Хроники Нарнии. Том 2, стр. 39
— О да, сир, — отвечал Каспиан. — Жаль, что мне не довелось произойти из более честного рода.
— Ты происходишь из рода Лорда Адама и Леди Евы, — отвечал Аслан, — а это достаточно честный род. Даже самый нищий из их потомков может по праву высоко держать голову. В то же время род этот отягощен такими постыдными деяниями, что самые надменные владыки должны ходить с потупленными глазами и поникшими головами. Помни об этом.
Каспиан поклонился.
— Теперь, — обратился Аслан к тельмаринам, — вы, мужчины и женщины, можете вернуться в мир людей, на тот же самый остров, который некогда покинули ваши предки. Конечно, никто вас не будет принуждать, уйдет только тот, кто сам пожелает. Пиратское племя, обосновавшееся когда-то на острове, давно уже вымерло, так что теперь он необитаем. Там есть чистые источники пресной воды и плодородная почва, много плодов в лесах и рыбы в лагунах. А главное — остальные люди в том мире еще не знают про его существование. Та щель пока еще открыта, и вы можете вернуться через нее. Но я должен вас предупредить. Как только вы пройдете сквозь нее, она закроется за вами — и уже навсегда. Поэтому всякие связи между вами и этим миром станут невозможны.
Когда он кончил, с минуту все молчали. Потом один из тельмаринских солдат, рослый плечистый парень с приятным лицом, протолкался сквозь толпу и выступил вперед.
— Была не была! Я принимаю это предложение!
— Ты сделал отличный выбор! — сказал ему Аслан. — А так как ты сделал его первым, отныне с тобой пребудут могучие волшебные чары. Поэтому в том мире судьба твоя сложится счастливо. Иди же туда!
И парень, слегка побледнев, двинулся вперед. Аслан и его двор расступились, пропуская солдата к пустому дверному проему между столбами.
— Пройди же сквозь эту Дверь, сын мой! — промолвил Аслан.
Повернувшись, он коснулся своим носом человека и дохнул на него. И как только дыхание Льва овеяло его, в лице человека появилось новое выражение — чуточку испуганное, но не несчастное, словно в этот миг ему вдруг что-то припомнилось... А потом он, немного пригнув плечи, шагнул в Дверь.
Все, не отрываясь, глядели на него. Они видели два столба с перекладиной и за ними — деревья, траву и небо Нарнии. Между столбами, как между косяками двери, стоял человек и смотрел куда-то вдаль. Спустя мгновение он сделал шаг и исчез, будто его и не было.
Остальные тельмарины, сгрудившиеся на противоположном конце поляны, запричитали:
— О-о-ох!
— Это что же такое с ним случилось?
— Что же, вот таким манером он умертвит нас всех?
— Не пойдем туда... ни за что!
Но тут кто-то из тельмаринов, видимо, поумнее прочих, выступил вперед и сказал, обращаясь к Аслану:
— Можете обижаться на нас, ваше величество, но что есть, то есть. За этими столбами мы не видим никакого иного мира. Если хотите, чтобы мы в него поверили, почему бы туда не пройти кому-нибудь из ваших? Ведь все ваши друзья, как я погляжу, держатся подальше от этой двери!
Тогда неожиданно вперед выступил Рипишиппи и низко поклонился Аслану.
— Если мой пример может сослужить вам хоть какую-нибудь службу, сир, — предложил он, — то я возьму с собой одиннадцать Мышей и вместе с ними пройду сквозь эту арку. Вам стоит только приказать, сир, и я не промедлю ни мгновения.
— Нет, мой маленький, — сказал Аслан и легонько коснулся бархатной своей лапой головки Рипишиппи. — В том мире тебя ждет ужасная судьба. Тебя станут показывать на ярмарках и в цирке. Тут есть другие, которые должны пройти первыми и показать пример.
— Пошли, — неожиданно сказал Питер, обернувшись к Эдмунду и Люси. — Это про нас.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Эдмунд.
— Эту Дверь, — вместо Питера ответила Сьюзен, которая, оказывается, тоже все знала. — Но сначала вон туда, за деревья. Нам надо переодеться.
— Переодеться? — переспросила Люси. — Зачем?
— Как зачем? Сама подумай, какое это будет зрелище, если мы в таком виде появимся на железнодорожной станции.
— Но ведь наша старая одежда осталась в замке Каспиана... — начал Эдмунд.
— Да нет, — сказал Питер, направляясь в сторону зарослей. — Все наши шмотки тут. Сегодня утром их принесли сюда в узлах. Все заранее приготовлено.
— Значит, вот о чем говорил Аслан все это утро с тобой и Сьюзен? — догадалась Люси.
— Ну да, об этом и еще о всякой всячине, — отвечал Питер, и его лицо приняло странно торжественное выражение. — Всего я вам сейчас сказать не могу. Там было много такого, что касается только меня и Сью. Потому что мы с ней больше уже не вернемся в Нарнию.
— Никогда? — в ужасе вскричали Эдмунд и Люси.
— Да не пугайтесь так — вы-то вернетесь, — отвечал им Питер. — По крайней мере, я понял, что вы еще побываете здесь хотя бы раз. Но я и Сью — нет. Он сказал, для этого мы слишком повзрослели.
— Ох, Питер! — посочувствовала Люси. — Как же вам жутко не везет! И как вы только это переживете?
— Думаю, что как-нибудь переживу, — отвечал Питер. — Конечно, я представлял все это немножко иначе. Но ты сама все поймешь, когда будешь здесь в последний раз... А теперь нам надо спешить. Вот и наши вещи.
Было как-то странно и не очень-то приятно явиться перед столь торжественным собранием в своей старой школьной одежде (вдобавок изрядно порванной и не очень чистой). Кое-кто из самых подлых тельмаринов даже глумливо захохотал и заулюлюкал. Но все остальные встречали их приветственными возгласами и отдавали салют Верховному Королю Питеру, а также королеве Сьюзен, Владелице Волшебного рога, королю Эдмунду и королеве Люси.
Дети были очень растроганы (особенно Люси) и заливались слезами, прощаясь со своими добрыми старыми друзьями. Все Звери их целовали, Медведи Горбачи сжимали в своих медвежьих объятиях, им крепко пожимал руки Трумпкин, а потом все они прошли сквозь крепкие объятия и колючие поцелуи Стародума. Разумеется, Каспиан напомнил Сьюзен, чтобы она не забыла взять с собой свой Волшебный рог, и, разумеется, Сьюзен сказала ему, что отныне он может считать этот рог своим. Но самым чудесным и тягостным было прощание с Асланом.
Но вот Питер встал рядом с Сьюзен и взял ее за руку, за ними — Эдмунд и Люси, а позади выстроилась длинная шеренга тельмаринов. Все они направились к Двери. Настал миг, который трудно описать, потому что в него вместилось слишком много разных событий.
Детям открылись одновременно три места. Первое — устье пещеры, сквозь которое сверкали ослепительные зеленые и голубые краски какого-то острова в Тихом Океане. Туда направились тельмарины и там они сразу же исчезали, как только проходили сквозь Дверь. Второе место было поляной в Нарнии. Там столпились Звери и гномы. И последнее, что они видели, были огромные глаза Аслана и белые пятна на лице Барсука. Но потом на них надвинулась третья картина, быстро заслонившая две первые, — серая, присыпанная гравием платформа на маленькой деревенской станции, скамейка и нагроможденный вокруг нее багаж. И вот они уже все вчетвером сидят на этой скамейке, будто никогда ее и не покидали.
В первые минуты, как только прошли через Дверь, они чувствовали себя немножко испуганными и какими-то вялыми и безвольными. Но потом совершенно неожиданно для себя вдруг испытали прилив радости от того, что снова могут вдохнуть привычный запах железной дороги, увидеть над собой неяркое английское небо и ощутить ласковое тепло позднего лета.
— Смотрите, — сказал Питер, — у нас еще есть время до поезда.
— Вот досада! — вздохнул Эдмунд. — Подумать только! Я забыл в Нарнии свой новый фонарик!
Плавание «Утренней зари»
Глава первая
КАРТИНА В СПАЛЬНЕ
Жил-был на свете мальчик, звали которого Юстас Кларенс Скрабб, и я полагаю, что это имя он вполне заслуживал. Родители предпочитали звать его Юстасом Кларенсом, учителя — Скраббом, а как звали его друзья, сказать не могу по той простой причине, что друзей у него не было. В свою очередь, он называл отца с матерью не папой и мамой, но Гарольдом и Альбертой. Оба они были вполне современными и весьма передовыми людьми: убежденные вегетарианцы и трезвенники, они не курили, занимались спортом и предпочитали какие-то особые виды нижнего белья. В доме у них было очень мало мебели, на кроватях, как правило, отсутствовали покрывала, а окна всегда раскрывались настежь, чтобы можно было дышать свежим воздухом.