Народ Моржа, стр. 73
– Хватит болтать! Пошли отсюда!
– Что-о?! – возмутился Медведь. – Т-ты кем командуешь, женщина?! Ой!
Раздался звук подзатыльника, и Семен удивленно вскинул голову:
– Не понял?!
– Бьет она его, – шумно вздохнул вождь. – Хорошо, хоть не на людях… Только Медведь сам виноват – нашел подругу на старости лет!
– Дела-а… – протянул Семен. Его уже ничто больше здесь не удивляло. – Спать охота…
– Спи! – разрешил Кижуч. – Мы в другом месте продолжим. Тебе же – хе-хе – девочку проверить надо. На соответствие – хе-хе! А ты при людях не любишь…
– Ща в лоб схлопочешь, – вяло пригрозил Семен и вновь задумался.
Гости ушли, Эльха занялась уборкой и мытьем посуды. Действовала она почти бесшумно, и Семен ее не замечал, пока очередь не дошла до кувшина с остатками самогона.
– Погоди-ка… – остановил он девушку. – Может, и правда, прошлое существует реально?
Эльха заморгала, собираясь плакать, а Семен налил себе самогонки, выпил, занюхал кулаком и вернулся на берег.
– Спой немножко, Семхон, – попросила Ветка. – Я хочу танцевать – ну, как там, в пещере. Можно?
– Нет, – поднял лицо к луне Семен. – Сейчас не поется. Давай я тебе на зубе сыграю.
– На зубе?
– Ага! Слушай!..
И он заиграл старую и жутко популярную в семидесятые годе пьеску «Воздушная кукуруза»…
…Ветка уловила ритм и пластику почти мгновенно и начала хихикать и «выделываться» на песке перед единственным зрителем. Шелестел листвой ночной ветер, журчала вода в соседней протоке, костер за спиной догорал, а Семен гнал и гнал повторы основной темы…
Он обнаружил, что сидит за пустым столом и выщелкивает на зубе «Воздушную кукурузу». А перед ним на истоптанных плахах пола танцует обнаженная девушка. Ее движения болезненно знакомы: «Она никогда не репетировала, она делает это первый раз в жизни – и не ошибается! Разве так бывает? Можно сказать, что круг замкнулся: мне, наверное, опять около сорока лет, и опять девушка, которая годится мне в дочери. Смешно…»
Семен перестал играть, Эльха остановилась, опустила голову и плечи. Традиционного «европейского» жеста, означающего попытку прикрыться, она не сделала.
– Откуда в тебе это? – спросил Семен. – Каким образом?
– Не знаю… Однажды мне снился сон… Про тебя. А утром оказалось, что я стала другая. Никто не верил…
– Ты дружила с Веткой?
– Нет, что ты! Она ж такая… такая… А я… Но она несколько раз учила нас готовить в глиняной посуде. Про травки рассказывала… А теперь оказалось, что я и так все знаю… И умею – как она…
– Сыграй на зубе!
– Не-ет… Ты же не научил ее… Только обещал… А вот плавать я могу!
Решительно ничего не хотелось Семену ни выяснять, ни проверять. Однако он сделал над собой усилие.
– А помнишь, – спросил он задумчиво, – помнишь, как ты гладила саблезубого котенка? Чесала ему желтое брюхо?
– Что ты, – улыбнулась девушка, – у него было белое пушистое брюхо – как снег белое!
– Да, наверное, – кивнул Семен. – Я подзабыл уже … А что стало с Эльхой? С ее памятью?
– Ничего… Она осталась… Я все помню – все-все! Ты прогонишь меня, да? Просто теперь я как бы не я… Или не всегда я… Не знаю, как это…
– Читать по-русски умеешь? – спросил Семен и подумал, что сначала надо было бы узнать, умеет ли она говорить.
– Не-ет… Но я научусь! Если надо, я быстро научусь! Зато я писать могу…
– Что-о-о?!
– Ну, значки такие рисовать – как мальчишки, которые в школе учатся. Правда-правда! Только мало совсем…
– Ветка не умела…
– Да, я знаю, знаю! Но мне почему-то стало хотеться рисовать такие палочки. Они соединяются… Я и рисовала, а потом увидела, что они как значки, которым в школе учат.
– И на чем же ты рисуешь?
– На всем! На песке, на снегу, на камне – очень хочется! Старейшины говорят, что это дух какой-то в меня вселился.
– Ну, нарисуй, – зевнул Семен, – а я посмотрю. Возьми уголек и прямо на столе нарисуй!
Как была голая, Эльха метнулась к печке и принялась доставать палочкой остывший уголек. Семен смотрел на нее и думал, что она удивительно хорошо сложена, а двигается грациозно, как… как Сухая Ветка.
Наконец уголек был извлечен. Эльха встала коленками на лавку напротив Семена и, высунув от усердия язык, принялась за работу.
– Вот! – наконец сказала она. – Даже лучше, чем обычно, получилось!
– Молодец! – похвалил Семен. – А теперь тыкай пальцем в каждую букву и говори, как она называется.
– Но… Но я не знаю… Ты прогонишь меня, да?
– Нет, – улыбнулся Семен. – Куда ж я тебя? Стели постель и иди мыться. Впрочем, как хочешь – вода-то холодная.
– А я не боюсь! – засмеялась девушка. – Я всегда холодной моюсь – каждый день!
Она вскочила и действительно занялась обустройством ложа. Семен тяжело поднялся, обошел стол, поправил светильник. От края до края столешницы разместились корявые печатные буквы. «Надо же, – удивился Семен, – почти половина алфавита! Если бы это еще и значило что-нибудь…»
Он попытался прочитать справа налево и слева направо – результат оказался одинаков.
– Это все буквы, которые ты умеешь рисовать?
– Все! Еле поместились! А что, неправильно?
– Правильно! А они у тебя в каком-то определенном порядке или ты их переставляешь местами?
– Как это? Разве по-другому можно?!
– Можно.
– А я почему-то всегда так рисую! Только места для дырок и пятнышка не хватило.
– Дырок?! Где?
– Ну вот… Сейчас! – Эльха подошла и показала пальчиком: – Здесь и здесь, но с ними не поместилось бы.
– Да, я понял, – пробормотал Семен и мысленно раздвинул строку, образовав слова: ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ. ПУМ.
«Без тебя знаю, сволочь инопланетная, – подумал Семен и вдруг улыбнулся: – Все равно этот мир вам не достанется! Мы еще к всеобщему образованию перейдем и книги печатать будем!»
Эпилог
Советник (точнее, его объемное изображение) не изменился совершенно – что ему несколько местных лет?! А вот Куратор выглядел усталым и постаревшим.
– Объясните мне, что это такое? – кивнул он на застывшую голограмму. – Можете пользоваться терминами данной аномалии.
– Гол, – совершенно серьезно ответил Пум-Вамин. – 2:1 в пользу «Тигров».
– В смысле?!
– Это у них игра такая, – пояснил советник. – Круглый мешок с шерстью нужно закинуть между вон тех трех палок. В данный момент кроманьонский игрок «Тигров» с подачи неандертальца забил гол. Как ему удалось обмануть питекантропа, стоявшего на воротах, просто ума не приложу!
– А мамонты тут при чем?
– Какие же это мамонты?! Это молодняк – детишки, можно сказать.
– Это я и сам вижу! Что они там делают?!
– Болеют, конечно. Не в смысле здоровья – ревом и топотом они поддерживают игроков. Вероятно, в командах играют их двуногие приятели.
– По-моему, кто-то из нас бредит. Что дальше?
– Дальше обычно следуют мамонтовые бега.
– Хоботные не бегают… – изумленно пробормотал куратор.
– Ну, назовите это быстрой ходьбой, – улыбнулся Пум-Вамин. – Все равно весело!
– Ничего веселого… Какова общая ситуация с этими животными?
– В отличие от пещерных медведей и шерстистых носорогов мамонты так и не перешагнули роковую черту – не хватило буквально десятка смертей. Теперь их численность на континенте стабилизировалась.
– Прогноз?
– В ближайшее время можно ожидать увеличения поголовья, а в перспективе и его восстановления. При этом, вероятно, произойдут морфологические изменения: уменьшение размеров и, соответственно, веса, увеличение скорости размножения…
– Достаточно! Бред какой-то… И эти тоже!
– Вы имеете в виду приморские события? Да, так называемые неандертальцы могут выжить. Семен Васильев умудрился втиснуть их в единственную еще свободную экологическую нишу. Скорость адаптации к новым условиям у этих реликтов оказалась просто потрясающей.