Искушение любовью, стр. 55

Но… то наслаждение, которое они только что испытали, не принадлежало ни ему, ни ей.

Это было их общее наслаждение.

Глава 18

Потом Марк отнес ее в постель.

Ничто не могло сравниться с великолепием ее кожи.

Свеча горела только в соседней комнате, и здесь, в спальне, было почти совсем темно, поэтому его прикосновения должны были восполнять то, что не видели глаза. Ее округлое гладкое плечо. Шелк ее волос… они оказались мягче, чем он ожидал.

Он не понимал, как мужчины могут метаться от одной женщины к другой. Он влюбился в Джессику до потери сознания еще в Шептон-Маллет. Что могло быть прекраснее, чем ее стройная спина — он гладил ее и чувствовал, что ему до смешного дорог каждый позвонок. Еще был запах и вкус ее шеи, чуть-чуть разный возле уха и возле плеча. Слабый дрожащий огонек выхватывал из темноты отдельные детали: мраморную кожу, смоляные кудри, алые губы… все было бесподобно и все — невероятно соблазнительно.

Марк не знал, как долго они лежали обнявшись. Он старался запомнить ее во всех подробностях, не упустить ни одного оттенка своих ощущений. Свеча в гостиной наконец догорела, и постепенно его восхищение и изумление снова переросло в желание. Он накрыл ее тело своим и снова вошел в райские врата, о которых так долго мечтал и которые оказались несравнимо прекраснее, чем все его фантазии.

Ее тело. Ее руки, хватающиеся за него, как за свое единственное спасение в этом мире. Каждое ее движение, каждый вздох были драгоценнейшим даром. Он чувствовал ее страсть, и это разжигало его пламя еще больше. Инстинкт и интуиция подсказывали ему, что нужно делать; он слышал, как изменяется ее дыхание, улавливал сдержанный стон. В тот момент, когда ее тело напряглось, готовое взорваться, он забыл обо всем на свете. В мире существовала только она, она, она…

Когда разум снова вернулся к нему, он обнаружил, что лежит на ней сверху, уткнувшись лицом ей в волосы, а ее руки обнимают его за талию.

— Все же ты загадка, — пробормотала Джессика. — Не могу тебя раскусить, как бы я ни старалась.

Марк поцеловал ее в губы и осторожно отодвинулся, не выпуская ее из объятий. Он знал, что теперь не отпустит никогда.

— Какая там загадка. Я вовсе не такая уж сложная личность.

Она помолчала, ожидая продолжения.

— Полагаю, тебе следует знать две вещи, — сказал он. — Кое-что о прошлом. И о будущем.

Он почувствовал, как она затаила дыхание, когда он произнес слово «будущее», как вдруг застыло ее тело.

— М-м-м?.. — протянула она.

— Я имею в виду самое недавнее прошлое. Ты знаешь, я бы ни за что не стал подвергать тебя опасности и заниматься с тобой любовью, если бы не был уверен, что впоследствии ты не останешься без защиты. Конечно, риск есть всегда, и, даже если я имею по отношению к тебе самые честные намерения… в меня может, скажем, попасть молния. И я ни за что не хотел бы, чтобы ты осталась без средств к существованию и тебе было бы не на что растить дитя.

Марк все еще помнил того ребенка в Бристоле и женщину, уходящую в темноту. Он должен был быть уверен, что однажды на этом месте не окажется его сын.

— Да, я… я тоже об этом думала. — Она погладила его по щеке.

— Поэтому сегодня утром я пошел к своему поверенному и перевел на твое имя пять тысяч фунтов.

Джессика резко села, прикрыв грудь простыней.

— Ты сделал… что?

— Я дал тебе пять тысяч фунтов. — Марк говорил спокойно, но его сердце стучало, словно молот.

Она обхватила колени руками.

— Они мне не нужны. Я не хочу этих денег. Я… отказываюсь.

— Очень жаль. Деньги переданы в траст. Я не смог бы взять их обратно, даже если бы и захотел. — Он протянул руку, чтобы погладить ее по спине, но она отстранилась.

— Надеюсь, ты не считаешь, что заплатил мне за оказанные услуги.

— Это было бы смешно. На тот момент ты еще не оказала мне никаких услуг, и, когда я к тебе прикоснулся, ты уже была богатой женщиной.

Джессика невольно фыркнула.

— Прошу прощения. Мне… мне трудно все это осмыслить.

Он промолчал, не зная в точности, как реагировать на ее слова.

— У меня и так есть средства, — выговорила она. — Я… не нуждаюсь.

Марк пожал плечами:

— Ну что ж. Теперь у тебя их еще больше.

Она наконец рассмеялась:

— Боже мой. Честное слово, я не понимаю, что происходит. Еще вчера я была совсем одна. А сейчас… — Она покачала головой. — Такие вещи не могут случаться с женщинами вроде меня.

Снова это выражение, подумал он.

— Женщины вроде тебя? Позволь спросить, к какому же сорту женщин ты себя относишь? — Он уже с трудом сдерживал негодование.

— Марк, я женщина, которая была близка с мужчинами, не находясь при этом в браке.

— Джессика, — передразнил он, — на случай, если ты не заметила — я мужчина, который был близок с женщиной, не находясь при этом в браке.

Она замолчала.

— Как по-твоему, почему я пришел к тебе вот так? Однажды я уже говорил — ты смысл целомудрия, а не его враг. Зачем мне было придерживаться принципов, из-за которых ты чувствовала себя ниже меня? Когда мы поженимся, я хочу, чтобы ты знала — мы с тобой абсолютно равны.

— Когда мы поженимся? Ты что, всерьез хочешь на мне жениться? Марк, ты мне ничем не обязан. Только потому, что мы были близки…

— Я пожертвовал двадцатью восемью годами целомудрия. И это не было необдуманным поступком. Я не стал бы просить твоей руки из-за чувства долга или вины. Я хочу, чтобы ты стала частью моей жизни. Я хочу, чтобы ты познакомилась с моими братьями. Чтобы ты была матерью моих детей.

Она потрясенно выдохнула.

— Все равно. Ты никогда не убедишь меня, что всю жизнь мечтал жениться на куртизанке. И… о боже, я пытаюсь все это осознать, но просто не могу.

Он нашел ее руку и сжал ее.

— Это правда. Я никогда об этом не мечтал. Но теперь, когда я встретил тебя, все остальное кажется мне кошмаром. Со временем мечты меняются, Джессика. И очень часто — к лучшему.

— На моем опыте — нет. — Ее голос был грустным и каким-то безжизненным, но руку она не отняла. — Два месяца назад моей самой заветной мечтой было никогда больше не продавать свое тело. — Она невесело рассмеялась. — Как это не похоже на мои юношеские фантазии.

— Значит, я тоже не похож на твои юношеские фантазии?

Она покачала головой.

— Я всегда знала, что обязательно выйду замуж. Я была хороша собой — все это говорили. И я представляла себе, как в один прекрасный день мой идеальный мужчина найдет меня. Он предложит мне руку и сердце, мы объявим о помолвке в церкви моего отца, и через три недели я пойду к алтарю.

Ее ногти слегка надавили на его ладонь.

— Ну конечно, — бесстрастно заметил Марк. — Ведь твой отец — викарий.

— Он был очень строгим. Очень… правильным, чинным, понимаешь? И он не понимал, что с нами делать. Думаю, то, что у него родились такие красивые дочери, стало для него неприятной неожиданностью. Моя мать тоже очень привлекательна, но я и мои сестры… это что-то совсем другое. Где бы мы ни появлялись, на нас всегда все оборачивались. И это приводило отца в полное замешательство. — Она грустно усмехнулась. — Я доставляла отцу неприятности еще до того, как погубила себя. Как забавно.

— Он очень сердился, когда обо всем узнал?

— Сердился? Нет. Он страшно испугался. Наша семья была совсем небогата. Бедный викарий с тремя красивыми дочерьми должен быть очень и очень осторожен. Любой опрометчивый шаг — и сплетни раздуют все до небес. Если бы на моей репутации появилось хоть малейшее пятно, это непременно отразилось бы на моих сестрах. И разрушило бы все их надежды на будущее. Возможно, они погибли бы точно так же, как я.

— И сплетни тут же разнеслись по округе?

— Нет. — Она покачала головой, и шелковая волна волос упала ему на руки. Она нетерпеливо отбросила их в сторону. — Этого удалось избежать. Все просто очень сочувствовали.

Он удивленно поднял бровь.