Копье Пустыни, стр. 51

– Ты сам выбираешь, кем быть. Что лучше – спасать человечество или сокрушаться над прошлым, упуская свой шанс?

Она прильнула к его губам. Ее поцелуй был страстным и жарким. Инэвера дарила себя, ничего не прося взамен, и Джардир вспомнил, что до сих пор ее любит.

– Я верю в тебя, даже если ты сам не веришь. Кости доносят волю Эверама, и ни они, ни я не помогли бы твоему возвышению без веры в то, что ты, и только ты, способен принять это бремя. Смерть Пар’чина – необходимое зло, как и смерть Амадэверама. Ты пощадил бы их, если б мог.

Она скользнула в его объятия. Прижимая жену к груди, Джардир ощутил, как к нему возвращаются силы. Необходимое зло. В Эведжахе говорилось об этом. Каджи расценивал покорение чинов-северян как необходимое зло. Каждый убитый алагай ляжет на чашу весов, и Джардир собирался перебить всех демонов до единого, прежде чем предстать перед судом Создателя.

Разведчик подъехал на верблюде к Джардиру, восседавшему на белом коне, остановился на почтительном расстоянии и прижал кулак к груди.

– Шар’Дама Ка, мы нашли затерянный город. Он наполовину занесен песками, но хорошо сохранился. Похоже, что несколько колодцев можно восстановить, но еды для людей и скота почти нет.

Джардир кивнул:

– Эверам сберег для нас священный город. Отправьте вперед отряд, чтобы нанести Анох-Сан на карту и восстановить колодцы. Мы зарежем скот и заготовим мясо, чтобы не расходовать зерно.

– Опасно, – предостерег Аббан. – Если зарезать весь скот, приплода не будет.

– Положимся на зеленые земли, – ответил Джардир. – Сейчас нужно выгадать время, чтобы исследовать священный город.

Основная масса его людей двигалась медленно, и они догнали разведчиков лишь через несколько дней. К тому времени на картах появились очертания раскинувшегося города, хотя он оказался намного больше Копья Пустыни, а некоторые его части, возможно, еще предстояло найти. Карты разведчиков и древние свитки из Шарик Хора во многом не совпадали.

– Мы поделим город по числу племен и велим Дамаджи надзирать за раскопками, опираясь на советы ученых дама и метчиков. Все найденные реликвии заносите в списки и доставляйте мне каждый день.

– Будет исполнено, Избавитель, – кивнул Ашан.

Он отправился инструктировать других Дамаджи.

Всю следующую неделю племена обшаривали древний город, ломали стены, грабили могилы и извлекали целые куски меченых стен и колонн. Когда они прибыли, следов Пар’чина не было видно, но красийцы, в отличие от него, не старались сохранить город нетронутым. Повсюду громоздились груды камней, и в раскопанные тоннели обрушились целые улицы и здания.

Каждый день Дамаджи являлись к Джардиру с богатой добычей. Сотни новых меток, многие из которых были предназначены для борьбы с демонами или иного волшебства. Расписное оружие и доспехи, мозаики и картины древних битв, в том числе с участием самого Каджи.

Каждую ночь они сражались. Демоны по-прежнему осаждали город, и на закате Джардир и его люди оставляли работу и брали копья и щиты. Благодаря могущественным меткам на копьях даже слабейших ха’шарумов алагай гибли тысячами, и вскоре твари перестали рыскать по священным пескам. Шарумы продолжали патрулировать город, но похоже, что Анох-Сан был очищен, словно сам Эверам дал знак: они выбрали правильный путь.

– Избавитель! – Ашан вошел в шатер вместе с Асомом и Асукаджи. – Мы нашли ее.

Джардиру незачем было спрашивать, что именно. Он отшвырнул карты зеленых земель и набросил белое одеяние. Не успел он откинуть полог шатра, как появилась Инэвера во главе его жен-дама’тинг. Само их присутствие подтвердило слова Ашана. Женщины молча пошли за Джардиром по городу.

– Какому племени выпала честь? – спросил Джардир.

– Мехндинг, отец, – ответил Асом. Ему уже исполнилось шестнадцать, он был совсем взрослым мужчиной и двигался с изяществом, присущим мастерам шарусака. Его бархатный голос казался особенно опасным из-за высокого роста и худобы. В своем белом одеянии Асом напоминал копье, обернутое шелком.

– Ну разумеется, – пробормотал Джардир. Как назло, гробницу Каджи отыскал наименее верный из Дамаджи!

Энкаджи ожидал их вместе с сыном Джардира из племени Мехндинг – Савасом, еще не снявшим бидо най’дама.

– Шар’Дама Ка! – воскликнул Дамаджи и простерся на пыльном полу погребальной камеры. – Мне выпала честь открыть тебе гробницу Каджи.

Джардир кивнул:

– Она нетронута?

Энкаджи встал и повел рукой в сторону огромного саркофага, каменная крышка которого была снята.

– Боюсь, Пар’чин вынес все подчистую. Копья, разумеется, нет, но ты вернул его.

Он указал на пыльные лохмотья на скелете.

– Возможно, когда-то это был священный плащ Каджи.

– А корона? – небрежно спросил Джардир, хотя все знали, что это главное.

Энкаджи пожал плечами:

– Исчезла. Пар’чин…

– Не принес ее с собой в Копье Пустыни, – перебил Джардир.

– Наверное, припрятал.

– Он лжет, – прошептал Аббан на ухо Джардиру.

– Откуда ты знаешь?

– Рыбак рыбака видит издалека.

Джардир повернулся к Хасику:

– Запечатать гробницу!

Хасик дал сигнал шарумам в коридоре, и те вернули каменную глыбу на место.

– Что такое? – спросил Энкаджи, когда свет факелов из коридора померк. Осталось всего несколько тлеющих, которые едва мерцали.

– Погасить, – велел Джардир. – Дамаджах бросит кости и узнает, кто украл корону Каджи.

Энкаджи побледнел, и Джардир понял, что Аббан не ошибся. Он бросился на Дамаджи и прижал его к стене гробницы.

– За каждую минуту без короны, – пригрозил он, – я буду оскоплять твоего сына или внука. Начну со старшего.

Через мгновение в руках Джардира оказалась корона Каджи, найденная в погребальной камере одного из правнуков Избавителя.

Тонкий золотой венец был украшен драгоценными камнями и узором из незнакомых меток, которые сплетались в сеть вокруг чела. Корона выглядела хрупкой, но Джардир не смог даже погнуть золото, несмотря на всю свою силу.

Инэвера поклонилась, взяла корону и надела ее поверх тюрбана Джардира. Венец был невесомым, как перышко, но лег на чело Джардира тяжким бременем.

– Теперь можно выступить к зеленым землям, – произнес он.

Часть II

Внешние силы

Глава 12

Ведьмы

333 П. В., зима

Вдали показался дом родителей Лиши. Ее отец мог позволить себе и получше, но его вполне устраивал этот, пристроенный к задней стене бумажной мастерской. К передней двери вела меченая дорожка.

Впрочем, дом не сильно интересовал Рожера. Он шел чуть позади Лиши, чтобы украдкой за ней наблюдать. Ее белоснежная кожа резко контрастировала с черными как смоль волосами, а глаза соперничали синевой с небом в погожий день. Рожер ласкал взглядом ее пышные округлости.

Лиша резко повернулась к нему. Рожер вздрогнул и вскинул глаза.

– Рожер, еще раз спасибо, – поблагодарила Лиша.

Как будто Рожер мог в чем-то ей отказать!

– Невелик труд посидеть за накрытым столом, даже если от стряпни твоей матушки и у подземника заболит брюхо.

– Тебе, может, и невелик. Если я приду одна, она будет до посинения выпытывать, скоро ли я выйду замуж. С тобой, быть может, хоть прикусит свой ядовитый язык. Может, даже примет нас за любовников и придержит коней.

Сердце Рожера замерло. Он взглянул на Лишу, нацепил маску жонглера, ни голосом, ни видом не выдавая своих чувств, и спросил:

– Ты не против, если твоя мать примет нас за любовников?

Лиша засмеялась:

– Я буду только рада. Большинство горожан тоже поверят. Лишь мы с тобой да Арлен будем знать, какая это глупость.