Клан Мамонта, стр. 40

– Разумеется. Разве не для этого ты пришел к нам из будущего?

– Но… Но я не могу! И… не хочу!

– Эх, Семхон, – качнул головой Художник. – Ты же видишь, что в Среднем мире больше нет никого, кому ты мог бы сказать: «Не могу и не хочу!» Те же, кто есть, могут лишь облегчить или увеличить твой груз, но избавить от него не сможет никто – только сам. Разве не так?

– Так…

– Откажись – перед самим собой. А если не откажешься, не говори, что это я взвалил на тебя такую ношу. Ты взял ее сам. Или не взял. Но – сам.

– Взял… Сам… – пробормотал Семен. «Прямо как на сплаве, когда русло впереди распадается на несколько одинаковых проток. А пресловутого камня с надписями нет и в помине: "Направо пойдешь… налево пойдешь…" Тут думать и выбирать некогда, да и не из чего выбирать, потому что все одинаково плохо. Или хорошо. Наверное, так кончается детство – не физическое, конечно. Надо решаться».

– Да, я взял. Сам.

Маленький, сухонький, изувеченный когда-то неандертальцами, невероятно талантливый и мудрый последний жрец пещерного культа смотрел на Семена и улыбался. С. Н. Васильев не понимал: старик ли на него смотрит, или это он сам всматривается в самого себя. Кто сказал следующую фразу, он тоже не понял:

– Значит, ты будешь сражаться за этот мир. И проливать кровь – свою и чужую.

Тем не менее Семхон Длинная Лапа и Семен Васильев ответили:

– Буду.

– Значит, так, – начал свое выступление Семен, – нравится вам это или нет, но получается, что жрец теперь я.

– Все к тому и шло, – признал Кижуч. – Время Головастика еще не настало.

– И что же сказал Художник? – нетерпеливо заерзал на бревне Медведь. – Как изменилось наше Служение?

– Оно не изменилось, – торжественно заявил Семен. – Оно стало другим. Силы зла прорвались в Средний мир и нанесли удар. Он почти смертелен, но мир может оправиться, если мы поможем ему, поможем сохраниться таким, каким он был – миром Мамонта.

– Старый жрец указал, как это сделать? – задал конкретный вопрос вождь. – Что от нас требуется?

Семен замешкался, обдумывая ответ. Паузой воспользовался Кижуч:

– Не мог он этого указать! Это ведь уже не его дело, раз появился новый жрец – он и должен нам что-то указывать.

– Да, конечно, – признал Черный Бизон. – Мы слушаем тебя, Семхон!

– Нужно… Мы должны выжить сами и помочь выжить всем, кто оказался на краю гибели в результате катастрофы.

– Кому же это – «всем»? – с изрядной долей недоверия поинтересовался Медведь.

– В первую очередь хьюггам и мамонтам, – твердо сказал Семен.

Немая сцена длилась минуты три. Первым молчание нарушил вождь:

– Такова воля Художника?

Семен сообразил, что Бизон подсказывает ему самый легкий выход из положения, и мысленно усмехнулся: «Да, это так – проще всего прикрыться чужим авторитетом. Наверное, поверят. Но… Но этот путь, похоже, ведет в тупик. Нужно решаться».

– Нет. Такова МОЯ воля.

Еще несколько минут молчания. Потом заговорил Кижуч – мягко, почти проникновенно:

– Видишь ли, Семхон, вполне может быть, что с появлением нового жреца возникнет и новое Служение. Никто, кажется, никогда не утверждал обратного. Но дело в том, что ТАКОГО никогда раньше не было. А раз не было, признать и принять свершившееся могут лишь люди Высшего посвящения, а их среди нас больше нет.

– Да ерунда это! – вскипел Медведь. – Новое Служение или не новое, но хьюггов мы должны бить! Иначе нет нам ни оправдания, ни прощения! Как можно признать жрецом того, кто требует помогать нелюдям?! И предки, и потомки отвернутся от нас!

– Боюсь, что дело даже не в них, – покачал плешивой головой Кижуч. – Тут дело касается самого…

Все опять надолго замолчали. Время от времени старейшины выжидательно поглядывали на Бизона, вероятно, рассчитывая, что он примет какое-то решение. Наконец вождь тяжко вздохнул:

– Ну… В общем… Получается, что… Ни принять, ни отвергнуть мы не можем. А дело серьезное. Вообще-то, Семхон нас никогда не обманывал и не подводил.

– Ты еще скажи, что он никогда не ошибался! – как бы себе под нос, но достаточно громко, чтоб все слышали, пробурчал Медведь. – Он человек, а не ошибается только…

– Да! – воспрянул Бизон, словно получил подсказку. – Только Творец всего сущего не ошибается! Пусть Семхон поступает так, как считает нужным, – мы не будем ему препятствовать! И посмотрим, как… В общем, как пойдут наши дела – хуже или лучше?

Было заметно, что у обоих старейшин возникло желание немедленно возразить. Однако то ли это желание было не достаточно сильным, то ли не подобрались сразу нужные аргументы, только оба промолчали, что, надо полагать, означало согласие. Чуть позже Кижуч предложил:

– Давайте послушаем, что скажет нам тот, кто, вероятно, стал новым жрецом. Вдруг теперь на руках ходить придется?

– Говори, Семхон, – кивнул вождь.

– И скажу! – вскинул подбородок Семен. – Вы как хотите, а я свое Служение принял! И буду его исполнять так, как считаю нужным! В поселке я пробуду столько времени, сколько потребуется, чтобы выполнить из металла нужные мне вещи. Потом я уйду с упряжкой обратно к хьюггам – им я сейчас нужнее, чем вам. Если что случится – позовете, туда всего день хода. Четверо хьюггов, которые пришли со мной, останутся на все это время здесь. Они будут заготавливать дрова на Кривой протоке и Длинном острове – их нужно много для «магии металла», а поблизости от поселка почти все уже вырубили.

– Да, с дровами у нас стало туго, – флегматично признал Кижуч и вдруг, как бы мельком, поинтересовался: – Ветку-то с собой возьмешь?

«Как говорится, не в бровь, а в глаз!» – мысленно усмехнулся Семен и твердо ответил:

– Нет, конечно. Женщина должна находиться ДОМА.

– Ну-ну, – понял намек старейшина.

Глава 8

НЕАНДЕРТАЛЬЦЫ

По прикидкам Семена, поездка в поселок лоури-нов заняла дней 15-20 – что особенного могло случиться за это время? Тем не менее, когда волки вынесли нарту из-за поворота русла, ему показалось, что он ошибся и попал не туда – весь берег истоптан, деревья повалены, дымятся костры, виднеются верхушки жилищ. На всякий случай приближаться к этому поселению Семен не стал. Он остановил упряжку на льду в сотне метров и стал ждать, пытаясь пересчитать копошащихся на берегу людей. Волков, нарту и человека на ней, конечно, сразу же заметили, но вызвало это скорее испуг, чем радость, – молодняк и женщины начали прятаться или разбегаться. Наконец комитет по встрече был сформирован, и на лед ступили трое неандертальцев.

«Ага, – сообразил Семен, – маленький впереди – это Хью, за ним два амбала. Один, кажется, старый знакомый – Седой. А второго я не знаю».

– Семхон вернуться – Хью рад, – заявил парень.

– Я тоже, – заверил Семен. – Что тут у вас происходит?

– Люди ходить. Много люди ходить… – вздохнул неандерталец.

Семен всмотрелся в его бурое от зимнего загара лицо и понял, что парень, наверное, давно недоедает и смертельно устал.

– Ну, рассказывай: что за люди, куда ходить? Садись на нарту – в ногах правды нет. А свиту свою отправь обратно в поселок – нечего им тут околачиваться.

Услышанное повергло Семена в сильное смущение. Оказывается, пока его не было, подошли еще три группы неандертальцев, причем довольно многочисленные. Одна из групп двигалась по следу каравана, другая вышла из леса, а третья прибыла со стороны степи. Каким образом две последние нашли стоянку, было непонятно. В принципе, это можно счесть и случайностью, но как они решились на контакт с более многочисленным сборищем сородичей?! Почему решили, что не будут немедленно съедены?! Две первые встречи носили характер нападения, правда, скорее ритуального, чем реального. Тем не менее старших мужчин этих групп Хью зарубил не мудрствуя. Главарь третьей группы от голода еле держался на ногах и кхендер «изобразил» по первому требованию.

– Для них что тут, медом намазано?! – возмутился Семен. – Что с ними теперь делать?!