Древнее зеркало. Китайские мифы и сказки, стр. 77

Гадателя связали и передали властям.

Он был казнен.

Историк этой небывальщины сказал бы при этом так:

Сказано уже, что покупать себе гаданье – своего рода идиотство. Много ль найдется таких жрецов этого искусства, которые не ошибались бы в жизни или смерти человека? Гадать же с ошибкой – то же, что и вовсе не гадать.

Однако, раз ты уже совершенно ясно и определенно предсказал мне день смерти, что тут еще, казалось бы? Ан нет – есть среди гадателей, оказывается, и такие, что для божественного прославления своего знахарства желают использовать чужую жизнь. Эти-то будут, кажется, пострашнее прочих!

ЧАНТИН И ЕЕ КОВАРНЫЙ ОТЕЦ

Ши Тайпу, человек из Тайшаня {290}, интересовался наукой амулетов и заклинаний, изгоняющих нечистую силу. Некий даос, повстречав его, пришел в восторг от его сообразительности и принял в свои ученики. Он открыл «роговые застежки» и вынул две книги {291}. Первая из них трактовала об изгнании лисиц, вторая – об изгнании бесов. Вручив Ши вторую книжку, он сказал:

– Проникнись благоговением и вниманием к этой книге. В ней будет все: и одежда, и пища, и красавица жена!

Ши спросил, как его фамилия и как имя.

– Я Ван Чичэн из храма Первородного Владыки, что в селе к северу от Бяньского города {292}.

Даос оставил его у себя на несколько дней и передал ему полностью все свои тайные приемы и заговоры. С этих пор Ши стал исключительным мастером заговоров и талисманных письмен; следы людей, несших ему деньги и подарки, сплетались, как говорится, одни с другими у его ворот.

Однажды к нему явился какой-то старик, назвавший себя фамилией Вэн. Он выложил перед Ши ослепительные шелка и кучу серебра; сказал, что у его дочери болезнь от беса и что она уже погибает; настойчиво просил Ши посетить больную. Ши, услыхав, что болезнь стала опасной, отказался и не принял подношений, но пока что пошел вместе с ним.

Через десять с чем-то ли они вошли в горный поселок. Дойдя до дома старика, Ши увидел перед собой роскошные, прекрасные строения, хоромы. В спальне, куда его ввели, перед ним лежала молодая девушка за тонким газовым пологом. Служанка подняла занавеску на крюк, и Ши издали посмотрел на больную. Ей было, пожалуй, лет четырнадцать-пятнадцать. Тело было слито с постелью и совершенно походило на скелет. Ши подошел поближе. Вдруг она раскрыла глаза и сказала:

– Пришел настоящий врач!

Вся семья выразила радость. Ши сказали, что больная уже несколько дней совсем не говорила. Ши вышел и теперь уже стал расспрашивать о симптомах болезни. Старик сказал, что они среди бела дня видят, как появляется молодой человек и ложится к ней. Они его хвать – исчез; через минуту – снова тут.

– Мне кажется, – заключил старик, – что это бес.

– Если это бес, – сказал ему на это Ши, – то изгнать его нетрудно. Боюсь, что это лис, и тогда я не решусь взяться.

– Наверно не лис, наверно! – утверждал старик.

Ши вручил ему писаный талисман и в этот вечер лег спать в доме старика. Около полуночи вошел какой-то молодой человек в безупречной, строгой и приличной одежде и шапке. Ши решил, что это кто-нибудь из родственников хозяина, встал и спросил, кто он такой.

– Я – бес, – сказал юноша, – но дом Вэнов – сплошь лисицы. Мне случайно полюбилась их дочь Хунтин, и я пока остановился здесь. Когда бес попадает своим наваждением на лисицу, то никакому тайному предопределению небесных сил это не грозит. Скажите, господин, зачем вам понадобилось расторгать чужую судьбу-связь и охранять именно ее? Сестра этой девицы, Чантин, блеском своей красоты отмечена еще более, и я, из почтения к вам, оставил ее, как говорится, «цельною яшмой», для угождения Вашему Высокому Совершенству. Если старик согласится ее за вас выдать, то только в этом случае вы можете применить ваше лечение к данной девице. Но к тому времени я и сам, вероятно, уйду.

Ши согласился, и в эту ночь молодой человек не приходил, а девушка вдруг очнулась. Утром обрадованный старик пришел сообщить об этом Ши; пригласил его пройти взглянуть на больную. Ши сжег свои прежние талисманы, сел и стал ее свидетельствовать. Видит, за вышитой занавеской стоит девушка, красивая, как небесная фея. Ши догадался, что это Чантин.

Освидетельствовав больную, он потребовал воды, чтобы покропить в пологе. Девушка быстро подала ему чашку воды. Пока она суетилась, мысли Ши заволновались, и вся его душа хлынула потоком. И в это время внимание его было не на бесе… Он вышел, простился со стариком и под предлогом изготовления лекарств ушел домой. В течение нескольких дней Ши не приходил, и бес стал неистовствовать еще сильнее. Кроме Чантин, им были изнасилованы и одурманены решительно все женщины в доме: жены сыновей, служанки и все другие. Старик опять послал слугу с конем за Ши. Ши не поехал под предлогом болезни. На следующий день старик явился к нему сам. Ши, притворившись, что у него болит нога, вышел к старику с костылем. Старик поклоном приветствовал его и спросил, в чем дело.

– В этом, видите ли, и трудность одинокой жизни вдовца. Намедни ночью служанка моя полезла ко мне на кровать, да споткнулась и упала, уронив госпожу Грелочку и обварив мне обе ноги!

– Почему же вы так долго не возобновляете женатой жизни? – спросил старик.

– Да как ни досадно, а все не было на примете чистого, нравственного дома, вроде вашего!

Старик помолчал и вышел. Ши пошел его провожать.

– Как только болезнь пройдет, – сказал он на прощанье, – я сам обязательно приду. Не утруждайте, пожалуйста, своих драгоценных стоп!

Прошло еще несколько дней. Старик пришел опять. Ши принял его, хромая. Старик участливо спросил его в двух-трех словах и сейчас же сказал:

– Я только что говорил с моей, так сказать, «зарослью». Если вы изгоните беса, дав всем нам наконец спокойно спать на подушках, то вот у меня есть младшая дочь Чантин, ей семнадцать лет, которую я хочу послать в услужение Вашему Совершенству.

Ши от радости бухнулся в землю головой и сказал старику:

– Ну, если ваши восхитительные намерения именно таковы, то посмею ли я щадить свое больное тело по-прежнему?

И сейчас же вышел из дому. Они сели вместе со стариком на коней и помчались. Войдя в комнату и осмотрев одержимую, Ши подумал с опаской, не нарушили бы уговора родители, и просил разрешения заключить торжественное условие с матерью девушки. Старуха тут же вышла к нему.

– Послушайте, сударь, за что это мы видим с вашей стороны недоверие?

И сейчас же, взяв у Чантин из головы золотую шпильку, передала Ши в знак верности. Тот торжественно приветствовал ее поклоном. После этого он собрал всех бывших в доме и произвел над ними очистительные действия. Только одна Чантин куда-то так далеко укрылась, что и следов ее не нашли. Тогда Ши написал талисман для ношения на теле и велел поднести ей от его имени. В эту ночь все было погружено в безмолвие. Призрак беса совершенно исчез, и только Хунтин все еще не переставала протяжно стонать. Ши окропил ее заговоренною водою, и все, чем она мучилась, словно куда-то исчезло. Ши хотел проститься и уйти, но старик схватил его за руки и стал удерживать, искренне упрашивая его не уходить. Вечером заставили стол кушаньями и фруктами; старик принялся потчевать Ши с отменной настойчивостью. Водяные часы дали три удара {293}. Хозяин простился с гостем и удалился.

Только что Ши прилег на подушку, как раздались крайне нетерпеливые удары в дверь. Он встал, смотрит – входит Чантин, осторожно, тихонечко, и, вся запыхавшись, быстро-быстро ему шепчет:

– Моя семья хочет вам отплатить, что называется, «белым лезвием»… Сейчас же бегите!

Проговорив эти слова, она круто повернулась и убежала. Ши, весь бледный, перелез через стену и быстро скрылся. Завидя вдали огонек, он к нему устремился – то были деревенские ночные охотники из его же мест. Ши был рад им, подождал конца их облавы и вместе с ними вернулся домой.