Комики мирового экрана, стр. 30

Конечно, снимаясь слишком часто, играя и большие и маленькие роли в десятках картин, Тото неминуемо повторяется, некоторые созданные им типы и характеры кочуют из фильма в фильм. Тото неутомим, он просто не может сидеть без работы: если нет интересных ролей, он соглашается играть любые, надеясь внести в каждую из них что-то свое. Последние год-два в итальянской печати все чаще звучат сетования на то, что Тото — крупнейший итальянский комедийный актер театра и кино — до сих пор так и не получил возможности до конца раскрыть свой талант.

ТОТО-МОШЕННИК

И вот сейчас Тото, кажется, представилась такая возможность. Он участвует в работе над фильмом «Птицы — большие и малые», за съемками которого следит вся итальянская печать. Ставит этот фильм Пьер Паоло Пазолини — поэт, романист, ученый-филолог, обратившийся в последние годы к кинематографу и ставший одним из самых оригинальных итальянских режиссеров, картины которого неизменно вызывают жаркие споры. Его новая работа — это, по его словам, философско-поэтическая сказка, комедия в трех эпизодах-притчах, в которой Тото играет главную роль — дрессировщика птиц. В этом фильме Пазолини хочет в гротескной форме отразить ряд идейных, социальных, религиозных проблем современного общества.

ТОТО И КЛЕОПАТРА

Тото давно привлекает трудный жанр социальной кинокомедии-аллегории, немногие знают о том, что некогда он вместе с Дзаваттини принимал участие в создании сценария поставленного Витторио Де Сикой фильма «Чудо в Милане».

«Это большой актер, — говорит о нем режиссер Пазолини, — точный, совершенный. С ним можно работать как с послушнейшим инструментом. Это все равно, что для скрипача играть на скрипке Страдивариуса».

МЫ ТВЕРДЫ КАК КАМЕНЬ

Пожалуй, никогда еще Тото не пользовался таким вниманием со стороны репортеров. Кто знает, быть может, сейчас мы присутствуем при начале нового этапа в творчестве Тото, быть может, итальянское кино подарит миру нового большого драматического актера — Антонио Де Куртиса, впитавшего и развившего огромный опыт и мастерство комика Тото?

В редкие свободные дни Антонио Де Куртис слагает стихи на неаполитанском диалекте (он готовит издание своего сборника) или сочиняет песенки, пользующиеся большой популярностью, или, так страстно любя кино, мечтает... о возвращении на театральную сцену, но хочет сыграть не в ревю, не в варьете, а в пьесе на современную тему.

О творчестве и жизни Тото еще не написано ни книг, ни даже сколько-нибудь подробных статей. Дарование и мастерство Тото еще ждут своего признания членами жюри, критиками, киноведами. Но зрители уже сегодня не мыслят итальянское кино без Тото. Они давно полюбили его щедрый талант, прониклись симпатией и сочувствием к персонажам созданной им галереи гротескных «героев» послевоенной Италии.

Г. Богемский

Ян Верих

Пудра и бензин — 1032

Деньги или жизнь — 1932

Эй, .ухнем! 1934

У нас в Коцоуркове — 1935

Мир принадлежит нам — 1937

Падение Берлина 1950

Пекарь императора — 1951

Жил-был король — 1954

Барон Мюнхгаузен — 1961

Вот придет кот — 1963

Яну Вериху шестьдесят один год, он выступает на сцене с двадцатидвухлетнего возраста. За такой срок актеры, как правило, успевают сыграть много ролей. Он же сыграл только две: молодого Вериха и пожилого Вериха. Или, точнее: безбородого Вериха и Вериха бородатого.

В Чехословакии Верих заслуженно и неизменно популярен. Где бы он ни появлялся — на сцене театра, на киноэкране или на экране телевизионном, — зрители сразу же узнают доброго, мудрого актера и писателя. Да, да, не удивляйтесь, Ян Верих пишет чудесные скаэки о необыкновенных событиях, происходящих в волшебных странах, о королях, о фокусниках и бедняках. Впрочем, и на экране Верих часто облачается в королевские мантии или в поношенные одежды народных мудрецов. Вы, конечно, помните Вериха до фильму «Пекарь императора», где он сыграл две роли — короля и хитрого пекаря. А в картине «Вот придет кот» он — и ловкий фокусник и умудренный жизненным опытом школьный сторож Олива.

ПУДРА И БЕНЗИН

Но, право же, не так важно, сколько имен было у его сценических героев, — лицо у них всегда было одно. Мне кажется, что это и есть черта, отличающая настоящих комиков. Комик — прежде всего личность, он не может быть просто исполнителем. В нем с древних времен сохранилось авторское начало. Трагик может отдать весь свой талант перевоплощению, потрясать зрителя рассказом чьих-то слов о чьих-то судьбах; комик из чужих судеб, как из кирпичей, строит свой собственный образ, и чужие слова — если он ими пользуется — применяет для того, чтобы высказать свои собственные мысли. Настоящий комик — больше клоун, чем актер.

Говорят, что трагик обращается к чувству, комик — к разуму. Несомненно только то, что чувство юмора является высшим проявлением человеческого интеллекта. И самым человечным. Мне хочется напомнить еще об одной особенности: комик всегда должен быть в сговоре с публикой. Трагик может бросить вызов равнодушным, непонимающим зрителям; их враждебность может даже усилить его обличительный жар. А комик должен обязательно привлечь публику на свою сторону — иначе не будет смешно. Даже само выражение «дружный смех» подсказывает, что хорошо смеются только единомышленники. Любой комический монолог — это диалог с публикой. Диалог, который возможен потому, что комик, воплощаясь в образ, остается все же самим собой. Любопытно, что даже в самой сумасшедшей потасовке, в которой комический герой принимает, разумеется, активнейшее участие, комик находит время жестом, мимикой или метким словечком прокомментировать положение. Это — тоже от клоунады.

В 1927 году два студента, два закадычных друга, Иржи Восковец и Ян Верих, поставили пьесу-обозрение «Вест-поккет-ревю». Они написали ее просто так, для собственного удовольствия, ради одного веселого студенческого вечера. Заметьте эту душевную щедрость — она характерна. Этот спектакль — повторявшийся, кстати, потом почти триста раз, — дал начало боевому, прогрессивному сатирическому театру «Освобозене дивадло». Это название — «Освобожденный театр» — было полностью оправдано. Восковец и Верих освободили свой театр от условностей официального театрального искусства, создав первозданный театр-трибуну, театр, в котором актер постоянно общается, обменивается мнениями со зрителем. Характер этого театра и двух его главных персонажей определился как-то сразу и уже не менялся до 1938 года, когда фашисты запретили его двадцать седьмую премьеру, и авторам пришлось эмигрировать из Чехословакии.

Это был театр-буфф, «с цирком и фейерверком», с куплетами, джазом и балетом, театр очень театральный и в то же время поэтичный. Авторский театр и одновременно театр актера. Театр мысли. Театр импровизации. Театр чистого юмора, остроумной игры слов и метко попадающей в цель злободневной сатиры.

Э!,УХНЕМ!

МИР ПРИНАДЛЕЖИТ НАМ

С первого же спектакля Восковец и Верих нашли свою роль: они стали «интеллектуальными клоунами». Интересно, что, став профессионалами, они сохранили способность любителей оставаться участниками веселой игры на сцене, получать от нее полное удовольствие; они могли сократить спектакль, когда публика реагировала вяло, а в случае необходимости — расширить его, дополнить импровизированными шутками. Эти два актера, два автора, были чем-то вроде представителей зрителей на сцене. И это до сегодняшнего дня остается одной из характерных особенностей игры Вериха, одной из основ его комического метода.