Анна, одетая в кровь (ЛП), стр. 5

После того, как дом защищен, я разжигаю небольшой костер на заднем дворе, и мы с мамой палим все безделушки предыдущих обитателей: фиолетовое ожерелье из бисера, найденное в ящике стола, домашние прихватки, даже спички. Мы не хотели, чтобы призраки могли вернуться за чем-либо. Моя мама подставляет свой палец к моему лбу. Я ощущаю запах розмарина и сладкого масла.

— Мам.

— Ты знаешь правила. Каждую ночь в течении первых трех дней. — она улыбнулась, а ее волосы выглядели, как угли при свете костра. — Это защитит тебя.

— От этого у меня появятся прыщи! — запротестовал я, но не стал убирать все с лица. — Я должен пойти в школу через две недели.

Она ничего не ответила. Она просто уставилась на свой палец, если бы он надавил на ее нос., но затем она улыбнулась, подмигнула и вытерла руки об джинсы.

Этот город пахнет дымом и гнилью. Здесь еще больше призраков, чем я предполагал. Большинство из них безвредны — грустные бледные пятна, которые стонут в темноте. Размытые пятна, которые появляются, когда их заснимешь на полароид [13]. Я не имел дела с такими призраками.

Но были и такие, о которых я волновался. Где-то здесь была та, за которой я пришел, та, которая с легкостью может выбить из нас весь воздух.

Я снова думал о ней. О Анне. Анне, одетой в кровь. Я думал, на что она способна, умна ли. Будет ли она плыть? Она будет смеяться или кричать?

И как она попытается меня убить?

Глава 4

— Троянцы или тигры? — спрашивает моя мама, пока стоит за плитой и жарит блинчики.

Сегодня был последний день для регистрации в школу, которая начнется завтра. Конечно, я знал, что мама хотела зарегистрировать меня раньше, но она была занята формированием отношений с торговцами, пытаясь заставить их рекламировать ее гадательный бизнес. Большинство свечей изготавливалось за городом, поэтому один из их изготовителей договорился с мамой сочетать свечи с ее маслами, что-то типа заклинаний в коробке. Они продавали коробочки в городских магазинах, в которых лежала мамина визитка.

— Что за вопрос? У нас есть варенье?

— Клубничное или еще какое-то, которое называется Саскатун, но выглядит как черника.

Я делаю кислую мину.

— Я возьму клубничное.

— Рискни, попробуй Саскатун.

— Я и так постоянно рискую. А что там с презервативами [14] и тиграми?

Она ставит передо мной тарелку с блинами, и я надеюсь, что на них клубничное варенье.

— Прекрати ерничать, парень. Троянцы и тигры — школьные талисманы. Что тебе больше по душе: имени сэра Уинстона Черчилля или Уестгейтский университет? Они оба недалеко от нас.

Я вздыхаю. Честно, мне все равно. Я похожу на занятия, сдам экзамены, а затем снова перееду, как обычно. Я здесь, чтобы убить Анну. Но я должен проявить заботу, чтобы угодить маме.

— Папа хотел бы, чтобы я был троянцем, — произношу тихо, а мама замирает перед плитой.

— Тогда я схожу в Уинстон Черчилль, — говорит она. Какая удача. Я выбрал школу, которая по-идиотски звучит. Но как я уже сказал, мне все равно. Я здесь только из-за одной вещи, которая пришла мне на почту, когда я охотился за туристом из 12 округа.

Это было письмо кофейного цвета с моим адресом и именем. Внутри лежал клочок бумаги, на котором написано "Анна". Надпись была сделана кровью. Я получал подобное из многих городов и стран. Немногие занимались тем, чем и я, но часть из них хотела, чтобы я занимался своим делом. Они искали меня, чтобы узнать, кто еще такой же, как и я. Мы часто переезжали, но я сразу понимал, если меня ищут. Мама всегда постит новости на своем сайте, что мы переезжаем, а также мы звоним нескольким людям и предупреждаем их. Каждый месяц, как по маслу, мне приходят сообщения о пропавших людях, Сатанинских церквях в северной Италии, газетные вырезки о таинственных жертвоприношениях животных у кургана Оджибве. Я доверял только нескольким источникам. Большинство из них — контакты отца. Только им я мог доверять.

Но за эти годы у меня появились и свои контакты. Когда я посмотрел на эти кровавые каракули, сразу догадался, что письмо было от Руди Бристола. Хренов театрал. Это письмо с кровью было приглашением на убийство нового призрака.

Руди — Дейзи — Бристол — хардкорный гот с Нового Орлеана. Он ошивается по барам глубоко во французском квартале, потерянный где-то в середине двадцатых годов и желающий все еще быть шестнадцатилетним. Он худой, бледный, как вампир, и носит много всякой фигни. К этому времени он привел меня к трем хорошим призракам: тактичные, быстрые убийства. Один из них вообще был повешен в подвале, шепча сквозь доски и заманивая новых жителей дома присоединиться к нему. Я зашел внутрь, выпотрошил его и ушел. Эта работа делала меня похожим на Дейзи. Это произошло после того, как я смог привыкнуть к его экстремальной и полной энтузиазма личности.

Я позвонил ему сразу же, как пришло письмо.

— Ну, блин, откуда ты узнал, что это я?

Его голос не звучал разочарованно — наоборот возбужденно. Он напомнил мне ребенка, который был на концерте группы "Jonas Brothers”. Хренов фанатик. Если бы я ему позволил, он бы нацепил на себя протонный ранец [15] и следовал за мной по всей стране.

— Ох, это очевидно. Сколько раз ты пытался сделать эти буквы правдоподобными? Кровь вообще настоящая?

— Ага, настоящая.

— Чья она?

— Человеческая.

Я улыбнулся.

— Использовал свою кровь, да? — я услышал пыхтение и возмущение.

— Послушай, ты хочешь попутешествовать или нет?

— Ага, валяй. — мои глаза остановились на куске бумаги. Анна. Даже если я думал, что это одна из шуточек Дейзи, ее имя, написанное кровью, выглядело красиво.

— Анна Корлов. Убита в 1958 году.

— Кем?

— Никто не знает.

— Как?

— А этого так тем более никто не знает.

Мне это стало надоедать. Всегда есть записи и исследования. Каждая капля крови оставляет след отсюда до Орегона. И то, как он произносил фразу "никто не знает", начинало меня бесить.

— А как ты тогда узнал? — Спросил я.

— От других людей, — ответил он. — Она — любимая страшилка Тандер-Бэй.

— Страшилки в большинстве случаев так и остаются страшилками. Зачем ты тратишь мое время?

Я потянулся к бумаге, готовый смять ее в кулаке, но не сделал этого. Не знаю, почему я был настроен скептически. Люди всегда знают. Порой, много людей, но, на самом деле, они ничего не знают о призраках. Поэтому и говорят ерунду. Слушают все эти предупреждения, а потом несут бред. В любом случае, им легче жить, потому что они не верят во всех этих призраков.

— Она не похожа на страшилку, — настоял Дейзи. — Если ты начнешь спрашивать в городе что-то о ней, ничего не получишь, пока не спросишь в нужном месте. К ней туристы не едут. Но если ты пойдешь на любую подростковую вечеринку, однозначно услышишь историю об Анне.

— О да, я хожу на кучу подростковых вечеринок, — вздыхаю я. Я более чем уверен, что Дейзи на таких вечеринках бывает неоднократно. — Так что за дело?

— Ей было 16, когда она умерла, она была дочерью финских иммигрантов. Ее отец умер, от болезни или чего-то подобного, а мать бросила ее в интернате. Анна как раз шла на школьные танцы, когда ее убили. Кто-то перерезал ей глотку — это все, что известно. Кто-то почти отрезал ей башку. Говорят, что она была одета в белое платье, а когда ее нашли, оно было полностью залито красным. Именно поэтому они называют ее Анной, одетой в кровь.

— Анна, одетая в кровь, — произнес я мягко.

— Некоторые люди говорят, что это сделал один из стариков. Старый извращенец заметил ее, ему понравилось то, что он увидел. А затем он последовал за ней и бросил истекать кровью. Другие говорят, что это был ее парень или какой-то ревнивец.

Я сделал глубок вдох, чтобы выйти из ступора. Все было плохо, очень плохо. Пожалуй, это самое жуткое, что я когда-либо слышал. Ховард Соуберг, фермер из центральной Айовы, убил свою семью парой садовых ножниц, заколов и изрезав их. Его семья состояла из жены, двух маленьких сыновей, новорожденного и его старой матери. Эта история пробрала меня до мозга костей. Я был разочарован, когда добрался в Айову и узнал, что призрак Говарда не раскаялся и не бродил по дому. Обычно такое случалось с ужасными людьми. Они использовали все возможное, только чтобы превратить все окружающее их в пыль. Такие призраки были яростными, пока не переставали дышать.