Хроники Нарнии. Том 1, стр. 57

 На этот раз он ухитрился взять платок, хотя для него это было то же, что для нас подхватить таблетку сахарина. Но когда Люси увидела, как великан возит им вдоль и поперек по огромному красному лицу, она огорчилась:

 — Боюсь, господин Громыхало, что вам от него мало пользы.

 — Я бы не сказал, мисс, я бы так не сказал, — учтиво отвечал великан. — Никогда не приходилось держать в руках такой милый носовой платочек. Такой тонкий, такой удобный — у меня нет даже слов выразить, какой он приятный!

 — Какой этот великан славный! — сказала Люси господину Тумнусу.

 — О да! — ответил ей фавн. — Все Бычьи Шкуры всегда были такие. Это одна из самых уважаемых семей в Нарнии. Возможно, он не очень умен, но мне еще не приходилось встречать умных великанов. Это у них наследственное. Если бы он был плохим, она бы не превратила его в камень.

 И тут Аслан захлопал передними лапами, призывая всех к молчанию.

 — Наши сегодняшние дела еще не завершены, — сказал он. — Если мы желаем разбить Колдунью до того, как придет время ложиться спать, нам надо поспешить к месту битвы.

 — Надеюсь, мы еще успеем принять в ней участие, сир, — отозвался самый большой из кентавров.

 — Разумеется! Так вот. Тем, кто не может быстро бежать или лететь, надо ехать верхом на тех, кто может. Значит, мы, львы и кентавры, единороги, орлы, должны взять себе на спины детей, гномов и маленьких зверей. А впереди нас, львов, должны бежать те, кто наделен острым чутьем, и вынюхивать, откуда пахнет боем. Не медлите же больше и стройтесь в походный порядок!

 Радостно оживленные, в великой спешке и суматохе все начали выполнять приказ. Самым счастливым в этой толпе был другой лев, он все время носился взад и вперед, делая вид, будто страшно занят, но на самом деле лишь спешил сказать каждому, кто попадется ему навстречу:

 — Вы слышали, как он сказал? “Мы, львы”! Вот это и нравится мне больше всего в Аслане! Никакого самомнения, никакой чопорности! “Мы, львы”! Мы — это я и он!

 Неизвестно, сколько бы еще он продолжал так бегать и тараторить, если бы Аслан не нагрузил его тремя гномами, одной дриадой, двумя кроликами и одним ежом. Это сделало его намного спокойнее.

 Когда закончились приготовления (в чем по-настоящему помог Аслану лишь огромный пастуший пес, который быстро расставил всех по местам), они вышли из замка через брешь в стене. Сначала львы и собаки, выйдя вперед, усердно внюхивались во все направления. Наконец один большой пес поймал запах и громко залаял. Это послужило сигналом: все немедля устремились в ту сторону.

 Собаки, львы, волки и другие звери-охотники понеслись впереди, уткнувшись носами в землю, чтобы не потерять направление. Они мчались со всей скоростью, какую могли выдержать, а за ними поспевали и остальные, растянувшись на полмили. Шуму и гаму было, как во время английской охоты на лис, даже еще больше, потому что лай собак то и дело перекрывал рев другого льва, а порою подавал голос и Аслан, намного ниже и ужаснее голоса своего собрата. Чем явственнее чуяли они запах, тем быстрее несли их ноги. А когда они миновали последний поворот узкой извилистой долины, Люси сквозь весь этот шум и гвалт стала различать совсем другие звуки, вызвавшие в ней странное и тревожное чувство: крики, в которых слышались то ярость, то боль, и клацанье металла о металл.

 Выбравшись из долины, все увидели источник этого шума: Питер, Эдмунд и остальная армия Аслана отчаянно сражались с полчищами ужасных тварей, тех самых, что Люси видела минувшей ночью. Теперь, при свете дня, они выглядели еще более зловещими и отвратительными. К тому же их собралось во много раз больше, чем тогда. Войско Питера, к которому Аслан и его отряд приближались с тыла, в сравнении с этими полчищами было безнадежно малочисленным. А по всему полю тут и там неподвижно стоящи статуи — наглядное свидетельство того, что Колдунья изрядно поработала своим жезлом. Но теперь жезла не было видно в ее руках. Она дралась каменным ножом. И сражалась она именно с Питером. Схватка была столь яростной, что Люси видела сразу три ножа и три меча. Их поединок происходил в самом центре поля боя, по обе стороны от них сражались другие пары, сошедшиеся в борьбе не на жизнь, а на смерть. И куда бы она ни бросила взгляд, везде творились ужасные вещи.

 — Слезьте с моей спины, дети! — рявкнул Аслан.

 Девочки скатились на землю. И огромный зверь с рыком, от которого содрогнулась вся Нарния, от Фонарного Столба на Западе до Моря на Востоке, метнулся к Белой Колдунье. Люси видела, как она повернулась к нему, на секунду застыв от ужаса и удивления. Но тут же Лев и Колдунья сцепились и покатились по земле. Колдунья оказалась внизу. В этот миг подоспели все воинственные существа, которых Аслан привел с собою из замка Колдуньи, и начали яростно поражать вражеские ряды: гномы — боевыми топорами, собаки — зубами и когтями, великан — дубинкой (и ногами тоже — он растоптал ими не один десяток врагов). Единороги дрались рогами, кентавры — и мечами, и копытами. Усталая армия Питера воспрянула духом. Вновь прибывшее подкрепление ревело, как ураган, а войско Колдуньи пронзительно вопило и лопотало что-то нечленораздельное. Всему этому реву, визгу, шуму и лязгу вторило лесное эхо.

Глава семнадцатая

ОХОТА НА БЕЛОГО ОЛЕНЯ

 Через несколько минут битва уже закончилась: почти все враги были перебиты при первом же натиске Аслана и его спутников. Когда же те, кто оставался в живых, увидели мертвую Колдунью, они бросили поле боя и побежали прочь. Следующее, что хорошо помнила Люси, как Питер и Аслан встретились и приветствовали друг друга. Непривычно было видеть Питера таким: бледным и суровым, выглядевшим намного старше своих лет.

 — Это заслуга Эдмунда, Аслан, — говорил Питер. — Если бы не он, с нами давно было бы покончено. Колдунья обращала в камень один наш отряд за другим, статуи усеяли почти все поле. Но Эдмунда ничто не могло остановить. Он пробился к Колдунье через трех людоедов (до этого она только что обратила в камень одного из твоих леопардов). И у Эдмунда хватило ума ударить мечом по ее жезлу, а не пытаться поразить ее саму, как это делали остальные. Он сломал ее жезл и не превратился в камень. Когда жезл был сломан, у нас появился какой-то шанс, но, к сожалению, нас осталось уж очень мало. И сам Эдмунд страшно изранен. Пойдем проведаем его.

 Они нашли Эдмунда под присмотром госпожи Бобрихи, немного в стороне от поля боя. Он был весь в крови, рот полуоткрыт, а лицо уже приобретало зловещий зеленоватый оттенок.

 — Быстрее, Люси, — сказал Аслан.

 Тогда впервые Люси вспомнила про драгоценный эликсир, который подарил ей Дед Мороз. Ее руки так дрожали, что она с трудом вынула пробку, но в конце концов справилась с этим и влила несколько капель в рот своего брата.

 — Здесь много других раненых, — заметил Аслан.

 Но она все стояла и жадно вглядывалась в бледное лицо Эдмунда, пытаясь понять, подействовал ли эликсир и не надо ли капнуть еще.

 — Знаю, — сердито сказала Люси Аслану. — Но подождите минуточку.

 — Дочь Евы, — грозно продолжал Аслан, — другие тоже пребывают на грани смерти. Неужели еще кто-то должен умереть из-за Эдмунда?

 — Прости меня, Аслан, — попросила Люси.

 Она мгновенно поднялась с колен и пошла вслед за Львом. Следующие полчаса они оба были очень заняты: она лечила раненых, а он оживлял обращенных в камень. Когда, наконец, Люси освободилась и смогла вернуться к Эдмунду, то увидела, что тот уже стоит на ногах и не только полностью исцелился от своих ран, но и выглядит гораздо лучше, чем в последнее время. И тут Люси поняла, что чуть ли не целую вечность Эдмунд выглядел просто ужасно. Причиной же было то, что, побывав здесь в первый раз и получив урок в здешней школе зла, он постоянно поступал плохо, втайне и сам понимая это. Теперь же он стал таким, каким и подобало ему быть в его годы. Он мог смело глядеть в глаза друзьям. Здесь же, на поле боя, Аслан посвятил его в рыцари.