Хроника смертельного лета, стр. 90

8 августа 2010 года, Москва, 38°C

Анна накрыла стол в гостиной, попросив Антона максимально отодвинуть его от того места, где еще недавно пол был залит кровью Стрельниковой. Тем не менее, Жики, войдя в просторную гостиную, сразу почувствовала что-то, долго озиралась вокруг, а затем безошибочно подошла к дивану, который хотя и был другим, но стоял там же, где и прежний. У зеркальной стены она поправила волосы, но когда Антон пригласил ее присесть, шарахнулась от дивана в сторону и скромно опустилась на один из стульев, окружавших большой обеденный стол…

– Создатель, это самое вкусное, что я когда-либо ела! – Жики умяла уже вторую порцию пельменей и с жадностью поглядывала в сторону большого блюда, где лежали, источая божественный, острый аромат еще десятка три. – Я раньше ела пэлмэни. Но твои – это что-то невероятное! Почему?

– Это особый рецепт, – ответила Анна. – Так готовят пельмени на Урале, откуда я родом.

– Урал? – спросила Жики удивленно. – Боже, где это?..

Борис захихикал.

– О, Жики, это у черта на рогах! C'est au diable vauvert!

– У черта на рогах?.. – в недоумении вскинулась дива. – Что это значит?

– Это там, где проходит граница Европы и Азии, – произнес Антон. – Не слушайте его, Жики, он вам наговорит.

– Я из Перми, – сказала Анна. – Это большой город на Урале. И у нас по-особому готовят пельмени. Мы добавляем в фарш водку.

– Водку? – удивилась Жики. – Потрясающе! Вроде как одновременно и выпил, и закусил!

Все рассмеялись.

– Жики, ты рассуждаешь, как русская, а не как аргентинка! – веселился Борис. Накормленный пельменями, он пребывал в замечательно благодушном настроении. Кошмарный призрак индейки с сельдереем не маячил перед ним, и Борис был готов любить весь мир. Он с воодушевлением повторил:

– Как настоящая русская! Выпил и закусил, это надо же!

– Изысканный еврейский комплимент, – фыркнула Анна, но Жики расцвела улыбкой.

– Merci cheri [42]. Меня всегда восхищали русские женщины. Они красивы и грациозны. Им, правда, не хватает… – она замялась, подбирая слово, – пожалуй, им не хватает страсти. Как мне кажется. Поэтому из них выходят лучшие балерины и не лучшие танцовщицы танго.

Она метнула взгляд на Анну.

– Я, признаться, не ожидала, что у нас получится то, что в результате получилось. Думала, ты не дотянешь. Как я ошиблась!

Анна благодарно улыбнулась. Похвала Жики звучала искренне – лукавить дива не умела совсем и всегда говорила, что думает. Если дело было дрянь, то она прямо так и выражалась, совершенно не выбирая эпитеты. А ее знаменитая палка завершала дело.

– Когда ты собираешься устроить просмотр? – спросила Жики, влив в себя очередную рюмочку водки.

– Во вторник вечером, – ответила Анна и взглянула на Антона, ожидая, что последует вопрос. Он и последовал.

– Просмотр? – поднял он брови. – Какой еще просмотр?

– Я хочу пригласить наших друзей, – коротко пояснила Анна, – Я договорилась с осветителями и звукоинженером.

– Я не расслышал, – медленно произнес Антон, переходя на русский язык, – ты хочешь пригласить – кого?..

– Наших друзей, – четко проговорила Анна, виновато улыбнувшись Жики, – не делай вид, что не понял.

Борис с недоумением слушал их разговор. Он тоже ничего не понимал.

– А в чем проблема? – спросил он по-французски. – Если хочет, пусть приглашает. Не целый же спектакль танцевать, а один танец – не вопрос!

Антон продолжал выжидающе смотреть на Анну. Он не знал, что она задумала, но инстинкт подсказывал ему, что все может кончиться большой бедой.

– Мы позже поговорим, и я тебе все объясню, – примирительно сказала Анна.

Жики внимательно следила за ними, переводя взгляд с Антона на Анну, с Анны на Антона. Потом, словно что-то решив для себя, опустила глаза на свои руки и стала вертеть на подагрическом пальце кольцо с трехкаратным бриллиантом. Почему-то Анне показалось, что будь у Жики в руках палка, то кто-нибудь этой палкой всенепременно бы огреб – либо она, либо Антон.

Неловкое молчание затянулось, становясь неприличным. Наконец, Жики нарушила его, потребовав:

– Хочу еще пельменей и водки! И курить! Надеюсь, у вас здесь можно курить?..

9 августа 2010 года, Москва, 38°C

– Анна, прости, – голос Булгакова в трубке был печален, – я не приду смотреть твой танец. Ты же знаешь – я не могу.

– Серж, я знаю, что ты чувствуешь, – после короткой паузы произнесла Анна, – но пожалуйста! Я буду танцевать и в память об Алене. И это не займет много времени. Сам танец длится всего четыре минуты. Пойми, мне чрезвычайно важно, чтобы именно ты его увидел.

– Почему именно я? – удивился Булгаков.

– Потому что твоя душа мечется, как тангера в моем танце, – чуть запнувшись, ответила Анна.

– Не понимаю…

– Тебе и не надо. Просто приди завтра и посмотри. Это отнимет у тебя полчаса.

– Да дело же не во времени, – попытался он объяснить. – Я не могу представить, что увижу этих людей. Ведь это кто-то из них ее убил. Ты сама это осознаешь?

– Разумеется, – откликнулась она.

– Кого еще ты позвала?

– Всех. Всех, кроме Катрин, я не могу ей дозвониться. Я попросила Орлова ее привести.

– И что он сказал?

– Сказал, что приведет, – Анна усмехнулась. – За косы притащит…

– Ну да, – уронил Булгаков. – За косы – это он умеет…

– Не ершись, – примирительно сказала Анна. – Я пригласила всю компанию.

– И этого урода Кортеса? – выдохнул он.

– Он не урод, – голос Анны стал твердым, – он наш друг. И я не хочу ни о ком слышать ничего плохого. Так ты придешь?

– Постараюсь, – через силу пообещал он. – Только ради твоего таланта.

– Спасибо, Серж, – грустно поблагодарила Анна. – Поверь, я знаю, чего тебе это стоит…

Последний звонок был завершен, и Анна вернулась к обычным домашним делам. Стирка, уборка, готовка… Балет балетом, а повседневную рутину никто не отменял. Антон давно предлагал ей нанять помощницу по хозяйству, но Анне претила мысль, что посторонний человек будет ходить по дому, влезая в его укромные уголки. Единственное, на что согласилась Анна, это на мытье окон специальной службой – она боялась высоты, и даже второй этаж внушал ей непреодолимый страх.

Итак, она загрузила в стиральную машину белье и начала резать овощи для салата – однообразные движения позволяли ей предаваться размышлениям. А конкретно – бесконечно удивляться, что ни один из тех, кому она позвонила, чтобы пригласить на прогон, не отказался прийти. Пожалуй, неохотней всех согласился Серж – но все-таки согласился! Значит, она сумела найти для него правильные слова. Анна была довольна собой.

Звонок городского телефона отвлек ее от салата и от мыслей о собственной тактичности. Вытерев руки полотенцем, она схватила трубку.

– Алло?

– Спасибо за приглашение, querida… – услышала она знакомый до обморока голос и присела от неожиданности.

– Ты…

– Я, – голос наслаждался ее растерянностью. – А кого ты ожидала? Полагаю, меня и ожидала, в глубине души. Когда ты нас приглашала – ты ведь осознавала, что один из нас – это я? Я с удовольствием приду на тебя посмотреть. Ты всех пригласила? И Катрин? Очень хочу, чтобы она пришла.

– Всех… – голос Анны сел, и она откашлялась.

– Как приятно, что ты меня боишься, – довольно ухмыльнулся голос. – Это возбуждает. Кстати, ты призналась Антону?

– Мне не в чем ему признаваться, – упрямо сказала она.

– Зачем ты продолжаешь лгать? – укоризненно проговорил голос. – Нехорошо. Тебе надо очистить совесть.

– Я тебя не боюсь, – отчеканила Анна. – Кто бы ты ни был – я тебя не боюсь.

– А ты думаешь, кто я? – голос явно заинтересовался.

– Я не думаю, я уверена, – сказала Анна.

– Ну, скажи, – попросил голос, – Произнеси это вслух…

– Андрей Орлов, – поддалась Анна на провокацию страшного собеседника.