Приди ко мне тихо (ЛП), стр. 16

Я не упустил тот факт, что она не ответила на мой вопрос. Это был парень. Ублюдок. Я не мог сказать, чувствовал ли себя защитником или собственником, потому что замечал и проблески невинной маленькой девочки, о которой всегда заботился, и красотки, которая лежала на своей кровати. И я не имел гребаного понятия, была ли та, которая лежит на кровати, невинна или нет.

Боже. Я не мог даже переварить эту мысль.

Но, черт, ей двадцать, и я не питал иллюзий.

Телефон пиликнул снова, и прежде чем понял, что делаю, я перевернулся на руки и колени. Прополз несколько футов по полу к ее кровати и забрался на нее. Я схватил ее глупую белую штучку, которую она закопала в одеяло.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — она была захвачена врасплох, и ее голос звучал шокировано, и скрипуче. У меня как-то получилось заключить ее в клетку, мои ноги по обе стороны от ее, одна рука лежала на кровати чуть выше ее плеча, а другая держала ее телефон. Ее рот открылся, а глаза расширились от удивления. Я был так близко к ней, я мог чувствовать ее сердцебиение, ровные и сильные удары. Что-то внутри меня кричало, чтобы я отстранился, потому что я, без сомнения, понимал, что не должен таким способом находиться рядом с ней, что не должен позволять моей крови вскипать, мчаться, гудеть, когда я слушаю, как ее сердцебиение ускоряется. Мне не должно нравиться, как она реагирует на меня.

Но мне нравится.

— Кто это? — спросил я.

— Это просто Гейб.

— И кто, твою мать, этот Гейб такой?

Она, казалось, освободилась от ступора, в котором была, и фыркнула:

— Тебе, что двенадцать, Джаред? Ну вот, еще. И кто, черт побери, ты такой, чтобы спрашивать? — сказала она, когда забирала свой телефон из моей руки.

Я хотел говорить с ней, смотреть на ее рот и целовать его в одно и то же время.

— Твой друг, помнишь? И друзья не позволяют друзьям переписываться с какими-то мудаками. — Или ходить с ними на свидание.

— О, правда?

— Правда.

Ее грудь вздымалась, когда она смеялась, и я был уверен, она думала, что этот сладенький звук будет устрашающим и дерзким. Она подтянулась, чтобы сесть, и расправила свои плечи.

Боже, я действительно хотел поцеловать ее.

— И с чего ты взял, что Гейб — мудак? Ты ничего о нем не знаешь.

Я наклонил голову к часам, около ее кровати, которые показывали, что время было не подходящее.

— Тогда, что он хочет?

— Он попросил, чтобы я приехала и потусовалась с ним.

— В час ночи? Это как раз то, о чем я говорю. Что Кристофер думает об этом парне?

— Ой, да ладно. Кристофер? Неужели? И, если ты не заметил, я больше не маленькая девочка.

О, да. Я очень даже заметил.

— Ну, мне не нравится это. — Очевидно, ее брат не присматривал за ней. Он никогда этого не делал. Это всегда была моя работа.

— Тебе не нравиться это, ха?

— Нет. — Мои глаза бродили по ее лицу, выискивали что-то. Я не был уверен, что именно. Она не была моей. Я, на самом деле, даже не знал ее. Но хотел узнать.

Она моргнула несколько раз, покачала головой, посылая мне маленькую улыбку.

— Ты такой смешной, Джаред. И я не планировала уезжать. Я сказала ему, что занята.

Облегчение растянулось в моей груди, в то время как я дотянулся и снова взял прядку ее волос, как будто это небольшой контакт между нами, что-то, что связывает нас вместе. В этот раз я наматывал его на пальцы, смотря в ее лицо.

Внезапно, все стало ощущаться медленным и вязким, как мед — мой рот, ее глаза, напряжение, которое вдруг заполнило воздух. В течение минуты, я хотел притвориться, что ничего не произошло, что годы прошли, и я все еще хорош для нее, и что, возможно, Эли, посмотрит на меня таким образом. Притвориться, что, может быть, у меня был бы шанс. На тот момент, притворство, казалось, достаточно хорошим состоянием.

Я наблюдал, как она сглатывала комок в горле.

— Почему бы нам не досмотреть кино?

— Да, это, вероятно, хорошая идея.

Против моих лучших рассуждений, которых, по-видимому, не хватало в каждом моем действие сегодня вечером, я устроился около нее на кровати.

Она откатилась на свою сторону, подоткнула подушку под свою голову и повернулась так, чтобы смотреть в телевизор. Я лежал позади нее, моя голова прислонилась к руке. Я приложил все усилия, пытаясь обратить внимание на то, что происходит по телевизору. Вместо этого мое внимание было сосредоточено на ней.

— Ну, я предполагаю, что, вероятно, должен знать кто такой этот Гейб? — я, наконец, спросил, потому что понимал, что незнание съест меня живьем.

Я почувствовал, как она пожала плечами, и услышал тихий поток воздуха, который она выпустила на вздохе.

— Я не знаю, Джаред. Мы вроде как встречались последние пару месяцев. Я думаю, он мне нравится.

Моя челюсть сжалась. На сей раз, несомненно, это была ревность.

Я ничего не сказал, обратив все свое внимание к телевизору. Впервые, с того момента как я вернулся, я правда сожалел о своем решение приехать. Было легче не знать, что я скучал.

Что-то внутри меня дрогнуло. Местечко, которое я всегда держал для нее, теперь саднило. Я ненавидел ее, вероятно, ненавидел, что она не захотела бы даже на секунду согласиться на меньшее, чем то, что действительно подарит ей радость. Я не был здесь долго, но уже знал, что она заслуживает счастья. И вот я, больной идиот, который сожалел, что не был достаточно хорош, чтобы подарить ей счастье.

Внутренне я усмехнулся.

Я мог хотеть все, что угодно, но это никогда не изменит то, кем я был.

Потребовалось пятнадцать минут, чтобы Эли заснула. Ее тихое дыхание выровнялось. Она пошевелилась и перекатилась на спину. Одна рука согнулась над головой, ее тело изогнулось, когда она вытягивала свои длинные ноги, одну ногу она отодвинула в сторону.

Я понимал, что должен уйти и найти свое место на диване, где я обычно и был.

Но на секунду, я поддался. Поддался ее миру. Поддался ее красоте.

Когда больше не мог лежать рядом с ней, я подвинулся на край кровати, выключил ее телевизор и выскочил за дверь.

Сегодня ночью я отказался спать. Я не мог вернуться туда. Просто одну гребаную ночь, я не хотел видеть. Я порылся в сумке и вытащил оттуда мой дневник, сел на диван в мертвой тишине. Я писал о том, чего я не знал, но хотел бы иметь.

Глава 10

Элина

Следующей ночью, лунный свет иначе проникал в мою темную комнату. Сегодня вечером луна была высокой, яркой, полной. Я пришла домой с работы в пустую квартиру. Было что-то в тихой ночи такое, что подпитывало мое воображение и давало мне вдохновения, но результат в моем альбоме не отражал ничего, что светило в небе. Моя рука быстро порхала по листу. Я чувствовала толстую бумагу под своей кожей. Облизав нижнюю губу, немного ее пожевала, потом подняв лицо, посмотрела из окна своей спальни. Это был не лучший вид в мире, часть стоянки внизу, была освещена фонарями, по крайней мере, они были достаточно тусклыми, потому что я все еще могла видеть облака на небе. Я размышляла некоторое время, прежде чем обратила свое внимание обратно на альбом для рисования, балансирующий у меня на коленях.

Я до сих пор не знала, что со всем этим делать, что делать с ним. На прошлой неделе моя голова ушла в плавание. Это было похоже на игру в перетягивание каната, но ни один из нас не знал, как играть, потянув — притягивал, а потом отталкивал.

Его невозможно было понять. Иногда я думала, что видела, что он смотрел на меня так же, как и я на него — как будто он хотел прикоснуться ко мне, чтобы узнать, что я почувствую, прикоснувшись к нему. Господи, не было никакого способа, чтобы описать, как сильно я хотела почувствовать его прикосновение.

Но когда я думала, что у нас прогресс, он становился еще холоднее.

Нахмурившись, я наклонила альбом. Реалистичность появилась, когда я заштриховала линию, которая тянулась по краю его идеального рта.

Нет, в выражении его лица не было равнодушия.