Средина. Том 1, стр. 42

— Она пришла, рассказать о мальчике, — это Вежды не озвучил, только передал брату мысленно и плотнее прижал к себе все еще вздрагивающую маруху, таким побытом, стараясь снять с нее напряжение. — Люди, к которым он попал, не самые лучшие спутники для нашего мальчика. Они замыслили к следующей весне спуститься с гор и продолжить войну с латниками или нурманнами… или ашерами… словом я не помню, как их называют. И это в той местности, как объяснила Блага, были единственные люди… Там, обок тех мест, никто и не живет, уж больно суровый климат.

Немного погодя колебание материи сакхи увеличилось, и из широких складок показалась голова королевы с зализанными, серебристыми волосами, а миг спустя появилась и вся она… Торопко, как того и требовали правила, отступившая назад и приклонившая голову. Седми по теплому, что ему в целом было не присуще в отношение божеских созданий, взглянул в очи марухи блистающие прозрачной голубизной радужки, и, не желая вспугнуть возникшего в ней умиротворения, негромко вопросил:

— Блага, что будем делать с нашим драгоценным мальчиком?

— Зиждитель Седми, — несмотря на перенесенное, достаточно бодро откликнулась королева и разком вскинула вверх голову, стараясь разглядеть глаза говорящего с ней Бога.

Вежды между тем протянул в направление стоящей королевы руку и придержал ее за плечо. Все еще опасаясь за состояние здоровья марухи и тем движением, лаской передавая свое трепетное отношение к ней, как к божественному созданию.

— У народа влекосилы, — продолжила говорить Блага, всего-навсе на миг разворачивая голову в сторону руки Димурга и нежно целуя его в большой перст. — К которым и попал господин, где старшим чтят осударя Волега Колояра, есть предание про золотого человека, каковой родившись в их роду, сумеет открыть своим людям знания Бога Китовраса, заключенные в храмах посвященных Всевышнему. Это несколько исковерканная информация и о значениях пирамидальных храмовых комплексов и о заключенных в них знаниях, которую в свое время император гипоцентавров Китоврас передал, пестуну госпожи Есиславы, старшему жрецу Липоксай Ягы. Однако нынче мы можем ее воспользоваться, чтобы сохранить жизнь господину, и направить его, в окружение довольно-таки близких ему по духу людей, по пути познания и обучения. Подтолкнув Волега Колояра и его приближенных отправиться в южные земли данного материка, в Дравидию. В те края, где когда-то жили тивирцы-ирайцы, потомки дарицев. Конечно, мы не должны днесь ориентировать людей на третий источник сверхволновой связи пирамидального храмового комплекса, ибо это опасно для господина. Однако сами те земли, где в непосредственной близи находится пирамидальный комплекс, весьма значительны, там живут мирные народы в основном с примитивным уровнем жизни. Их верования по большей части приближены к вере влекосил и лесиков, а некие из тех племен и вовсе являются близкородственными им. В данных землях будет несложно наладить быт… организовать новые грады и сохранить старую веру, к которой тяготеет господин… Там до сих пор сохранились крупные точки поселений, оставшиеся от ирайцев, ушедших в часть света, величаемую Старый Мир.

— Он… этот Волег, — задумчиво произнес Вежды и ласково приголубил волосы королевы так, что она от той трепетности недвижно замерев, на малость подкатила вверх глаза, живописав бело — прозрачную склеру. — Родня нашему мальчику?

— Весьма не близкая, — дыхнула немедля королева и в невыразимой любовью воззрилась в лицо Димурга. И тотчас с под ее прилизанных волос вскинулись вверх лоптасто — удлиненные ушки на самой макушке, дотоль прижатые к голове и прикрытые локонами. — Волег Колояр ошибается, считая, что его род идет от Осириса. Его предки это младшая ветвь сына госпожи Есиславы, Ярило, его единственной дочери Ярославны. Оттого они и носят второе имя Колояр… Круг… коло яркости, силы, света, быстроты… восходящего солнца и жизни. Это имя им досталось не от господина Ярило, а именно от их праматери Ярославны, сие она придумала, сомкнув таким образом коло жизни.

Глава восемнадцатая

Яробор Живко слегка пригнул голову и неторопливо вышел из юрты. Он еще немножко глазел на тропу, по кругу огибающую юрту, пробитую в густой, низкой траве, приветственно кивающей ему своей островерхой макушкой, а после, медленно вздев голову, перво-наперво воззрился в раскинувшееся над ним такое близкое небо. Насыщенная лазурь небосвода, многажды надвинувшись, нависла точно над самой головой юноши и напитанная собственной залащенностью и сама вызарилась на него. Закрученные по спирали перьевые, долгие облака, один-в-один как рыхло собранные в пучок волосы, сквозисто прикрывали по краям свод неба, образовав диковинные, ажурные грани. В центре того свободного лазурного пространства призывно горела малой крохой голубовато-белая искра… Днесь она была неподвижна, так точно задумавшись оцепенела аль просто страшилась взволновать того на кого постоянно таращилась. Она вообще последние годы не мигала, словно тройку лет назад, когда нежданно полыхнула разошедшимися во все стороны долгими серебристыми лучами, мгновенно втянувшимися обратно, стала много меньше и с тем застыла. Яркое солнце, ослепившее очи мальчика, хоть и поместилось слева, однако своей насыщенностью никогда не заглушало сияние той крупинки света.

Опустевший после болезни мозг Яробора Живко, вроде его покинул прежний, властный хозяин, инолды отдавался легкой мелодией свирели, которую сбрасывал Крушец. Стараясь после пережитого снять с плоти напряжение, и этим проявляя свои божественные способности, которые не могли не порадовать не только Вежды, Седми, но и самого Родителя. Мальчик еще какое-то время вглядывался в далекую искру света, слушая мотивы свирели затухающие в мозгу, а после, неглубоко вздохнув, опустил голову и огляделся. Пред ним лежала величественная гора до средины покрытая невысокой растительностью, точнее даже слепяще зеленой травой. Полоса растительности степенно переходила в каменистое полотно с нагромождением растрескавшихся громадных валунов, местами обнажая более плотную ее поверхность, состоящую из гранита и мрамора. Склоны горы были купно покрыты осыпью, из мелкого обломочного голыша, в коих таились пухлыми подухами мхи. Ближе к вершине лежали тонкие или широкие пежины белого снега.

По левую сторону от юноши располагался низкий пологий горный хребет, купно поросший травами да отдельными деревьями лиственницы и кедра, разрозненными участками оберегающих обобщенно весь этот мощный кряж. Ближайший взлобок, делился на две части, одна из которых смотрелась значимо ниже другой, и по той низине пролегала глубоко врезавшаяся в ее рубежи речная долина. Мятежная неширокая речка бежала по каменистому узбою, пенисто ярилась, и, бурля ускоряла свое течение. Ниже по ходу русла она впитывала в себя, низвергающиеся с иного скалистого склона воды нескольких водопадов, тонкими нитями испещряющих те кособокие каменные брега. Один из човруев какового, оказывался подножием и вовсе высоченной сопки врубающейся своими белыми макушками в лазурь неба и поблескивающей мощными снежно-ледовыми стенами. Заснеженные горные хребты уходили вдаль настолько, насколько хватало взгляда и мешали меж собой, то высоченные вершины, то покатые перемычки, а то и вовсе обрывающиеся, обрезанные крутые утесы стен.

Справа же от Яробора Живко, кажется, и вовсе вблизи поместилась с острыми зубчатыми гранями каменная вершина, с отвесными склонами, обильно покрытая трещинами и выбоинами. Низкой, покатой перемычкой слегка присыпленной снегом, сходящаяся с горой чуть правее. Сия возвышающаяся гряда до своей средины была облеплена плотными пятнами снега, а на ее каменных макушках курились дымчато-потянутые полосы облаков. Пологое подножие горы переходило в долгую отложистую долину, по которой точно по телу, струились тонкими переплетениями вен, ручьи-воды, извилистыми формами взлобок соединялся с хребтом, на котором стоял мальчик.

Яробор Живко медленно повернулся и теперь посмотрел на не менее мощную низину, расположенную на данном склоне горы, каковой завершался обрывистым скосом, поросшим по рубежу древами лиственницы. Зеленая трава плотно выстилала слегка вогнутый склон ложбины, на котором почитай не росло деревьев, однако вельми плотно поместилось множество юрт с высокими куполообразными очертаниями крыш. Среди тех юрт просматривались не только покрытые белым войлоком, как у Тамир-агы, но и более блеклым, серо-бурым. В данном случае белый цвет, очевидно, символизировал принадлежность к более старшей касте, по величанию и званию проживающего в ней.