Мириал. В моём мире я буду Богом, стр. 54
— Иногда мне кажется, что вот-вот, -и это отпустит меня, уйдёт, -говорила Мерс.-Но я представляю, как ему станет обидно, что я его больше не люблю, и чувствую такое злорадство, представляя, как он будет кусать локти, что начинаю любить его за эту придуманную слабость.
— Просто замкнутый круг, Мерс, -сказал я.
— И он не разомкнётся, -красиво вздохнула она.
Мерс всё-таки была актрисой, и даже в те минуты, когда её «отпускало», она продолжала красиво изображать страдание, привыкнув к этой судьбоносной роли.
Так было нужно. Я чувствовал, что то, что я делаю — противоестественно, но я делал это, испытывая даже какое-то тайное удовольствие. Я представлял то, как сначала удивится Элли, как вопросительно поднимет брови и бестолково заморгает длинными ресницами, пытаясь понять, что же произошло. Я представлял её разочарование, обиду, злость. Это уже были чувства, значит, я был на верном пути. Никто теперь не будет рядом с ней каждую секунду, никто не будет преданно смотреть в глаза и предупреждать каждое желание. Она останется одна, снова одна, чего она так боялась, и просто вынуждена будет почувствовать хоть что-нибудь. Тогда проклятие будет снято, и я ей всё расскажу и попрошу прощения. Она поймёт, и мы будем счастливы до конца наших дней. Главное — играть правдиво, чтобы вызвать не отвращение, а страдание.
Получится ли у меня, а, скорее, получится ли у неё? Может, она просто пожмёт плечами и подумает, что я — идиот, и слава Богу, что она уже разучилась расстраиваться по таким пустякам?
Она звонила мне несколько раз, я ссылался на крайнюю занятость. Ей ничего не оставалось, как вешать трубку. Всё шло своим чередом. В самом деле, почему я не мог влюбиться в Мерс? Это было вполне достоверно, учитывая, как близки мы были с ней. Элли должна была поверить, что это правда — мы с Мерс были самыми лучшими актёрами на свете.
Однажды мне приснился мистер С.
«Вот ты и затеял свою игру, Гэл», -сказал он мне.
Нам с Мерс надо было больше появляться на людях, и этим вечером мы сидели в ресторане на крыше. Она всё понимала и ни о чём не спрашивала — надо так надо.
Мы пили вино и болтали о пустяках, и меня постепенно охватывало блаженство, о котором я уже давно позабыл. Целую тысячу лет мне не было так хорошо и легко, я не чувствовал себя таким свободным и счастливым. Кто знает, был бы я лет на десять постарше, может быть, всё бы сложилось иначе, и я бы не захотел её отпускать… Она того стоила, она стоила целого мира, и не потому, что она была Мерс Сейлор, а потому, что она была маленькой девочкой, которой было двадцать восемь лет.
Время летело незаметно, и скоро солнце село и на небе зажглись звёзды. Я подумал, что нас видело достаточное количество людей, и уже пора уходить и в одиночестве предаваться раздумьям и мечтам. Повернувшись, чтобы позвать официанта, я замер, не веря своим глазам — в ресторан вошли Элли с Алексом и сели за соседний столик!
Вежливо кивнув мне, Элли стала изучать меню, а Алекс, делая вид, что меня не видит, раскуривал толстую сигару.
— Пойдём отсюда, Гэл, -сказала Мерс, -надо уметь с честью проигрывать.
Элли решила объявить мне войну. Я не ожидал такого поворота событий. Ей это было вполне по силам, ей, но не мне.
Керт стоял у моей двери в почтительном поклоне.
— Мы договорились быть вежливыми, Гэл, -сказал он, поднимая голову.-Видишь, как я стараюсь.
— Господи, Керт, как же ты не кстати!-В отчаянии сказал я.-Приходи завтра, идёт?
— Как бы не так! Завтра будет уже неинтересно. Ну нужно мне, понимаешь, Гэл, нужно.
— Проклятие! Я не стану с тобой говорить.
— А придётся. Что-то ты так расхлопотался в последнее время, что я не успеваю следить за событиями.
В его голосе слышалась издёвка, и меня стало слегка подташнивать. Его внезапные появления отравляли всю мою жизнь и доводили почти до безумия, к которому я был и без того близок. После разговора с ним я чувствовал себя полным идиотом, и, что самое худшее — обиженным, несчастным и беспомощным идиотом. Керт стал для меня наваждением и угрозой.
— Ты строишь планы, да, Гэл?-Доверительно поинтересовался он.-Ничего не добившись своей смазливой физиономией, пытаешься блеснуть своим ничтожным разумом? И, как всегда, не думаешь о последствиях?
— Думай о них ты, если хочешь.
— Вот я как раз и думаю, -поделился со мной Керт.-Понимаешь, всё задумано заранее, а ты трепыхаешься и нарушаешь весь процесс. От этого могут произойти сбои, измениться судьба. Ты думал об этом, когда-нибудь? Или в последнее время твой мыслительный центр переместился значительно ниже твоей головы?
Я улыбнулся через силу. «Не груби, -говорил я себе, -даже если он начинает первый, не груби. Это обернётся против тебя.»
— Почему ты так меня невзлюбил?-Спросил я.
— С чего ты взял? Как раз я очень неравнодушен к твоей красоте, -серьёзно сказал Керт.-Жаль будет, если я останусь единственным её поклонником. Подумай, Гэл, -пока эта история не принесла тебе ничего, кроме огорчений. Не валяй дурака, смирись, и может ещё через пару лет Джек смилостивится и попросит Гейрана вставить тебя в какой-нибудь эпизод. А там, глядишь…
«Мне с ним не справится, -обречённо подумал я.-Ни за что и никогда. Он — сам чёрт.»
Зайдя в квартиру, я упал на диван и второй раз в жизни заплакал, как маленький ребёнок. Сам того не ведая, я попал в такую переделку, из которой уже не смогу выйти таким, каким был раньше.
Глава 7.
Скоро я уже не помнил, почему всё стало так, как сейчас. Мне было уже всё равно, и только боль, о которой я раньше не знал, мешала мне дышать. Я сам угодил в ловушку, которую приготовил для Элли, и никакая Мерс не могла меня от этого спасти.
«Между прочим, это даже к лучшему, -говорил мой разум голосом мистера Джека.-Неудача с Элли не нарушит Замысел, и обещания мистера С. останутся в силе. Я буду знаменит, и Бог с ней, с этой Элли. Пусть она будет первой и последней моей неудачей.»
«Может, когда я буду знаменит, мне станет хоть чуточку легче?-С надеждой вопрошало моё сердце голосом Мерс Сейлор.-Может, тогда я смогу хоть иногда думать о чём-нибудь другом?»
«А кто тебе вообще сказал, что ты станешь знаменит?-Удивлялся Керт Хорбл голосом моих сомнений.-Если бы для тебя хотели что-то сделать, то сделали бы это уже давно, а не запугивали бы до смерти и не ставили бы условия. Теперь им легче всего — они откажутся от своих обещаний и объяснят это тем, что ты совершил ошибку и нарушил их Замысел.»
«Жизнь — вообще полная бессмыслица, -во мне начал вырисовываться философ, говорящий грустным голосом Алекса Коршунова.-Твой лучший приятель встречается с девушкой, которую ты любишь, и все делают вид, что так должно быть. И ты делаешь вид, потому что тебе больше ничего не остаётся. И Дик Стоун занимает ТВОЁ место — подумаешь! Всё летит к чертям, ну и что? Ты ведь сам знаешь, что так и должно быть.»
День за днём, наблюдая за Алексом и Элли, которые оказывались всюду, куда по делам посылал меня мистер Джек, я уже начинал волноваться, когда вдруг где-то их не находил. Тогда мне становилось страшно от того, что это уже не игра, что они делают это не на показ, а для самих себя.
«Ты проиграл, -говорил я себе.-Гэл Бронкс, ты проиграл. Признай это и одолжи у Мерс её таблетки.»
Они вели себя более чем естественно, здоровались со мной и даже спрашивали, как дела. Я не знал, что творится в их душах, но моя — просто горела в адском пламени. Им совершенно определённо было хорошо вдвоём — они разговаривали, улыбались, и часто шептали что-то друг другу на ухо.
Часто они уходили прямо у меня перед носом, а я с трудом удерживал себя, чтобы не броситься за ними вслед. Я был согласен терпеть эту пытку, только чтобы они были перед глазами.
Не знаю, было ли заметно со стороны, что творится со мной, но почему-то я был уверен, что даже самая лучшая игра не сможет скрыть разбитое сердце от того, кто его разбил. Это чувствуется всегда каким-то непостижимым образом, и скрыть это можно даже от самого себя, но один человек на всём белом свете всё равно будет знать правду.