Я — начальник, ты — дурак, стр. 63
— Фа соль! — выругался Зенков и бросился догонять убегавшую утку. — Вот зараза!
До камышей оставалось два шага и подранок мог навсегда скрыться в переплетении зеленых стеблей.
Зенков вскинул ружье. Бабахнул выстрел. Селезня подбросило, будто ему дали пинка.
Зенков подхватил утку и снова выругался. Заряд дроби тугой струей свинца ударивший в селезня, разнес его тело в клочья. Везти домой такой трофей не имело смысла…
Когда в следующий раз мы поехали на охоту, Зенков достал из патронташа латунную гильзу, помеченную зеленой краской, и показал мне:
— Знаешь, что это?
— Нет.
— Новинка, — сказал он и держа двумя пальцами патрон, подал его мне. — Моя рационализация. Для добивания подранков. Заряд уменьшенный.
Первая мысль: вот это да! Догоняя утку, обычным зарядом Зенков разнес ее в клочья. Капитан Шошин, пытаясь добить убегавшего от него гуся, ляпнул прикладом, попал по земле и сломал шейку ложа. А тут — заряд уменьшенный: чпок — и готово!
Надо ли говорить, что больше всех хотелось продемонстрировать всем свою новинку самому Зенкову. И случай быстро представился. На Никишу Кузнецова налетела стайка гусей-гуменников. После удачного выстрела один упал на землю. Пока Никиша выбрался из засады, гусь вскочил, отряхнулся и побежал.
— Добить? — предложил услугу Зенков.
— Валяй! — крикнул Никиша, который понимал — ему гуся уже не догнать.
Зенков вскинул свой «Зауэр» к плечу. Нажал на спуск.
Скажу — это было нечто!
Выстрела не раздалось. Вместо этого ружье зашипело так, словно на горячую сковороду плеснули холодную воду. Из правого ствола курясь, поднялась струя сизого дыма. Под шипящий пороховой аккомпанемент гусь скрылся в густых зарослях камыша.
— Перкеле! — заорал Зенков. — Пся кжев!
Он переломил стволы, выбросил стреляную гильзу, поднял дуло вверх, заглянул в казенник и не увидел света.
Уменьшенный заряд не сумел вытолкнуть из ствола ни пыжи, ни дробь. Наружу прорвались только пороховые газы.
В отчаянье Зенков приложил ствол к губам, надул щеки, дунул. Да где там! У пороха сил было побольше, но и их не хватило на то, чтобы выбить заряд наружу.
— Шомпол! — крикнул Зенков, сгорая от досады и злости. — У кого есть шомпол?
Шомпола с собой ни у кого не оказалось.
Разъяренный Зенков выхватил из патронташа все пять патронов, помеченных зеленой краской, и зашвырнул их в камыши.
До конца охоты он палил только из одного левого ствола, ругая после каждого выстрела, даже удачного, порох, пыжи, дробь и пернатых. Себя — ни-ни. Охотники себя не ругают.
О других приключениях, связанных с именем Зенкова, расскажу чуть позже. Сперва познакомлю с его постоянным напарником и оппонентом — с капитаном Никишей Кузнецовым, который ассистировал майору во многих его охотничьих подвигах.
ДРУЗЬЯ — СОПЕРНИКИ
В коллективе существовало и действовало железное правило: если договорились выехать на охоту в шесть утра, то ровно в шесть уезжали. Опоздавших не ждали, даже если бы задержался сам командир. Впрочем, проверить этого не удалось, поскольку Лютов никогда не задерживался и приходил к месту встречи первым…
Правило не ждать опоздавших мы называли «морским законом», а законы в те времена никто не смел оспаривать.
Однажды стылым осенним утром ровно в шесть наш «газик» тронулся в путь от дома и еще не набрал скорости, как на дорогу, размахивая ружьем, выскочил Никиша Кузнецов.
Сразу несколько кулаков забарабанили по крыше кабины, требуя остановки. Закон — законом, а уезжать из под носа у товарища — свинство.
Никиша подбежал к машине, ему через задний борт протянули руки и втащили в кузов.
— Поехали! — крикнул водителю Зенков.
Машина тронулась и вдруг кто-то спросил:
— Никиша, а где твой патронташ?
Отборные слова черного цвета, которые вырвались у Никиши от самого сердца, воспроизводить не стану.
И опять, нарушая регламент «морского закона» замолотили по крыше кабины чугунные кулаки.
«Газон» заскрипел тормозами и остановился.
— Братцы, я мигом!
Никиша выпрыгнул из кузова и застучал сапогами по твердой как камень земле.
Добежав до дома, он скрылся в подъезде.
Прошло несколько минут и мы увидели, что на бегу опоясывая телогрейку патронташем, к машине торопился Никиша. Ему протянули руки.
— Покатили!
Это сейчас у всех машин имеются замки зажигания и ключи, которыми в действие приводится стартер. У «газика» тех времен педаль стартера торчала из пола и ее, чтобы запустить двигатель, нажимали ногой.
— Вперед! — приказал командир.
Водитель надавил кирзачом на педаль.
— У-у-у-уу… — заурчал стартер. Двигатель, обычно отвечавший на этот звук взаимностью, на этот раз не отозвался и не заработал.
— У-у-ууу… — никакого толка.
— Все, — сказал Зенков убито, — Забыть патронташ — плохая примета. Знаешь, Никиша, ты кто после этого? Сливаем воду. Я так и думал — пути не будет…
Его прогноз оправдался. Машина не завелась. Вручную мы откатили ее за дом, где водитель занялся ремонтом, обещая все сделать к вечерней зорьке.
Никиша с ружьем и в патронташе, несмотря на воскресенье, пошел в дивизион.
— Ты куда? — спросил его.
— А, — он удрученно махнул рукой. — Пойду за плотником. Дурная баба дома делов наделала! Убил бы ее, заразу…
В тот же день мы уже знали, что произошло в те несколько минут, когда Никиша оставлял машину и носился за патронташем.
Он вбежал в подъезд, в несколько прыжков одолел лестницу, взлетел на второй этаж, вошел к квартиру, где жили две офицерские семьи, толкнул дверь своей комнаты. Она оказалась запертой. Боевая подруга — жена, которую он оставил дома всего несколько минут назад, куда-то успела уйти. В раннюю рань, черт ее подери!
Никиша вскочил в коморку, служившую кладовкой. Схватил лом, которым зимой обкалывали лед со ступеней крыльца. С ломом наперевес вернулся в квартиру и молодецким ударом вышиб дверь. Бросил лом. Схватил патронташ, который висел у входа на вешалке. Бросился бегом к лестнице и лицом к лицу столкнулся с дорогой супругой, что вышла из комнаты соседей. Увидев выбитую дверь и расколотую ломом филенку, всплеснула руками:
— Аспид! Ну, дурак оглашенный!
— А ты не шляйся когда не надо! — бросил ей в гневе Никиша. — Тебя никогда дома нет!
И умчался к машине. Что было дальше, уже известно…
Однажды вечером командиру позвонили с отдельного радиолокационного поста о том, что на озерко за сопкой, на которой стоял локатор, сели утки.
Пять минут на сборы, и мы укатили на озеро. Впрочем, точнее его стоило бы назвать большой высыхающей лужей, вокруг которой росла осока. Может быть именно потому место не понравилось стае, и когда мы приехали, она уже улетела. Посередине водоема плавала только одна кряква. Она либо не захотела улетать со всеми из-за своего гонора, либо прилетела позже и осталась здесь на ночевку в городом одиночестве.
Заметив охотников, птица заполошно сорвалась с места и решила улететь от греха подальше. Два выстрела прервали ее взлет. Стреляли Зенков и Никиша.
Первым к трофею подбежал Кузнецов. Он схватил утку и показал ее всем.
— Как я ее, а?!
— Пся кжев! — разозлился Зенков. — Это я ее. Все же видели!
— Нет, товарищи, — в свою очередь возмутился Никиша. — Это просто смешно. Я стрелял, а ты говоришь, будто утку завалил не я…
Зенков язвительно хмыкнул.
— Ты тоже стрелял, не спорю. Но мазанул. А влупил в нее заряд я.
— Нет, — Никиша взглянул на охотников, которые следили за их спором, — надо же, я мазанул! И кто это говорит! Да твоя дробь прошла мимо…
— Ладно, забери ее. Неси домой, раз она тебе так нужна.
— Мне нужна утка?! Да плевать я на нее хотел. Мне важен принцип. Промахнуться я не мог. И я докажу…
Никиша извлек из ножен охотничий нож с рукояткой из оленьего рога, повертел в руках утку, по следу крови нашел место, куда вошла дробина, сделал разрез и запустил в него пальцы. Мгновение спустя извлек наружу мятый комочек свинца.