Хроники Нарнии. Том 1, стр. 38
— Белая Колдунья? — спросил Эдмунд. — Кто она такая?
— Ах! — сказала Люси. — Это просто ужасная особа. Она называет себя королевой Нарнии, хотя на самом деле никакая она не королева, и прав на престол у нее нет. Все фавны, дриады, наяды, гномы и звери, во всяком случае, все хорошие, просто ненавидят ее. Она умеет превращать в камень любое живое существо и делать еще много всяких ужасных и отвратительных вещей. Своим волшебством она сделала так, что теперь в Нарнии все время стоит зима. Понимаешь, одна зима, но никогда не наступает Рождество. Она повсюду разъезжает в санках, запряженных оленями, в руке у нее волшебный жезл, а на голове — корона.
Эдмунд почувствовал какую-то тревогу, ему и так уже было нехорошо, оттого что он съел столько сладкого, а когда он вдобавок услышал, что дама, с которой он только что подружился, такая злая и опасная колдунья, ему стало совсем не по себе. Но ему так хотелось отведать еще раз “Турецких сладостей” — больше всего на свете!
— Кто тебе рассказал всю эту чушь о Белой Колдунье? — спросил он.
— Господин Тумнус, фавн.
— Нельзя верить всякой ерунде... Наговорят эти фавны, — заявил Эдмунд таким тоном, будто знал о них куда больше, чем Люси.
— А ты-то откуда знаешь? — удивилась Люси.
— Это тебе скажет всякий, кого ни спроси, — небрежно ответил Эдмунд. — Но мы что же, так и будем стоять здесь в снегу? Пойдем лучше домой.
— Пойдем, — согласилась Люси. — Ой, Эдмунд, ты даже не представляешь, как я рада, что ты тоже побывал в Нарнии. Теперь в нее поверят все, раз мы побывали здесь оба. Как нам будет весело!
Но Эдмунд подумал, что для него это не так уж весело. Он допускал, что Люси и на этот раз может оказаться права, и был уверен, что Питер и Сьюзен, как и она, примут сторону фавнов и зверей. Но сам-то он был уже почти целиком на стороне Колдуньи. И он не знал, что ему говорить и как сохранить свою тайну, если все остальные поверят в Нарнию и без конца будут о ней говорить.
Они успели пройти уже изрядное расстояние по лесу. Вскоре они почувствовали, что вокруг них не ветки, а пальто, а в следующий момент уже вышли из шкафа и очутились в пустой комнате.
— Что с тобой, Эдмунд? — спросила Люси. — Ты выглядишь ужасно. Ты плохо себя чувствуешь?
— Со мною все в порядке, — пробурчал Эдмунд.
Но это была неправда. Его сильно тошнило.
— Тогда пошли, — торопила Люси. — Поищем остальных. Что мы им расскажем! И какие у нас пойдут удивительные приключения — ведь теперь мы будем вместе!
Глава пятая
ПО ЭТУ СТОРОНУ ДВЕРИ
Игра в прятки была еще в разгаре, поэтому Эдмунду и Люси понадобилось немало времени, прежде чем они разыскали остальных. Но когда они наконец собрались все вместе в длинной комнате, где у стен стояли рыцарские доспехи, Люси выпалила первой:
— Питер! Сьюзен! Я была права! Эдмунд тоже все видел! Есть страна, в которую можно попасть через волшебный шкаф. Мы были сейчас там вместе с Эдмундом. Мы встретились там в лесу. Давай же, Эдмунд, рассказывай дальше. Все, как было. — Выкладывай, Эд, — попросил Питер.
Теперь нам придется рассказать об одном из самых мерзких поступков, какие только будут в нашей истории. До сих пор Эдмунд чувствовал себя плохо, еле сдерживая тошноту. Он злился, ему было досадно, что придется при всех признать правоту Люси, но он никак не мог решить, что же делать. Но когда Питер неожиданно обратился к нему, а все смотрели и ждали ответа, он внезапно решился на такую низкую и злобную выходку, до которой, вероятно, раньше и не додумался бы. Ему очень хотелось унизить Люси и окончательно уронить ее в глазах остальных.
— Что же ты молчишь, Эд? — спросила Сьюзен.
И тут Эдмунд, напустив на себя вид снисходительного превосходства, как будто был намного старше Люси (на самом деле — всего на год), хихикнул и, притворившись, что с трудом сдерживает смех, сказал:
— О чем рассказывать? Мы тут с Люси играли — в ее страну. Конечно, чтобы позабавиться. А на самом деле, разумеется, в шкафу ничего нет.
Бедняжка Люси бросила на Эдмунда один-единственный взгляд и выбежала из комнаты.
Эдмунд, который с каждым мгновением становился все хуже и все подлее, подумал, что добился большого успеха, и продолжал тем же противным самодовольным голосом:
— Ну вот, видите, снова она принимается за свое! Беда с этими малышами, вечно они что-то выдумывают, а потом одни неприятности, если им скажешь правду...
— Ну, ты! — разозлился Питер. — Заткнись! Твое поведение с Люси — мерзость! Ты ее все время изводил, когда она придумала эту чепуху насчет шкафа. А теперь сам принялся играть в эту страну, наверно, поддакивал ей, чтоб она снова взялась за старое. Ты над нею просто издеваешься, вот что я тебе скажу!
— Да это же все такая ерунда, — пролепетал Эдмунд, пятясь подальше от Питера.
— Конечно, все это ерунда, — продолжал Питер, наступая на него, — с этим все ясно. И с Лю было все в порядке, пока мы были дома, но с тех пор, как мы здесь, с нею что-то происходит. То ли она немножко свихнулась, то ли превращается в страшную лгунью. А что делаешь ты? Ты ее то высмеиваешь и изводишь, то подстрекаешь и дальше нести всякий бред!
— Я думал... я хотел... — начал Эдмунд, но так и не придумал, что еще сказать.
— Ни о чем ты не думал, — оборвал его Питер, — а хотел только напакостить ей. Тебе всегда нравится делать гадости тем, кто меньше и слабее тебя. Я вдоволь нагляделся на твои выходки в школе...
— Кончайте, мальчики, — попросила Сьюзен. — Еще не хватало, чтобы и вы поссорились. Люси легче не станет. Лучше пойдем и поищем ее.
Когда они нашли Люси, то по ее лицу сразу поняли — она все это время проплакала. Они долго говорили, но Люси упрямо держалась на своем, все повторяла, что ее рассказ — чистая правда, а под конец вообще заявила:
— Мне дела нет до того, что вы обо мне думаете, можете говорить что угодно. Хотите — рассказывайте профессору, хотите — напишите маме. А я знаю, что была в Нарнии и встретила фавна. И лучше бы я осталась там, потому что вы все звери, хуже, чем звери!
В тот очень тяжелый и унылый вечер Люси сидела жалкая и несчастная, и Эдмунд почувствовал, что план его оказался не такой замечательный, как ему казалось вначале. Двое старших стали по-настоящему подозревать, что Люси немножко не в себе. Поэтому, когда младшие легли спать, они долго еще стояли в коридоре и разговаривали. Под конец решили, что на следующее утро надо сразу же пойти к профессору и рассказать ему обо всем.
— Если он решит, что с Лю действительно что-то нехорошее, он напишет папе, — сказал Питер. — А самим нам не разобраться.
Поэтому утром они пошли к кабинету профессора и постучали в дверь.
— Входите! — пригласил профессор.
Он встал, пододвинул к ним кресла и сказал, что полностью в их распоряжении. Профессор сидел и слушал, соединив пальцы рук и ни разу не перебив детей. Затем прокашлялся и произнес такое, чего они никак от него не ожидали услышать:
— А почему вы так уверены, что ваша сестра говорит неправду?
— Ох, — сказала Сьюзен, — но ведь...
И запнулась. В лице старика было что-то такое, что она поняла — он совершенно серьезен. Тогда Сьюзен сказала единственное, что пришло в голову:
— Но Эдмунд говорит, что они только играли... притворялись, что они в этой Нарнии.
— Данный момент, — сказал профессор, — действительно заслуживает внимательного рассмотрения. Очень тщательного, но и очень осторожного. Ну, например... Если позволите, я задам вам один вопрос. Вы хорошо знаете сестру и брата. Так вот, опираясь на ваш опыт, скажите, кто из них больше заслуживает доверия?
— Во всем деле это и есть самое странное и непонятное, — вступил в разговор Питер. — Вплоть до этого случая я всегда считал, что Люси... надежнее...
— А как считаете вы, дорогая? — обратился профессор к Сьюзен.