100 мировых шедевров, стр. 39

«Аида» была полностью закончена к началу 1871 года. Но её постановка в каирском оперном театре задержалась из-за того, что готовые декорации было невозможно вывезти из Парижа, осаждённого германскими войсками. Только 24 декабря 1871 года премьера состоялась в присутствии крупнейших музыкантов мира. Постановка была признана всеми исключительно удачной, после чего опера с необыкновенным успехом прошла во всех крупнейших театрах планеты. А в миланском оперном театре постановкой руководил сам Джузеппе Верди, и она настолько пришлась по душе темпераментным и музыкальным миланцам, что всю ночь после премьеры на улицах города слышались партии из «Аиды» и других опер Верди.

«Аида» по праву считается одной из самых пышных, ярких, «экзотических» опер, хотя её сюжет, взятый из «древнеегипетской жизни», сам по себе довольно прост. Оперы на исторические сюжеты, с массовыми сценами, вызывающе пышными декорациями были очень популярны у публики того времени. Но благодаря гению Верди, «Аида» стала явлением невероятным. Волшебный восточный колорит музыки погружает слушателя в мир дворцовых интриг, жестоких страстей, тайн, в мир горячих африканских характеров. В основе сюжета – древняя легенда, пришедшая к нам из эпохи борьбы Египта с эфиопами. Дочь могущественного вождя эфиопов Амонасро Аида, волею судьбы становится рабыней египетского фараона, но об этом никто не знает. В Аиду влюблён египетский военачальник Радамес, а его самого любит прекрасная и коварная Амнерис, дочь фараона – вот и вся простенькая завязка, вокруг которой развивается сюжет оперы. Но Верди не был бы Верди, если бы оставался в рамках простого любовного треугольника. Как чудесно передана им тоска Аиды по родине, как великолепно показан мрачный бездушный фанатизм касты жрецов, музыкальная тема которых слышится в ключевые моменты оперы, предупреждая героев о неизбежности трагического финала. А сцена суда, когда неумолимые жрецы приговаривают Радамеса к смерти за невольную измену отечеству, и особенно момент, когда Амнерис, ставшая причиной гибели любимого, проклинает жрецов, стала для мировой культуры знаковой, как знаменитый монолог Гамлета «Быть или не быть», как поединок Дон-Кихота с ветряными мельницами…

Пётр Ильич Чайковский «Евгений Онегин»

В феврале 1884 года в московском Большом театре и санкт-петербургском Мариинском состоялись премьеры новой оперы П. И. Чайковского «Мазепа». Опера писалась трудно, Пётр Ильич то остывал к ней, то снова увлекался, и в целом был не очень доволен результатом. Плохие предчувствия не обманули композитора: успех в Москве был очень относительный, а в Санкт-Петербурге «Мазепа» был встречен просто холодно. Музыкальные же критики не оставили от этой оперы камня на камне. Чайковский, ни много, ни мало, был причислен ими к композиторам, не способным писать оперную музыку. Время показало, что и критики, и любители музыки, и сам Пётр Ильич сильно ошибались: опера «Мазепа» давно и прочно вошла в Золотой фонд мировой музыки. Но до признания оперы было еще далеко, а тогда, в 1884 году, настроение у Чайковского было далеко не самое лучшее. Тем неожиданнее был успех оперы «Евгений Онегин», премьера которой состоялась ещё весной 1879 года и которую сам Чайковский считал скромным произведением, написанным скорее для души, чем для большой сцены.

П. И. Чайковский

Ещё в 1877 году знаменитая российская оперная певица Е. А. Лавровская обратила внимание Петра Ильича на бессмертный пушкинский роман в стихах. Поначалу Чайковский отнёсся к этой идее без особого восторга, ведь в поэме не так уж много эффектных эпизодов, которые, что называется, сами просились бы на сцену, а Пётр Ильич слишком ценил и уважал Пушкина, чтобы отнестись к его тексту без должного почтения. Но через некоторое время замысел увлёк композитора и он обратился за содействием к талантливому либреттисту К. С. Шиловскому. Было решено, что костяком оперы будут не драматические моменты, а душевные переживания героев, что являлось вызовом всем оперным канонам того времени. Впоследствии Чайковский писал в письме: «Я работал с неописанным наслаждением и увлечением, мало заботясь о том, есть ли движение, эффекты и т. д. Плевать мне на эффекты!» Тем не менее, хотя писался «Евгений Онегин» с увлечением, и работа над оперой доставила композитору много счастливых часов, всё же он не предназначал её для большой сцены. Чайковский считал, что профессиональные актёры привыкли играть, делая упор на прихотливые изгибы сюжета, и не смогут передать все оттенки внутреннего мира пушкинских героев. Именно поэтому в марте 1879 года премьера «Евгения Онегина» состоялась в скромном зале московской консерватории, а все роли исполнили молодые артисты, ровесники героев поэмы. Премьера прошла незамеченной для широкой публики. Не добавили опере известности ни сцены исполнявшиеся в частных домах, ни постановка санкт-петербургского музыкально-драматического кружка в апреле 1883 года. Впрочем, специалисты, которым посчастливилось услышать эту музыку, оценивали её исключительно высоко.

И вот, 19 октября 1884 года, сцена Мариинского императорского театра. Успех премьеры у публики был огромным. Несмотря на это, на «Евгения Онегина» снова накинулись музыкальные обозревателей из модных столичных журналов. Суть претензий осталась та же: не нужно г-ну Чайковскому писать опер. К счастью, петербургская публика разбиралась в музыке получше этих горе-критиков и гораздо более верно оценила истинный масштаб нового произведения. До конца 1884 года, с каждым новым представлением «Евгения Онегина» успех оперы только нарастал! Билеты «разлетались» в считанные часы, попасть в Мариинский театр было практически невозможно. Именно после «Евгения Онегина», на которого Чайковский не возлагал никаких надежд, он стал настоящей знаменитостью, гордостью российской культуры.

«Героическая симфония» Бетховена

Мрачным и тяжёлым выдался 1802 год для Людвига ван Бетховена. Непонимание музыкальных критиков, которые в его гениальных поисках (о, теперь-то каждый знает, что они гениальны), в его попытках вырваться за рамки освящённых веками традиций – видят только желание выделиться, отличиться какой-нибудь странностью. Несчастливая любовь – его ученица Джульетта явно не разделяет его чувств и отдаёт предпочтение другому человеку. Но главное – слух. Уже шесть лет Бетховен страдает от недуга, лишившего его возможности нормально слышать. В 1802 году к нему пришло осознание того, что недуг неизлечим и что глухота останется навсегда. «Я глух… Для меня нет отдыха в человеческом обществе, нет приятных бесед, нет взаимных излияний. Я должен жить как изгнанник». Но у него остаётся работа, дело всей его жизни – писать музыку, и он отдаётся этому весь без остатка. Именно в следующие два года, попеременно, в Вене и в деревне, он пишет симфонию, которая прославила его имя – «Героическую симфонию».

Л. ван Бетховен

Но это название Бетховен дал своему творению не сразу… «Третья симфония» («Героическая») была написана Бетховеном в честь великого французского полководца, тогда ещё просто полководца Наполеона, имя которого гремело по всей Европе. Наполеон, вставший во главе революционной Франции, всё ещё был настоящим бойцом за свободу и достоинство человека, для передовых, прогрессивных людей по обе стороны Атлантики, в нём всё ещё видели великого тираноборца современности. Поэтому неудивительно, что ниспровергатель музыкальных канонов восхищался человеком, бросившим вызов политическому устройству Старого света. Имя Наполеона ещё стояло на титульном листе рукописи весной 1804 года, когда Бетховен впервые представил симфонию на суд музыкальной общественности в салоне князя Лобковица. Копия этой рукописи была уже готова к отправке консулу Французской Республики. Но напечатано в 1806 году это произведение было уже под названием «Героическая симфония». По воспоминаниям очевидцев, узнав о том, что «борец с тиранией» короновался в Риме императорской короной, а французский Сенат передал ему свои полномочия по управлению Республикой, Бетховен прилюдно разорвал титульный лист с посвящением Наполеону, швырнул партитуру на пол и закричал: «Такой же человек, как и все! Будет топтать ногами человеческие права, идти за своим честолюбием, будет ставить себя выше всех и станет тираном!». Считается (хотя это и маловероятно), что больше никогда в своей жизни Людвиг ван Бетховен не произнёс имени Наполеона! Но, так или иначе, именно корсиканский честолюбец вдохновил Бетховена на создание одного из самых могучих музыкальных произведений.