В царствование императора Николая Павловича. Том второй (СИ), стр. 63
Перед обомлевшим от удивления художником стояли две красавицы в невиданных для XIX века платьях. На княгине Одоевской был неприлично короткий – выше колен! — сарафан, открывающий стройные ноги в легких белых туфельках. Открытые плечи и руки, грудь, и живот, не затянутые в корсет – все это шокировало художника.
А его любимая Ольга Валерьевна вообще была одета так, что при взгляде на нее у Карла Павловича во рту пересохло, а сердце застучало с бешеной скоростью. "Кузина-белошвейка" надела полупрозрачный топик, открывающий гладкий стройный животик и обтягивающие бедра лосины. Выглядела она так соблазнительно, и у Брюллова кровь бросилась в лицо.
— Мы готовы, — стараясь не улыбнуться, сказала Ольга, — давайте, Владимир Федорович, идите, переодевайтесь. Скоро уже сюда должен подъехать Вадим, и мы отправимся в путь.
— А ты, Карл, — сказала она Брюллову, — веди себя хорошо, не балуйся… — И Ольга шутливо погрозила своему любимому пальчиком.
Минут через десять, когда все были уже экипированы в соответствии с модами XXI века, в ангар вошел Вадим Шумилин. Он как со старыми и добрыми знакомыми поздоровался с Одоевскими, чмокнул в щечку Ольгу Румянцеву – при этом лицо Брюллова исказила легкая гримаса ревности, пожал руку отцу, и с любопытством посмотрел на художника.
— Карета подана, господа, — шутливо сказал он. — А ты, папа, обожди немного. Если я не попаду в пробку, то где-то через часика два вернусь за вами.
Ольга и чета Одоевских вскоре уехали, а Шумилин и Брюллов остались одни в полутемном пахнущем бензином и краской ангаре.
— Ну, и как вам, Карл Павлович, у нас? — поинтересовался Александр, взглянув на притихшего Брюллова. — Наверное, все так непривычно и странно?
— Вы знаете, — сказал, немного подумав художник, — в голове у меня сейчас все перемешалось, и я пытаюсь осознать то, чему я стал сегодня свидетелем. Скажите, Александр Павлович, у вас женщины всегда так одеваются? И почему власти ваши не запрещают подобные наряды?
— Нет, Карл Павлович, — засмеялся Шумилин, — никто наших дам не принуждает носить длинные юбки, закрывать их чудесные ножки, и мешать нам, мужчинам, любоваться их прелестями. Думаю вам, как художнику, будет весьма интересно побродить по улицам и посмотреть на их наряды. Ну а если вы еще с Ольгой на пляж сходите… Но, все это лишь в том случае, если, Ольга Валерьевна будет не против, — пошутил он. — Она у нас натура страстная, и в ревности своей может наломать немало дров.
— А скажите, Александр Павлович, — осторожно спросил Брюллов, — вы давно знаете Ольгу Валерьевну? Ее сердце сейчас свободно? Вы ведь видите, что я неравнодушен к ней…
— Знаю я ее давно, Карл Павлович, — ответил Шумилин. — Скажу вам, что Ольга – чудесный человек, замечательная женщина, умница. Только как-то ей не везло в любви. Бывает такое. Она была замужем, но ее избранник не оценил все достоинства Ольги, и они вскоре расстались. Сейчас же ее сердце занято исключительно вами. И я попрошу вас, Карл Павлович, не обмануть ее чувства.
— Нет, Александр Павлович, — взволнованно воскликнул Брюллов, от полноты чувст даже вскочив с кресла, — я всем сердцем люблю Ольгу, и готов за нее отдать жизнь. Я буду счастлив предложить ей руку и сердце.
— Ну вот и отлично, — улыбнувшись, сказал Шумилин, — мы, ее друзья, будем очень рады, если все произойдет именно так…
Чтобы немного отвлечь художника от его размышлений, Шумилин предложил ему выйти на улицу, и немного подышать воздухом. Благо, уже стемнело, и их немного странные для XXI века костюмы не так бросались в глаза.
Кроме того, Александр хотел убедиться – не появилось ли что-то, что указывало бы на "заботу" о них коллег Олега Щукина. Имея некоторое представление о работе "конторы глубокого бурения", он был уверен на сто процентов, что "большой брат" теперь будет пристально наблюдать за ними.
И действительно, в метрах ста-ста пятидесяти от автомастерской Виктора Сергеева стоял небольшой фургон-автолавка, который торговал сдобой, пирогами, ватрушками и прочей выпечкой. Раньше его здесь не было. Шумилин прикинул, что для торговли место выбрано было не самое подходящее – народу, проходящего мимо фургончика почти не было, а, следовательно, и выручка у этой торговой точки вряд ли могла оказаться большой.
— Впрочем, — подумал про себя Шумилин, — может быть это все и к лучшему. Да, эти глазастые ребята будут теперь днем и ночью следить за нами, но, с другой стороны, случись чего, неприятность какая, они не дадут нас в обиду. Наверное, и вокруг мастерской теперь тоже бродят орлы из "наружки". Вон, к примеру, паренек идет в спортивном костюме, якобы свою овчарушку выгуливает. А сам нет-нет, да в нашу сторону глазами постреливает…
Брюллов же стоял рядом и не думал о таких приземленных вещах. Он не отрываясь смотрел на проезжающие мимо автомобили, на яркую световую рекламу, на одетых в незнакомые и непривычные наряды людей. Как это все было не похоже на тот Петербург, который он оставил всего несколько часов назад! И в этом странном мире жила его возлюбленная – женщина из будущего. Брюллов хотел, чтобы она стала для него родной и самой близкой на свете. Но он не знал – получится ли это у него.
— А вот и Вадим с Ольгой возвращаются! — Шумилин прервал лирические размышления художника, возвращая его в суровую реальность, — сейчас и мы с вами отправимся в путь. Ольга привезла одежду, вы переоденетесь, и Вадим отвезет вас к ней. Там вы и будете пока жить. А мне предстоит еще много работы. Думаю, что и вы не будете скучать…
Брюллов покраснел, и потупился. Он, словно неопытный в любви юноша накануне первого свидания, с замиранием сердца ждал того момента, когда они с Ольгой останутся вдвоем. Ждал, и боялся. Уж больно все происходящее было для него необычным и пугающим.
Сама же Ольга, веселая и прекрасная, бежала к нему, размахивая каким-то непонятным предметом, завернутым в блестящую бумагу.
— Карл, — а я тебе мороженное купила! — закричала она. — Все считают, что мороженое сделанное в Петербурге – самое лучшее в России. Ты попробуй – тебе обязательно оно понравится!
А следом за Ольгой улыбаясь шел Вадим с большой сумкой в руке.
— Прошу, господа, — сказал он, передавая сумку отцу, — переодевайтесь. А мы с Ольгой тут постоим, подождем вас…
От Волги до Енисея…
Император уехал, а остальные стали ждать Никифора с одеждой для подполковника Щукина. Ждать им пришлось недолго. Казак привез все необходимое, и уже через четверть часа Олег был готов в путь.
Он с усмешкой посмотрел на свой сюртук, панталоны со штрипками, и цилиндр, и пробормотал себе под нос. — Эх, жаль, что меня сейчас не видят…
Кто именно должен был увидеть его в наряде XIX веке, он уточнять не стал.
Приглашенных в Зимний дворец у Салтыковского подъезда встретил камер-лакей, который проводил их в царские покои. Николай ждал их в своем кабинете на третьем этаже с окнами выходившими на Адмиралтейство. Вдоль стен кабинета стояли полушкафы, на которых лежали книги и портфели. Посредине, вдоль кабинета стояли два огромных письменных стола, третий же стоял поперек комнаты, с приставленным к одной оконечности его пюпитром. Везде царил порядок, каждая вещь лежала на своем месте. В простенке между окнами стояли большие малахитовые часы с таким же циферблатом. Вся без изъятия мягкая мебель – стулья и кресла – были изготовлены из карельской березы, и обита зеленым сафьяном.
Император пригласил всех располагаться вокруг стола.
— Господа, — сказал он, — здесь собрались люди, которые имеют отношение к величайшей тайне нашего времени, и кто желает оказать посильную помощь нашей любимой матушке России. Я заглянул в наше будущее, и ужаснулся. Державу ждут страшные испытания.
Меня мало волнует моя собственная судьба – жизнь самодержца принадлежит Богу и России. Но, перед тем, как я предстану перед Всевышним, я хотел быть уверен в том, что мною сделано все, что было в моих силах, дабы спасти моих подданных от грозящих им бед. Наши друзья из будущего уже помогли нам увидеть ожидающие нас опасности, и мы были бы очень им благодарны, если бы они подсказали – как нам лучше миновать эти угрозы, и что для этого можно и нужно сделать. Вас, Виктор Иванович, и вас, Олег Михайлович, я попрошу говорить мне все, что считаете важным и необходимым. С отсутствующим сейчас здесь Александром Павловичем Шумилиным я уже обсуждал некоторые вопросы дальнейшей судьбы России. Хотелось бы услышать и ваши мысли об этом.