Псы господни, стр. 5

Человек в военной рубашке, чей полковничий китель висел на спинке стула, оторвался от монитора персоналки и устало закрыл глаза. На экране, защищенном поляризованным стеклом, панелька информировала, что файлы сархивированы и копируются с диска "D" на диск "А". Тридцать секунд отдыха. Все. Полковник быстро поднял веки, протянул руку и, вынув дискету из дисковода, положил ее во внутренний карман кителя.

— Хватит, — сказал себе человек. — Это становится бессмысленным.

Он закурил и, покачиваясь, продолжал рассуждать сам с собою о том, что давно уже было решено. Оставалось только выполнить.

— Пора, — убеждал он себя. — Иначе окажется, что ты способен только играть в игрушки, а на самом деле ничего не стоишь в этой жизни.

По давней привычке он прикурил вторую сигарету от первой, поднялся и начал ходить из угла в угол по диагонали комнаты.

— Бери ручку и пиши, — понукал он себя. — Другого такого удачного случая не будет. Именно сегодня. И ты ни у кого не вызовешь ни малейших подозрений.

Вперед.

Он подошел к зарешеченному окну и выглянул наружу. Солнце щедро и весело заливало светом автостоянку, где сытые личные водители прохлаждались возле иномарок, переговаривались и, казалось ему, самими фигурами выказывали довольство собой и своими хозяевами. Лицо полковника побледнело.

— Ты же презираешь эту сволочь — до физической тошноты, до язвы в желудке, — сказал он, почти ненавидя и самого себя, и тупую гастритную боль под ложечкой. — Сдохнешь, а они так и будут продолжать жиреть, только спишут тебя на мыло, как потерявшую нюх служебную собаку.

Этому лысоватому человеку с широким затылком и недостатком решительности, по-видимому, все же удалось себя убедить. Он резко оборвал надоевший внутренний диалог, отвернулся от окна, подошел к письменному столу, взял лист бумаги из пачки с надписью «DATA COPY. Бумага для лазерных принтеров» и уверенно вывел аккуратным, почти каллиграфическим почерком:

Начальнику отдела стратегического планирования Главного штаба Ракетных войск стратегического назначения генерал-лейтенанту Рябцеву Д.Ф. полковника Дудчика Виталия Петровича РАПОРТ Прошу предоставить мне неоплачиваемый отпуск на пять дней в связи со смертью жены моего родного брата, майора Дудчика А.П., проходящего службу в 206-й мотострелковой дивизии на территории Таджикистана.

Приложение:

1. Телеграмма о смерти, заверенная печатью.

Более не медля, покуда решимость не оставила его, полковник Дудчик надел китель и вышел. С листиком рапорта он вошел в приемную генерала и поздоровался с секретаршей Галочкой, которая ответила ему довольно сухо.

— Мне надо срочно попасть к Дмитрию Федоровичу, Галина.

— Зачем? — бесцеремонно спросила она.

Полковника снова окатило холодной яростью, однако ссылаться на военную тайну и приструнивать эту вольнонаемную девчонку было бы неосмотрительно. Обидится и мало ли что наплетет про тебя, закрывшись в генеральском кабинете на ключ.

— Рапорт об отпуске, — мягко ответил Дудчик.

— Давайте его сюда, я подам на подпись. — И Галочка открыла папку.

— Это связано со смертью близкого родственника. Вечером надо вылетать, — просяще пояснил полковник.

— А, хорошо. — Галочка нажала на селектор. — Дмитрий Федорович, к вам полковник Дудчик, у него семейное горе, рапорт подписать.

«Да, пусть войдет», — ответил селектор.

— Пожалуйста.

Пройдя двойной тамбур, Дудчик оказался в просторном кабинете с ковровыми дорожками, столом заседаний, стоящим в стороне от рабочего, и мягким кожаным диваном.

— Что случилось, Виталий Петрович?

— У брата в Душанбе умерла жена, Дмитрий Федорович. Разрушена печень, желтуха. — Он положил на стол-аэродром свой рапорт. — Надо похоронить. И ребенка забрать у него, привезти в Москву. Ему теперь будет трудно за дочкой досматривать. Еще если бы сын был, то...

— Понимаю, понимаю, — перебил его, проявляя сочувствие, генерал. — Желтуха теперь стала страшная, отправляет на юге на тот свет за здорово живешь. Там почти все с этим гепатитом... — Он постучал карандашом по столу. — Таджикистан.

Сложности есть, Виталий Петрович.

— Я понимаю, — согласился Дудчик.

Сложности, которые имелись в виду, были связаны с разрешением выезда за границу лицам с его допуском секретности.

— Ладно, Дудчик, — решил генерал. — Части наши там стоят, и вообще, никакая это не заграница, пока ее охраняют наши пограничники. В общем, в исключительных случаях выезд разрешен. Хотя к исключительным случаям относится только смерть близкого родственника, но, тем не менее, слава богу, что не брат у тебя умер.

Поезжай.

— Спасибо, — поблагодарил Дудчик, получая визу и ретируясь из кабинета.

— Смотри, сам не заразись там. Водкой получше дезинфицируйся.

— Есть, — позволил себе ответить на мрачноватую шутку полковник.

Вот и все, надо ехать. Назад дороги нет.

Полковник заказал по телефону билет на самолет и оформил документы, передав текущие дела майору Семенцову.

Свою карьеру Дудчик начал лейтенантом в отделе криптографии в Западной группе войск, а затем — в отделе технического обеспечения и застал самую зарю современной компьютеризации, когда, посмотрев с недоверием на систему управления ракетными силами НАТО, генералы наконец принялись за электронное дело и в родной армии.

Сегодня Дудчик был одним из самых молодых полковников в Главном штабе и отвечал за электронные архивы и обработку сведений, поступающих от ракетных частей.

Систематизация и всякое упорядочивание было основой его натуры. Тот же порядок царил в его доме, на рабочем столе, в голове, в конце концов. И это вовсе не значило, что Дудчик был лишен человеческих чувств. Напротив, такие живые чувства стали появляться в чрезвычайном избытке со времен вывода частей из Германии, Чехословакии, ликвидации стратегических баз в ближнем зарубежье.

Все началось тогда с маленького, но вызвавшего жгучую обиду случая — с искреннего горя и растерянности жены, когда они разбирали контейнер с их личными вещами, два месяца добиравшийся из Германии в Москву. Исчезло практически все, на что экономились эти несчастные марки из небогатого офицерского жалованья.