Испытание (СИ), стр. 42
Жизнь поставила их в такие рамки.
Но если бы они встретились иначе, в другой жизни...
Саша остановила себя:
- Глупо мечтать о несбыточном. Еще глупее предаваться печали о несбыточном. И совсем уж глупо думать, что можно жить здесь и сейчас, не задумываясь о том, что будет завтра. Цена за это будет слишком высока. Цена будет твоя загубленная душа. Между вами ничего не может быть. Ничего. Забудь. Он наиграется тобой и сменит на другую. А тебе нужно искать пути, чтобы выбраться отсюда.
Все слова были идеально правильные, и решение было верным, но сердце болело, у него было собственное мнение. И сожаление, что к его доводам никто не станет прислушиваться.
Спать.
***
Ей опять снился тот кошмарный сон. Только теперь ее любимый горел в разбитом автомобиле. И предчувствие беды на утро было еще более тягостным. Саша успокаивала себя тем, что во сне проецируются все дневные события и переживания, вот и выстраивает мозг такую тревожную картину. Надо перестать об этом думать и напряжение рассеется.
После завтрака она спустилась вниз. Сегодня в первый раз закрыли двор стеклянным куполом. Погода ветреная, срывался дождь. Конечно, оборудование здесь просто писк... Огромный купол накрыл овальный атриум совершенно беззвучно. Красиво и удобно. Профессиональный интерес вызвал внутренний голос на собеседование:
- Интересно, а стекла пуленепробиваемые? А кто его моет? Каркас видимо стальной, из нержавейки, потому что профили были тонкие и изящные, как паутинка, в центре кольцо. На него собираются все нагрузки. С точки зрения конструктива - просто шедевр. Интересно, если выбить центральное кольцо, купол рухнет? Все-таки овал, не круг, круг более стабильная форма. Все равно - шедевр.
***
Рита в этом момент была у Ван Ли в лаборатории. Как бы просто в гостях, попросить немного крема от прыщей. Азиатка видела, что рыжая уже неделю ходит сама не своя, и попыталась аккуратно выведать. Но Рита только отмахивалась от разговора и хохмила. Тогда Ван Ли сказала прямо:
- Рита, не вздумай жрать это. Ты слишком полнокровная, трудно сказать, как что будет, срок большой. Ты же знаешь, с тебя всегда фонтаном хлещет, Рита, не надо рисковать.
- Оставь эти разговоры, Ван.
- Рита, давай мы потихоньку... Ребенок родится мертвым
Вот это добило рыжую. Она согласна была избавиться от беременности сейчас, когда еще непонятно, что ты носишь в животе. Но вот так, методично убивать настоящего живого ребеночка... На живого ребеночка рука у нее не поднимется. Никогда!
- Ван, я не хочу это слушать!
Восточная вздохнула и протянула ей баночку. Как эти европейцы глупы, нетерпеливы и щепетильны. А главное, как нелогичны! Ведь все равно собирается убить ребенка, так какая разница, когда и как?
Идя к себе в комнаты, Рита заметила во дворе Сашу. Они обменялись взглядами, и Саша дала понять, что просьбу ее выполнила. Рита была довольна, скоро она избавится от собачьего номерочка. Свобода... Правда, придется немного поработать передком, но, она внутренне хохотнула:
- Чем-чем, а передком-то мы работать умеем. Как, впрочем, и остальными частями тела.
И оглядела свое тело с видимым удовольствием. Скоро.
Скоро она выйдет отсюда.
Глава 33.
Две ночи. У него было еще две волшебные ночи в их тайном мирке. Он себе позволил. В конце концов, это его жизнь, и он имеет право быть счастливым, хоть немного. Девушка, конечно, так и не стала веселой, и не смотрела на него влюбленными глазами, но она не отгораживалась своей холодностью, как стеной. И они разговаривали.
О чем? Да обо всем. Понемногу.
Еще тогда, в первый вечер он не сдержался и назвал ее по имени, и это вдруг сделало их ближе. А потом уже никакие правила не могли его заставить стереть эту маленькую победу. Более того, на следующий день он попросил сам:
- Я хочу, чтобы, когда мы здесь одни, ты называла меня Сеней.
Он хочет!? Саша была искренне удивлена.
- Это что, твое имя? Или...
- Это мое настоящее имя.
- Прости, но я не понимаю. Зачем нужен был ошейник, собачий номерок, зачем было стирать мою личность и запирать здесь, если хотел, чтобы я называла тебя по имени?
- Я не могу тебе объяснить сейчас. Потом, - он поморщился, - Потом.
Ладно, раз у нас припадок откровенности, надо бы узнать побольше.
- Как я попала сюда?
- Коротко или подробно?
- Подробно.
- Сначала я увидел тебя. А потом... Потом было много работы, перемещений и назначений различных людей.
- Что? Надеюсь, в институт я не с твоей подачи попала? - это было бы слишком.
- Нет, - он хмыкнул, - В то время я еще не знал, что ты существуешь.
- Спасибо, успокоил, - хоть что-то было настоящим, - Последнее, что я помню из прошлой жизни, была авария.
- Да, а потом ты умерла в больнице.
- Не поняла? - вот во что, а в загробную жизнь она отказывалась верить.
- По бумагам. Ты умерла для всего мира, и теперь Александры Максимовны Савенковой нет. Она похоронена на вашем городском кладбище.
- Но я есть.
- Да, ты есть. И ты моя.
- Номер 44, - она покачала головой, - Это чудовищно.
- Возможно, - согласился он.
- А остальные?
Судя по тому, как мужчина кивнул, судьба остальных мало отличалась от ее собственной.
- Значит, ты можешь уничтожить, устранить физически, любую из нас в любой момент? Потому что нас как бы нет?
- Нет, это значит, что вы только мои, и я о вас забочусь и берегу.
Даааа...
- А зачем камеры везде?
- Это для вашей безопасности.
- Это унизительно, когда все время за тобой следят, понимаешь? Кстати, почему некоторые камеры не всегда работают? - вот и настал момент выпытать немного стратегической информации.
- Эти камеры включаю и выключаю только я. Так что, кроме меня никто не видит, как ты спишь, или переодеваешься, - он выдержал паузу, - Или купаешься.
- Что, и в ванной... - вот это был удар! Саша покраснела.
- Но ведь вижу только я.
Она молчала с минуту, переваривая. Потом решила продолжить.
- Значит, они включаются только когда ты здесь?
- Нет. Я могу через спутник видеть вас из любого места. Если захочу.
Бог ты мой... Это же полный псих... Тотальная слежка круглые сутки...
- Зачем?
- Я должен знать, должен быть уверен в своих женщинах.
- Рабынях.
Рабынях... Может быть... Но он же создавал им идеальные условия жизни, а от них требовалось всего ничего - только любить его. Хоть немного.
- Разве так плохо быть моей рабыней? - голос у него был тихий, и какой-то просящий, - Мои рабыни ни в чем не знают отказа, малейшие их пожелания удовлетворяются мгновенно.
И Саша видела, что он говорит это искренне, Бог ты мой, неужели он не понимает...
- Да, все кроме свободы.
Такие разговоры всегда заканчивались одинаково.
Саша понимала, что наступил ее предел, и просила разрешения уйти. А он отпускал, через собственное нежелание, но отпускал. Новые, странные отношения, непонятные ни ему, ни ей. Но они все-таки были.
И каждый раз, возвращаясь к себе, Саша убеждалась снова и снова, что вместе им быть невозможно, но и... Невозможно.
Да еще и беременность, которая, скорее всего, есть, ибо, если дерьмо может случиться в вашей жизни, то поверьте, оно непременно случится.
Этой темы они не касались совершенно осознанно, но по тому, как он нежно гладил и целовал ее живот, нетрудно было догадаться, что он подозревает. Не зря же у него везде камеры натыканы.
Но так жить невозможно!
Что с ней будет, когда это чудовище наиграется своей новой игрушкой?! Когда он вообще охладеет к самой идее этого курятника? Неееет... Валить отсюда, и как можно скорее... Но как! Как, если единственный выход отсюда - бордель?!