Рок. Лабиринт Сицилии, стр. 156
– Один из коридоров ведёт вниз, под пирамиду. Папирусы говорят, что он ведёт во вход лабиринта. «Исида наложила руку Гора на ту дверь и открыть её теперь нельзя!» Что это значит, толком никто не понимает. Там никто никогда не был. Боги запечатали его, покидая этот мир! Другой ведёт вверх, в большой грот, который египетские фараоны использовали для своих гробниц. Что было там во время присутствия богов, папирусы молчат… Эти гроты соединены отдельными каналами ходов с боками пирамиды, передвижение по которым крайне затруднительно! Но каналы выходят строго ориентировано, каждый на своё созвездие. Канал верхний Царский – на Орион, канал Царицы – на Сириус, но эти же гроты соединены другими каналами так же строго – к Дракону и Малой Медведице.
– А какова высота пирамиды? – снова спросила Сибилла.
– О прекрасная Сибилла. Высота её равна двумстам восьмидесяти локтям фараона! – ответил Птолемей. – На самом верху стоит камень, не менее таинственный, чем вся пирамида!
Птолемей взял за локоть Сибиллу и повёл её наверх, за ним тронулась вся процессия.
– Фазилис! – обратился к обернувшемуся жрецу Карталон. – Задержись ненадолго, возникли вопросы!
Фазилис пропустил процессию вперёд себя и спустился к Карталону.
– Скажи, Фазилис, здесь протекала вода? – спросил Карталон.
– Папирусы говорят, что боги могли, когда надо, менять русло течения Нила! И он мог подходить к самим пирамидам! Для чего это делалось, никто не знает! Я думаю, чтобы Нил принёс с собой живительный ил! И в те времена растительность вокруг пирамид была пышной! Кстати, отсюда и следы каналов, источенных водой, на статуе Сфинкса! Кстати, была и вторая статуя Сфинкса! Она стояла напротив сегодняшнего Сфинкса! Но, по тайным знаниям, её разрушили золотые боги ударом страшной молнии!
– Так, значит, о войне это вовсе не догадки? – Кассий напрягся от вдруг всплывших воспоминаний видений у Сфинкса…
– Да! Именно после этого пришли пески и Нил отступил в сторону. В древности, когда боги ещё посещали его берега, вокруг пирамид стояли готовые галеры! Они стояли в специально приготовленных для них нишах!
– Здесь есть скрытые хранилища с инструментами богов? Они находятся совсем недалеко от нас? Так?
Глаза Фазилиса выражали удивление.
– Откуда ты знаешь? Это знают только избранные!
– Мне сказал Сфинкс! – Карталон загадочно посмотрел на Фазилиса. – Здесь много, что сокрыто!
– Сфинкс говорил с тобой? – удивлению египтянина не было предела. – Только не говорите это при Птолемее! Он жаждет этого контакта! Особенно сейчас, когда враги Египта объединились и усилились, как никогда. Так что же он сказал?!
– Он говорил не только со мной! – Карталон посмотрел на Кассия.
– А! Я понимаю! Это связано с амулетами, которые вы храните?! И что он передал? – едва сдерживая нетерпение спросил Фазилис.
– Для того чтобы передать то, что он сказал и что показал, нужно много времени! Гораздо больше, чем мы здесь располагаем! Но, чтобы лучше осмыслить то, что мы видели и слышали, мне нужно задать тебе несколько вопросов! Я думаю, после моих вопросов, могут быть вопросы у Кассия! Но для этого давай условимся встретиться после возвращения в порт Александрии у меня на галере!
Фазилис явно огорчился от этих слов, но, обдумав слова Барки, согласился, так как место действительно было непригодно для такого важного разговора. Ибо пирамиды имели уши! И ему, как верховному жрецу культа Амон-Ра, это было хорошо известно.
– Хорошо. Я сделаю, как договорились! Но это немыслимо! Я был здесь сотни раз! И ни разу со мной никто не вышел на контакт! И всё же поостерегитесь говорить об этом Птолемею! У него слабое здоровье, но ярко выраженное тщеславие! Это очень сильно расстроит его! Особенно перед надвигающейся битвой! Пойдёмте, а то могут возникнуть какие-нибудь подозрения!
И Фазилис стал догонять ушедшую вперёд процессию…
Глава 44
Рим. Столица Латиума и Республики, получив известие о крахе армии в Африке, замерла от этого известия, испытав страшное потрясение, которое застигло город в тот момент, когда Республика и Сенат ожидал прихода известия о полной победе и триумфе, о баснословных, манящих изысканностью и богатством трофеях. И известие пришло. Но совсем противоположное тому, чего ожидали…
Семьи, члены которых отправились в поход, в тревожном ожидании ждали издания списков погибших. Это касалось всех сословий общества – в походе участвовали и члены всаднического сословия, и представители семей патрициев Городские семьи и провинции, ближайшие к городу, и вовсе охватил ужас ожидания, ведь основной костяк армии был набран в них. В противовес им, те семьи, чьи члены прибыли в Италию до этого вместе с армией Манлия Вульсона, славили и благодарили богов за сохранность их жизней.
Сенат, получив неблагоприятные известия, тут же собрался на заседание. Было высказано много предположений и догадок о крахе задуманного и о дальнейших действиях Республики в условиях сложившихся обстоятельств. Но ничего существенного никто из сенаторов не предлагал, поэтому решили дождаться отступающую армию и только тогда принимать решения, выслушав доклады вернувшихся военачальников.
Но новые беды, происходившие с африканской армией, не заставили себя долго ждать. Через неделю после первых гонцов в Рим прибыли другие гонцы, уже из Мессины. Известия, которые они доставили, повергли Сенат в уныние. Эскадра, перевозившая армию, попала в страшный шторм! Итог борьбы со стихией был ужасен – вернулось чуть более трёх десятков галер, а на них чуть более двух тысяч человек… Наконец, наступил день, когда в Рим прибыли оставшиеся военачальники несчастной армии. Сенат собрался на заседание. В знак скорби по погибшим гражданам сенаторы надели тёмные тоги, и поэтому весь Сенат выглядел совершенно по-иному, как будто тень накрыла город Ромула и его главный политический орган. Заседание началось с прений по ведению процедуры заседания. Председательствующий предложил для начала заслушать легата, командовавшим отступлением, Тита Бабруку.
Тит вошёл в зал в парадном одеянии легата. По рядам сенаторов послышались высказывания:
– Смотри, как вырядился! Мы в трауре, а он как будто на триумфе!
– Не надо напрасных обвинений! Тит дельный полководец! – возражали им другие.
Тит прошёл к месту докладчика и приветствовал Сенат привычным воинским приветствием – прижав правый кулак к сердцу и приклонив голову.
– Я готов, благородные сенаторы, ответить на все вопросы, которые могут возникнуть у вас.
Председательствующий в этот день Квинт Фабий Пиктор обратился к Титу:
– Сенат приветствует тебя, Тит! Сенат позвал тебя сюда, чтобы узнать истинные причины поражения столь блестяще начатой операции. Что, по-твоему, произошло с армией? И не было ли здесь предательства? В конце твоего доклада могут возникнуть у кого-то из сенаторов вопросы. Итак, что же произошло?
Тит собрался с мыслями и начал свой доклад:
– В гибели армии повинны две крупные причины и несколько меньших. Причина первая. Недооценка врага. Консул Регул был так уверен в успехе, что решил обращаться с союзными нам ливийцами как со скотом. В конце концов дело дошло до того, что были отданы на разграбление легионов два довольно крупных города. Причём, гонор консула дошёл до того, что возражать ему стало опасно. Лишь один человек имел на него влияние.
– Кто же это? – перебивая Бабруку, спросил верховный пантифик Катон.
Тит медленно повернул к нему голову. Выдержав достаточную паузу, он продолжил:
– Как я и говорил, до того как меня перебили, только один человек имел влияние на консула – Септемий Бибул. Только он, как человек беспредельной отваги и бескорыстного радения о благе Республики, разговаривал с Регулом на равных! И что удивительно, это приносило пользу, – здесь Тит сделал паузу в своей речи, – но с приездом советника ордена и Сената Септемий тоже стал раздражающим фактором. В конце концов квестора просто устранили из армии путём отправки его в Клупею для согласования каких-то вопросов с консулом Вульсоном, отплывающим в Италию. После его убытия события разворачивались стремительно. Мания величия у консула достигла своего апогея!..