Тайные страницы истории, стр. 107

Во избежание неприятных сюрпризов на востоке мы должны следить за быстрым и безоговорочным выполнением наших собственных требований, обусловленных нашей позицией.

Советское правительство еще не доказало, что оно способно править на своей территории. До сих пор оно только разрушало, а теперь, резко повернув вправо, начнет строить. Но у них нет аппарата управления. Во всяком случае против советского правительства действуют мощные течения, и мы должны иметь это в виду.

Хотя мы сейчас ведем официальные переговоры только с советским правительством, мы должны одновременно поддерживать отношения с другими движениями в России, чтобы не оказаться вдруг в полном одиночестве. Мы не можем полагаться на сторонников Керенского, они подчиняются Антанте. Мы должны установить контакты с монархистскими группами правого крыла и влиять на них так, чтобы монархистское движение, как только оно получит какое-то влияние, управлялось бы нами. Антанта тоже поняла важность этого движения. Согласно надежному источнику, Антанта уже пообещала монархистам поддержку через министра Нулена на совещании консервативных элементов и предложила ввести в стране конституционную монархию. Предложение было принято вежливо, но ответа пока нет.

В области экономики мы должны достичь четких соглашений с русским народом, иначе мы окажемся перед угрозой, что советское правительство будет делать все возможное, чтобы улучшить Брестский договор. Экономические соглашения на востоке также снимут угрозы Антанты устроить бойкот Германии, это значительно укрепит нашу позицию на будущих мирных переговорах и во всем мире.

ЛЮДЕНДОРФ

МИНИСТР ФИНАНСОВ ГЕРМАНИИ — В МИД ГЕРМАНИИ

Берлин, 11 июня 1918 г.

Дорогой Кюльман!

В ответ на Ваше письмо от 8 июня, в котором Вы также прислали мне меморандум, приложенный к документу № 2562, сообщаю, что я согласен поддержать заявление, поданное без указания каких-либо причин, на 40 млн. марок, которые будут Вам переданы на обсуждаемые нужды [403].

РЕДЕРН

ПОСОЛ В МОСКВЕ — СТАТС-СЕКРЕТАРЮ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ

25 июня 1918 г.

Дорогой господин начальник!

Я хотел бы сегодня воспользоваться Вашим предложением писать Вам время от времени частные письма, чтобы кратко подвести итог кое-каким соображениям о здешней ситуации, которые, быть может, Вам будет удобнее обнаружить в сконцентрированном виде в одном письме, несмотря на то, что они уже встречались в отдельных сообщениях.

После двухмесячного внимательного наблюдения я более не могу поставить большевизму благоприятного диагноза. Мы, несомненно, стоим у одра опасно больного, состояние которого может иной раз и улучшиться, но который обречен.

Не говоря уже о том факте, что большевизм наверняка скоро падет жертвой процесса внутреннего разложения, который пожирает его, против него действует слишком много элементов, стараясь приблизить его конец и поставить своих собственных преемников. (Конечно, это не так ужасно с военной точки зрения, но в политическом и экономическом плане это никак не может быть желательно).

Если мы примем за факт, что большевизм достиг конца своей власти, тогда, я думаю, нам следует попытаться обеспечить заполнение вакуума, который образуется после его исчезновения, режимом, благоприятным для наших планов и интересов — это не обязательно означает немедленную реставрацию монархии.

Основные предпосылки для этого имеются. Они до некоторой степени в латентном состоянии, но их в любой момент можно активизировать.

В нашем распоряжении — группы заинтересованных партий самых разных оттенков. Прежде всего, монархисты, в более узком смысле этого слова, которые, вероятно, заслуживают рассмотрения только как единственная доступная твердая опора для любой возможной комбинации, но которых не следует рекомендовать. В целом, они слишком ленивы и пребывают в слишком большом смятении и заинтересованы, в основном, в том, чтобы с нашей помощью получить назад свое уютное и обеспеченное существование.

Ядро нужных нам людей должно состоять из умеренных правого крыла, октябристов и кадетов (здесь чем левее, тем лучше), особенно потому, что такая комбинация обеспечит нам большой процент влиятельных фигур в промышленности и банках, которые будут служить нашим насущным экономическим интересам.

Этот блок, который и так довольно силен, можно еще укрепить, если нам удастся привлечь туда сибиряков — хотя это будет нашей самой сложной проблемой. Тогда у нас появятся еще более широкие перспективы, связанные с полезными ископаемыми Сибири, и в этой связи я немного коснусь широких, почти неограниченных возможностей развития, которые ведут нас на Дальний Восток.

В случае перемены ориентации нам даже не придется прибегнуть к силе в значительных масштабах, и мы сможем в какой-то степени поддерживать видимость хороших отношений с большевиками до последнего момента. В качестве предлога для военного наступления мы в любой момент можем воспользоваться царящей здесь бесхозяйственностью либо сослаться на урон, который здесь постоянно наносится нашим интересам. Любое наше сколько-нибудь значительное военное наступление — даже не обязательно направленное против обеих столиц — автоматически приведет к падению большевиков, после чего, так же автоматически, образовавшуюся пустоту немедленно заполнят новые правительственные органы, которые мы будем держать наготове и которые будут целиком и полностью состоять у нас на службе.

Конечно, нам придется чем-то за это заплатить, если не сразу, то впоследствии. У тех друзей, которые могут здесь у нас обнаружиться, наверняка возникнут возражения против карты России, начертанной Брестско-Литовским договором. Они, быть может, уже сумели духовно отделиться от Польши, Литвы и Курляндии, они могут даже смириться с отказом от Ливонии. Но вот отделение Эстонии вызовет — из-за Ревеля — большую горечь, а постоянное отделение от России Украины следует считать невозможным, и это нужно принять за политическую аксиому. Тем немцам, которые уже что-то вложили в Украину, трудно будет согласиться с требованием вернуть ее России; те же, кто считал отделение Украины временным военным мероприятием, вполне смогут свыкнуться с мыслью о новом повороте дела.

Конечно, я прекрасно понимаю, что мне доступна лишь части картины. Решения могут принимать только те, кто видят всю картину в целом и знают все различные взаимосвязи и отношения. Тем не менее, я желал и считал необходимым описать ту часть, за которую я отвечаю, и описать так, как я ее вижу и понимаю.

МИРБАХ

II Постановления Политбюро и другие секретные документы 1934 года

В январе 1960 г. Милтон Ловенталь, один из американских советологов, обратил внимание Б. И. Николаевского на материалы 1934 и 1935 гг., хранящиеся в библиотеке Гуверовского института, в Калифорнии. Документы, о которых пойдет речь ниже, хранились в библиотеке вот уже несколько лет. Однако принято было считать, что они представляют собой фальшивку, и в научный оборот тексты их не вводились. Речь шла о постановлениях Политбюро 1934 и 1935 гг., объемом превышающим 300 машинописных листов убористого текста, на немецком языке. Сам Ловенталь пришел к выводу, что документы не являются подделкой. И к Николаевскому он обратился, как к эксперту, прислав ему на просмотр фотокопии части материалов.

Сообщение Ловенталя о наличии таких документов для Николаевского было новостью. Но, прочитав их, он пришел к выводу, что документы сфабрикованы. Вот что писал Николаевский Ловенталю в письме от 3 февраля 1960 г.:

«Мне кажется, что для окончательного решения вопроса у меня еще нет всех нужных данных. Тем не менее я склоняюсь к выводу, что документ является подделкой. Конечно, подделкой, совершенной весьма осведомленными лицами и очень умело выдержанным в определенном смысле, — но подделкой. […]