и новые впечатления, как бальзам, действовал на мое израненное сердце. Городок напоминал порхающую бабочку над кустом роз. Я не ожидал, что буду так сентиментален к красоте провинциального местечка. Выходить вечерами к реке, любоваться закатом и слушать музыку духового оркестра в городском парке – стало не просто доброй традицией, а моей обязанностью. Иногда ко мне присоединялся бухгалтер Семен, Кэтти или сама госпожа Алиса. Партнер по бизнесу систематично перечислял мне деньги на карточку Visa, и этого с лихвой хватало для нормального проживания. У меня даже появились приятели, с которыми я встречался в кафе, пабе и на теннисном корте.

Однажды, выходя из банка, я увидел знакомую попутчицу – миловидную монашку. Ускорив шаг, чтобы догнать ее, быстро пересек улицу, но монахиня свернула в парк, где я тут же потерял ее. Возможно, мне показалось, и это была другая служительница Бога, – однако по необъяснимой причине я хотел вновь увидеть ее.

Все же мне повезло: через некоторое время, проходя по площади возле здания городской мэрии, я встретил свою соседку по купе. Сразу узнал ее по силуэту и походке. Сомнений не было – это была та самая монахиня. Перегородив ей путь, шутливо расшаркался. Девушка узнала меня, смущенно улыбнулась и объяснила, что была в мэрии по делу. К счастью для меня, устав монастыря не запрещал говорить со знакомыми за пределами монастырских стен, на площади. Поскольку мы уже были знакомы, Христова невеста могла мне уделить немного времени. Оказывается, прежде, во время поездки мы не были знакомы, и она дала обет молчания на время пути, но сейчас – другое дело. Выслушав сложные положения параграфов монастырского устава, в свою очередь, я рассказал, как восхищен городком, объяснил, где остановился.

– Вы воспрянули духом. Я рада за Вас. Не забудьте посетить храм. Святой Дух поможет Вам отогнать привидения, которые часто селятся в старых домах – сказала она на прощание. Уже уходя, оглянувшись, добавила:

– После того, как живые помогут призракам исполнить их миссию на земле.

Знала ли она что-нибудь об этом доме или сказала случайно, и ее последняя фраза вошла в резонанс с моим душевным состоянием? Возвращаясь, я был немного омрачен этой встречей, а слова монахини не выходили из головы. Открыв кованую калитку, на секунду замер и пристально посмотрел на дом: он, как седой, вышколенный дворецкий, – знал все, но все что в нем – было погребено навсегда. Гравий аллеи печально вздыхал под ногами, а старые платаны, раньше, казавшиеся обнимающими, теперь, словно пытались защитить от чего-то. Подходя к дому, я заметил, как с белой балюстрады, каркая, взлетел ворон, а на изгибистой дорожке среди цветников, мелькнуло длинное, синее платье. Мне стало не по себе. По телу прошел озноб. В сердцах сплюнув, и выругавшись про себя, я поднялся по белым, мраморным ступеням и открыл тяжелую, входную дверь с венком из роз.

Поднимаясь на второй этаж, неожиданно остро ощутил всю мрачность и таинственность дома, хранящего свои секреты. Было тихо. Лишь поскрипывали ступени. На площадке лестничного марша, неожиданно остро, почти физически почувствовал чей-то взгляд в спину. Резко оглянувшись, и, чуть не сбив китайскую напольную вазу, я никого не увидел. Нервы были напряжены. И все из-за какой-то монашки, вернее, из-за ее слов! Но что особенного она сказала? Тем ни менее, я ощущал свою причастность к чему-то мистическому, не поддающемуся объяснению. Закрывшись в своих апартаментах, я включил везде свет, музыку и спустился вниз лишь в столовую.

За ужином госпожа Алиса была в шелковом платье с большой камеей из слоновой кости и в хорошем настроении. Она мило улыбалась и охотно поддерживала разговор. На столе в низких антикварных вазах стояли цветы из сада, горели свечи в серебряных канделябрах. Их хрустальные подвески отражали и рассыпали приглушенный свет люстр на мелкие составляющие. На белой скатерти в тон синей вышивки, элегантно смотрелась викторианская посуда, а хрустальные бокалы переливались гранеными поверхностями. Казалось, волшебство наполняло комнату.

Кэтти мило улыбнулась мне с другой стороны стола, Семен с серьезным видом рассматривал салаты и холодные закуски, Эва разносила блюдо с паштетом. За столом присутствовали уже две известные мне дамы по чаепитию в Музыкальной гостиной, имена которых я никак не мог вспомнить и седой, очень живой полковник. Ожидали Матильду. Она как всегда опаздывала. Наконец, послышалось ее воркование непонятно с кем, и старая дама весело въехала на кресле-каталке в сопровождении горничной. На ней была бархатная, ванильного цвета шляпка бонэ начала двадцатого века, нитка жемчуга и кремовое платье.

– Рада Вас видеть, полковник! – Приветствовала она его издали, как старого знакомого. – Наконец-то Вы соизволили навестить нас. Стыдно, батенька, стыдно забывать старых друзей! – Улыбаясь и грозя пальчиком, Матильда подала руку другу семьи. Он грациозно поцеловал ее и водворился на место, ничуть не смущаясь.

– Она говорит это всякий раз, когда видит полковника. – Тихо сказала мне на ухо госпожа Алиса, сидевшая возле меня. После небольшой паузы, когда все успокоились после появления старой дамы, полковник поднял бокал за хозяйку этого гостеприимного дома и легкий румянец покрыл бледные щеки госпожи Алисы. Гости хвалили блюда, блондинка говорила о театре и новом телевизионном шоу, где среди героев узнала свою племянницу, вторая дама шатенка – о благотворительности, несчастных детях-сиротах, совместной работе с мэрией по сбору средств для приюта и предстоящем благотворительном аукционе.