Товар из зоны отчуждения, стр. 14

– По морде хоть дал?

– Не. Такая слизь по морде не заслуживает.

Помолчали.

– На Донбассе давно был?

– В четырнадцатом. Ставил им работу с пленными.

– Пленными…

– Стою, смотрю, пацан лет двадцати. Были и младше. Куда сунули, с…и. Они же его подставили!

– А я только оттуда.

…

– На стратеге разведывательном пролетел, сели в Крыму – слов не было. Достали бутылку, прямо на борту приговорили. Это же…

– Я иногда думаю – ладно, дети. Понятно, отцы поели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина. Но внуки-то наши смогут нормально жить?

– Нет…

…

– Нет, не смогут. Упертые мы…

…

– Вертушка. Пошли…

Подмосковье, запасной командный центр ГШ. Сектор боевого применения спецназа. 28 апреля 2021 года

С причудами ныне жизнь.

Не успел в Ростов – на тебе. Снова ревущий в ночи транспортник, снова ночной перелет и жесткая посадка на каком-то плохо освещенном аэродроме. Колонна УАЗов, кажется, бронированных…

– Сюда, сюда…

С плотным вкусным звуком закрылась дверь. Бронированная. Машина, подвывая китайским дизелем, тронулась с места, пассажир машины чуть прибавил свет.

– Э… здравия желаю.

Вот это попал! Полковник Ревякин. Именно он нас награждал на выпускном и речь читал…

– Вольно, старлей. Вольно.

Тонированные стекла, скорость уже под сто. Куда мы едем? И зачем – ради меня одного гоняли самолет?

– Мы в Подмосковье. Точное место тебе знать не обязательно…

Понятное дело.

– Сразу к делу. Полковник Токар…

Подполковник, вообще-то.

– …дал информацию стратегической важности. Речь идет не просто о жизни и смерти миллионов людей. Речь идет о будущем. О том, что в самом недалеком будущем названия каких-то населенных пунктов, в том числе и крупных, могут стать нарицательными. Как Чернобыль.

Полковник немного подыгрывает. Но это не удивительно. Мы с тобой одной крови – ты и я. В спецназе у всех жизнь на ниточке подвешена, другого просто не поймут. Значит, что-то ядерное…

Чернобыль…

Просто удивительно, что это до сих пор не произошло. Украина ведь в девяносто первом получила одну их самых развитых в мире атомных отраслей. Там и добыча урана, а у Украины есть собственные запасы. И шесть атомных электростанций, и одна из самых больших долей атомной энергии в общем энергобалансе страны. И ракетное производство в Днепропетровске. И наука высшего уровня.

Да только в 1991 году экономика Украины равнялась экономике ФРГ. Кто же мог подумать, что через четверть века она в Африку превратится?

Откуда я все это знаю? Да дело в том, что спецназ не десант, нас головой кирпичи крушить не учат. Мы учимся действовать в нестандартных ситуациях. Разбираем их. Как, например, вам такая вводная – в Днепропетровске заминирована гостиница «Парус», которая уже сорок лет недострой, возникла угроза ее обрушения в Днепр, что может снести волной Днепрогэс (семьдесят пять лет без ремонта), а потом и все шесть блоков Запорожской АЭС, что вызовет радиоактивное заражение всего Черного моря, всего нашего побережья, Крыма и всего юга России, не говоря о других странах. А так как террористы – социально близкие, украинские власти или – кто там вместо них – операцию по освобождению проводить не спешат. То есть операцию по освобождению придется проводить в полностью враждебном окружении. И что думаете, решения тут нет?

А вот есть.

Может быть, даже и Чернобыль. Он самый. Помните, шеврон такой был популярный – рабовласники. Приехал, привез рабов, отправил их к саркофагу – и они тебе собрали достаточно дряни для того, чтобы собрать одну, две, десять грязных бомб. И там ведь не только саркофаг. Там могильники. В которых чего только не захоронено – вплоть до кусков радиоактивного графита, выброшенных взрывом из активной зоны, который убивает за несколько часов. И кто эти могильники охраняет?

А никто.

Украина – це Европа.

Не посмеют? Да боже мой, еще как посмеют! В Украине можно новый девиз как государственный принимать – мы делаем все, что бы нам в голову ни въехало…

– Понял.

– Операция будет проходить на территории Украины. Сам понимаешь, чем это чревато. В плен никто попасть не должен [39].

Я вспомнил разговор в располаге… Вспоминали войну. Выехали, укропы наступают – август четырнадцатого был. Столетие Первой мировой отмечали новой войной в Европе. Снарягу только получили. Одна граната на двоих всего. В плен никто не хочет – понятно, что там будет. Ничего, в случае чего обнимемся.

Потом оказалось, что она учебная…

– Нужны добровольцы?

– Да. Это приказ – только добровольцы.

Интересно…

Когда ты принимаешь решение служить в армии, ты понимаешь, на что ты идешь. Армия – это война. Если она начнется, ты первый должен встать на пути врага и преградить ему путь, даже ценой собственной жизни. Когда ты принимаешь решение служить в спецназе – это еще одно решение, по сути, это то же самое, что жизнь в карты проиграть. Раньше вообще спецназ для того и создавался, чтобы при угрозе ядерной войны забрасываться в тыл НАТО, искать и уничтожать подвижные ракетные комплексы – «Першинги». Возвращение домой не предусматривалось в принципе. Сейчас немного все по-другому, но не обязательно в лучшую сторону: альтернативой смерти в бою или на собственной гранате служит укропский подвал с заплечных дел мастерами. Или боевики ИГИЛ, Талибана или кого там еще придумают тебе смерть сожгут заживо, отрежут голову, обратят в рабство, забьют до смерти. Если не готов к этому, спецназ не для тебя.

Смерть… смерть – это как когда только фильм начался, а тебя просят покинуть зал прямо на середине просмотра. И ты никогда не узнаешь, а чем же все закончилось.

А любопытно… любопытно посмотреть.

– Я – доброволец.

Полковник поморщился:

– Да доброволец-то ты доброволец, это я знаю. Ты курс действий в условиях радиационной опасности проходил?

– Только в объеме общего курса.

– То-то и оно. А там наступишь куда, и через год в больничке сгниешь. Есть места, где до сих пор фон в пять-семь тысяч раз выше нормального. Сколько-то там бэр [40] схватишь – и инвалид на всю жизнь. Такая вот арифметика…

Абхазия. 27 апреля 2021 года. Продолжение

– Значит, они расположились в самом Чернобыле?

– Да…

– Рисково.

– А чего рискового? Дозиметры у них есть. Целый город в их распоряжении – здания заброшенные, что личный состав заводи, что технику ставь. Под открытым небом ночевать не надо…

– Техника у них есть?

– Да.

– Какая?

– Пикапы с пулеметами. Несколько БМП и БТР. Говорят, пара танков.

– Говорят – или сам видел?

– Там никто и ничего толком не видел. Уже несколько групп «сталкеров» пропали. Начитаются, наиграются и прут через границу.

– И с концами.

– Точно.

– Для чего они это делают? Для себя или на продажу?

– Понятия не имею. Скорее второе – Ступак тот еще фрукт. Он за идею работать не будет, если к идее не прилагается возможность пограбить.

– Кем он был… ну до того, как все началось?

– В девяностые к вам в Чечню ездил. В составе УНА-УНСО. Потом типа разочаровался, занимался бизнесом ни шатко ни валко. Открыл несколько магазинов, потом продал их какой-то сети. Потом пропал из виду. А как началось – объявился, как командир бата.

– «Вильна Украина».

– Он самый.

Батальон «Вильна Украина»…

В любом обществе есть «лишние люди» – это те, кто не встроился, не нашел себя. Эти люди опасны – прежде всего, тем, что они ни к чему не привязаны и им нечего терять. Собраться – только подпоясаться. Есть, конечно, такие, кто сдает квартиру в Киеве и живет на Бали или продает бизнес и уезжает в Индию искать смысл жизни посреди коровьих какашек. Но есть и те, кто заражается агрессивным национализмом, даже нацизмом. Знаете, чем отличается национализм от нацизма? Националист любит свою нацию. А нацист ненавидит все другие. И вот такие вот «лишние люди» в минуту кризиса появляются «ниоткуда» и становятся сотниками на Майдане, потом командирами добровольческих батальонов.