В заоблачной стране, стр. 11

Теперь еще более стало ясно, с кем мы имеем дело. Против нас, маленькой горстки русских людей в глубине Тибета, нежданно-негаданно восстали его обитатели. Не было сомнения, что их против нас настроили ламы.

Мы с большой поспешностью сплотили свой караван и заняли удобную позицию. Мы открыли стрельбу из скорострелок. Тибетцы бросились врассыпную: кто в селение, кто к реке, чтобы там укрыться под ее обрывистыми берегами. Часть воинов засела в легком строении и стала оттуда стрелять в наш маленький отряд. Мы перешли в наступление. Чтобы вполне обеспечить себе проход, нам пришлось поджечь постройку, в которой засели разбойники. Постепенно они начали выбегать то группами, то в одиночку.

Перестрелка продолжалась полтора часа. Мы израсходовали триста патронов. Тибетцы разбежались. Как выяснилось потом, среди них было двадцать три человека убитых и семнадцать тяжело и легко раненых.

Мы же все, по великому счастью, уцелели.

После перестрелки мы привели в порядок наш караван и решили поскорее оставить это тяжелое по воспоминаниям место. Мы двинулись в прежнем направлении. Вскоре караван поднялся на высокий косогор, и когда мы оглянулись назад, то увидели, как тибетцы сбегались с разных сторон к тому месту, где лежали их павшие в бою товарищи.

Караван двигался вперед до глубоких сумерек. Наконец, мы решили дать и себе и животным отдых.

Но какой мог быть отдых, когда нравственное состояние было потрясено! Никто из нас не мог заснуть. Что нас ожидало впереди? Ночь казалась вечностью. Я положительно не мог уснуть ни на минуту. Самые разнообразные мысли роились в моей голове. Чтобы скоротать время, я часто оставлял палатку и часами смотрел на ясное, спокойное небо. Яркие звезды медленно перемещались с восточной стороны горизонта на западную. Таинственные метеоры изредка озаряли часть небесного свода и, померкнув, беззвучно исчезали в мировом пространстве.

С соседнего обрыва сурово глядел в наш бивак домик ламы-отшельника. Он приютился там словно орлиное гнездо. Внизу глухо бурлила и плескала река. По верхушкам леса порою пробегал слабый ночной ветерок. Но вот на востоке зажглась алая полоска, и лагерь пробудился.

Мы двинулись в путь. Утренняя свежесть воздуха придавала бодрость. Ближайшие придорожные домики были пусты, тогда как из жилищ противоположного берега реки поднимались струйки серого дыма. Стада направлялись в горы, гребень которых уже успел позолотиться лучами солнца. Немного спустя на дороге показалась фигура тибетца. Его выслали к нам навстречу местные старшины в качестве проводника.

— Наш начальник страшно скорбит о вчерашнем происшествии, — сказал он нам. — Он ни в чем не виноват. Вы воевали не с нами, — с другими тибетцами. Мы узнали о стычке только вчера, когда все тибетцы испугались и обратились в бегство.

Недалеко за кумирней Момда-гомба мы встретили трех нарядно одетых всадников. Они выехали к нам из Чамдо для переговоров. Старший из них да-лама, высокий брюнет, с черными проницательными глазами, был в темно-красной одежде и нарядной шляпе, украшенной синим шариком. Через плечо этого чамдосца висела связка серебряных ладанок, а в левом ухе — наградная массивная золотая серьга. Она была художественно отделана бирюзой и кораллами. Два других, меньших, чиновника составляли его свиту.

При встрече с нами чамдосцы сошли со своих богато убранных лошадей и вежливо приветствовали нас. Мы ответили тем же.

Потом лама стал просить меня не заходить в Чамдо.

— Так сказали наши лхасские чиновники, которые приехали от далай-ламы и привезли такое распоряжение, — об’явил он нам.

Да-лама умоляюще сложил руки и устремил глаза к небу.

— Пожалейте мою голову, — промолвил он и показал при этом на шею.

Он замолчал и стал ждать нашего ответа. Лицо его страшно побледнело.

— Мне очень жаль, — сказал я, — что вы, ламы, подняли против нас все население Тибета. Кто же, как не вы, благословил их поднять против нас оружие? А теперь не знаете, как уладить дело.

Хитрый да-лама ничего не ответил. Он только низко склонил свою голову, чтобы мы не могли прочесть выражения его лица.

Тогда я предложил ему проследовать вниз по долине реки до места бивака, где можно будет обстоятельно выяснить этот тяжелый вопрос.

Селение Бэноп было последним для нашей экспедиции. В конце концов я уступил просьбе да-ламы, которая исходила из Лхассы».

Таким образом попытка Петра Кузьмича Козлова проникнуть в Лхассу окончилась тоже неудачей.

БОРЬБА ЗА ТИБЕТ МЕЖДУ СИЛЬНЫМИ СОСЕДЯМИ

Не только Свен Гедин, Пржевальский и Козлов мечтали проникнуть в сердце Тибета — в Лхассу. Путешественники Кэри, Литьдэль, Бонвало и другие стремились к той же цели; но и их стремления не увенчались успехом…

Высокие горные хребты окружали Тибет и хранили его тайну, а лхасские власти защищали кровью свои владения от чужих пришельцев.

Тибет протянулся с запада на восток на 2.400 км, с севера на юг на 700–800 км. Площадь с тибетским населением определяется от 1.800.000 до 2.000.000 кв. км. Она в 6 раз больше Великобританских островов (Англии, Шотландии и Ирландии).

Население Тибета невелико — около 4–5 миллионов человек. Территория с тибетским населением на востоке входит в состав китайских владений, а на юге — в состав государств, находящихся под господством Англии.

Таким образом тибетская территория, об’единенная под управлением далай-ламы и известная под именем Тибет, будет несколько меньше.

После того, как англичане подчинили своей власти два государства на границе с Тибетом: Сикким и Ботан, оба со значительным тибетским населением, они задумали проникнуть и дальше, в пределы Тибета. Они начали вести переговоры с тибетцами о том, чтобы установить взаимную торговлю. Но тибетцы со страхом и недоверием отнеслись к англичанам. Они считали англичан за народ, который проникает всюду, где его не желают. А проникнув, англичане тотчас же начинали строить планы против той страны, в которую пришли.

Англичане, желая установить границу между Сиккимом и Тибетом, не раз воздвигали столбы, но тибетцы разрушали их.

Тогда вице-король Индии лорд Керзон решил отправить в Лхассу военную экспедицию.

Он хотел добиться переговоров с тибетским правительством и отправил письмо далай-ламе. Письмо вернулось через шесть месяцев с об'яснением, что оно не могло быть передано, так как чужестранцам запрещено проникать внутрь страны.

Комната во дворце далай-ламы.

Тогда Керзон отправил вторичное письмо далай-ламе. Письмо повез один местный житель, который жил на границе и пользовался общим уважением. Но далай-лама отказался принять это письмо, и оно вернулось нераспечатанным.

Далай-лама знал, что англичане готовят наступление, и обратился за помощью к России. Это государство хотя и было далеко, но в Тибете и в Монголии его считали сильным. Один из приближенных далай-ламы — Дорджев, бурят по происхождению, горячо стоял за союз с Россией. Дорджев был воспитателем далай-ламы и был весьма образованный человек. Его поставили во главе посольства, которое отправилось в Петербург, к русскому правительству [14].

Русская печать приветствовала тибетское посольство.

Приезд Дорджева был живым доказательством того, что далай-лама видит в России единственную защиту против интриг Англии.

Посольство из Лхассы и переговоры тибетцев с русским правительством встревожили англичан. Они увидали в этом угрозу для своей индийской границы. И вот тогда Керзон отправил военную экспедицию в Тибет.

Это была удобная минута. Единственное государство, которое могло поддержать Тибет — Россия, оказалось занятым войной с Японией. Керзон двинул в Тибет трехтысячный отряд с горной артиллерией. Для Тибета надолго останется памятным 1904 год: чужеземцы с войсками пришли в Лхассу.