Хроника смертельного лета, стр. 129

– Зря ты выбрала его, – он сжал зубы. – Он просто щенок. Я-то знаю.

– А у тебя богатый опыт? – еле выдавила она.

– Нет, – произнес он, чуть запнувшись, – опыт у меня небогатый. Честно говоря, ты будешь первой. Можешь гордиться.

Кэти в отчаянии прошептала:

– Я горжусь, правда… Отпусти меня… Я сама сделаю все, что ты захочешь…

– А я и так делаю сейчас то, что хочу. Это именно то, чего я хочу. Вы оба ответите за оскорбление.

– Прошу тебя… – хрипела она, дергаясь из последних сил, когда он обрушился на нее. Вода, уже достигшая критической высоты, волнами выплескивалась через край ванны. Кэти приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы не уйти с головой под воду и не захлебнуться. Ни слезы, ни мольбы его не трогали. Стоило ей закричать, как жестокий кулак разбил ее лицо. Потом Олег лежал рядом в чуть теплой, почти остывшей, порозовевшей воде и гладил содрогающуюся от рыданий девушку.

– Не стоит плакать, – пробормотал он, – видишь, я не гей. Тебе ведь было хорошо? Скажи, Кэти… Кэтрин…

Она торопливо кивала, даже не пытаясь сопротивляться, только об одном лишь моля бога – остаться в живых. Некоторое время он улыбался, шлепая ладонью по остывающей воде. Потом произнес, ласково проведя по ее щеке:

– Ну и что мне теперь с тобой делать?

– Отпусти меня, – умоляюще прошептала она, – я никому не скажу, клянусь тебе…

– Неужели? – хмыкнул он. – Это почему же? Если тебе было хорошо со мной, то почему б тебе не рассказать об этом нашему приятелю? Расскажи ему!

Она сжалась:

– Зачем? Зачем тебе это?

– Что значит – зачем? Хочу увидеть его самодовольную рожу, когда он узнает, как мы с тобой развлекались… Чтоб он подавился своей ложью.

Вода колыхнулась, когда она инстинктивно отодвинулась от него.

– Развлекались?.. – прошептала она разбитыми губами.

Он дернул углом рта.

– А что, нет? А как бы ты назвала то, чем мы занимались?

Слезы потекли по ее лицу, и она отчаянно зарыдала. Это привело его в ярость.

– Понятно, – сказал он злым голосом, – ты все врешь. Тебе вовсе не понравилось. И, скорее всего, ты сразу побежишь в полицию. Жаль.

Он одним прыжком выскочил из воды и исчез за дверью. Его не было меньше минуты, но за эти мгновения перед Кэти пронеслась вся ее недолгая жизнь. Ее захлестнул поток жуткого страха, сметающий саму способность что-либо соображать. Когда Олег появился на пороге ванной комнаты, в руке он держал большой кухонный нож, и Кэти знала, что он особенно острый – она сама наточила его накануне.

– Пожалуйста, – прошептала она, – пожалей меня.

– Кэти… – он поцеловал ее бескровные губы, – не бойся…

Она даже не успела понять, что он сделал, а пронзительная боль разорвала ее тело. Боль становилась все нестерпимее, но потом стала ослабевать, и скоро пришло блаженство – темное и безмолвное…

22.00. Москва

…Когда Зубов наконец добрался до следственного комитета, Орлов сидел в кабинете Сергеева. Выглядел он немногим лучше, чем в день ареста. Орлов поднял на майора больной взгляд:

– Вы нашли ее?

– К сожалению, нет, – ответил Зубов. – Но у нас очень мало времени до самолета – поэтому я попрошу вас проехаться с нами до Шереметьева, потом вас отвезут обратно домой. По дороге я задам вам несколько вопросов.

– До аэропорта? – прохрипел Орлов. – Что это значит? Ее увезли из Москвы? Это правда?

– Возможно, – уклончиво ответил Виктор, – мы ее ищем.

– Вы хотя бы узнали, где она? – спросил Орлов, надевая куртку, вернее, накидывая ее на плечи, так как не мог вдеть сломанную руку в рукав.

– Нет, – коротко ответил Глинский, и они вышли из кабинета.

Уже в машине, мчавшейся по дороге в аэропорт, они показали Орлову найденные на даче Рыковых вещи. Тот изменился в лице.

– Откуда это у вас? – севшим голосом спросил он. Ему объяснили.

– Этого не может быть, – проговорил он. – Кэти действительно тогда исчезла. Без объяснений и прощаний. Мать была в бешенстве. Я тоже. Несмотря на то, что я был совсем зеленый пацан, я прекрасно знал, что она Олегу нравится. И надо сказать, испытывал жестокую радость от того, что она предпочла меня. Не подумайте, я не садист. Нам исполнилось всего по пятнадцать, и я просто лопался от гордости! И мне в голову не приходило, чем все это может кончиться. Неужели это правда? Он ее убил? Не может быть…

– Может, – отрезал Зубов, – нам в деталях рассказала его мать.

– Значит, он убил Полину?.. И Олечку?.. И Серегину жену?.. – у Орлова выступил пот на лбу. – Этого не может быть, я не верю.

– Интересно, господин Орлов, – мрачно сказал Глинский, – чем это вы ему насолили, что он решил именно на вас свалить все свои преступления? Ни на Кортеса, ни на Булгакова, ни на Ланского – а именно на вас, которого столько лет называл другом? Неужели только из-за того, что та юная американка выбрала вас, а не его? Странно как-то.

– Может есть что-то, чего мы не знаем? – продолжил майор. – Вы ничего не хотите нам рассказать?

– И Анну? – Орлов словно не слышал, что ему говорили. – Получается, что Анну – тоже он?

Он тупо смотрел вперед себя, на дорогу, убегающую под колеса машины, и пытался представить себе друга детства как насильника и безжалостного убийцу – и ничего не получалось… Но когда страшная правда начала доходить до него, он похолодел.

– Катрин… Господи, Катрин… Она сейчас с ним? – Орлов со стоном схватился за голову.

– Мы не знаем, – как можно более убедительно ответил Зубов, – мы это выясняем. Не волнуйтесь.

– Не волнуйтесь? Она черт знает где, и черт знает с кем, уже три недели и вы говорите – не волнуйтесь?

– Мы совершенно точно знали до недавнего времени, где она, – произнес Глинский, – мы потеряли с ней связь только сутки назад.

– Сутки? – ужаснулся Орлов. – И вы ничего мне не говорили! Он ее убил?..

– Вряд ли, – ответил Зубов, – судя по всему, он влюблен в нее.

– Он влюблен в Катрин? – лицо Орлова стало серым. – Да как он посмел!

Зубов крайне удивился:

– Как он посмел – что?

– Да как он посмел даже мечтать о ней! Вы хотите сказать, все эти годы он ее любил?

– Именно – и посмел, и любил. Так же, как любил ту американскую девушку. Как ее звали?

Орлов посмотрел на ворох одежды, до сих пор лежащий у него на коленях.

– Кэтрин Маккларен. Она была старше меня лет на пять и стала моей первой женщиной… – он закрыл глаза, вызывая в памяти то удивительное лето.

Июнь 1991 года, Пенсильвания, США

– Ну и чем займемся? – Андрей опять зевнул, рискуя вывихнуть челюсти. Матери разбирали вещи, а оба подростка били баклуши на открытой веранде дома Рыковых.

– Можно на озеро смотаться, – вяло произнес Олег, но не пошевелился, развалившись в плетеном кресле.

– А можно взять машину, сгонять в центр и выпить пива в баре, – пробормотал Андрей, лениво опуская длинные ресницы и искоса следя за реакцией приятеля. Которая оказалась вполне ожидаемой – но с нюансами.

– Возникает два вопроса. Первый – на чьей машине мы поедем. Второй – что будет, если нас заметут копы. Употребление алкоголя несовершеннолетними, вождение в нетрезвом состоянии и без прав. Если и не выдворят из страны, то предкам вставят по самое не могу.

Орлов расхохотался.

– Buddy [72], мы таскаемся сюда пятый год – ты хоть одного копа в округе видел?

– Представь себе, видел!

– Когда это?

– В день Независимости, в городе. Он разводил парад.

Орлов чуть с кресла не упал.

– Да ладно! Он давно на пенсии. Ну что, поедем?

– А твоя мать машину даст?

– А кто ее спрашивать будет?..

…Этот городок существовал полностью за счет туристов. В нем жил персонал, обслуживающий дачный поселок, и на каждом шагу взгляд натыкался на сувенирные лавки, битком набитые традиционными индейскими штучками, и на дешевые забегаловки. Единственный приличный супермаркет «К-март» располагался чуть поодаль, в торговом комплексе. Там же – неизменные Макдональдс, Баскин Роббинс и Бостон чикен. Лето в Поконо Лейк – не высокий сезон. Настоящая жизнь закипала в этом убогом городишке только с наступлением холодов, когда на ближайшие холмы выпадал снег, и начинали съезжаться лыжники. А летом, напротив, все замирало, и населению приходилось кормиться за счет редких дачников – таких, как семьи Орловых и Рыковых.