Принцесса в академии, стр. 40
– Озриэль живёт на третьем этаже. Главное, не смотри вниз, – напутствовала я. – И, если в какой-то момент покажется, что ты очутился в поднебесье, помни, что это всего лишь иллюзия.
– Да-да, ты уже говорила, – проворчал паук и устремился наверх, шустро перебирая лапками.
Меня осенило:
– И пусть Индрика захватит! – крикнула я вдогонку.
Но Магнус уже исчез по другую сторону ограды. Надеюсь, он меня слышал. Теперь остаётся только ждать. Я перешла через дорогу и принялась вышагивать взад-вперёд, время от времени оглядываясь по сторонам, но улица была совершенно пустынна. Вывески и фасады, такие яркие днём, заливал великий уравнитель – лунный свет. Фонтан тоже смотрелся совсем иначе, нежели днём, уступив краскам ночи. Только глаз основателя факультета магической дипломатии продолжал гореть красным.
Когда по моим подсчетам прошла вечность и ещё немного, со стороны ограды наконец послышался шорох. Я бросилась на звук и схватилась за прутья, вглядываясь в листву.
– Озриэль, это ты?
– Да, – так же тихо ответил он.
– Не знаю, как ты перелезешь через ограду. Она теперь…
Тут плющ расступился, пропустив ифрита и заспанного Индрика. Я даже не уверена, что тот до конца проснулся.
– Прутья в этом месте раздвинуты, – пояснил Озриэль. – Так что за срочное дело? Магнус сказал, ты сама объяснишь.
Я сглотнула:
– Озриэль, кажется, я убила профессора Марбис…
Глава 12
Про оскорбленных крыс и гармонию
Выслушав несвязный рассказ, ифрит успокаивающе похлопал меня по руке:
– Ну что ты, Ливи, ты её не убила, просто мм… погрузила в беспробудный сон.
– А это не одно и то же?
– Конечно, нет. Когда человек спит, его можно разбудить.
Его слова меня слегка приободрили.
– Ты правда так считаешь?
– Конечно! Ты ведь со мной согласен, Индрик?
Мы обернулись и обнаружили, что тот спит с запрокинутой головой, привалившись к тумбе с цветами. Он явно не слышал ни слова из моего рассказа.
Магнус пощекотал ему нос, и Индрик, чихнув, проснулся. Широко зевнул, потянулся и только тогда огляделся и с удивлением похлопал глазами. Так умеют спать лишь люди с чистой совестью и неисправимые оптимисты.
– А… где? Я что, ходил во сне?
Мы подхватили его с двух сторон и, поставив на ноги, кратко ввели в курс дела.
– Нужно отыскать профессора, пока ещё не слишком поздно, – сказала я в заключение и бодро добавила: – Хотя, может, я зря волнуюсь, и она вообще выкинула эти цветы, а сама отправилась навестить сестру или тётю…
– Или тайного поклонника, – поддержал Озриэль.
Индрик озадаченно почесал нос.
– М-да, дела… Как говорится, чем смогу, и всё такое, но не представляю, как помочь. Я ничего не смыслю в хрусталютиках…
– Никто не смыслит… за исключением одной увлеченной вопросом особы. Но нам пригодится твоя удача. – Я повернулась к Озриэлю: – Так где живёт профессор Марбис?
– Понятия не имею… – растерялся он.
Я перевела полный надежды взгляд на Индрика, но и он пожал плечами.
– У вас есть какой-нибудь жилой корпус для преподавателей?
– Скажи ещё казарма, – улыбнулся Индрик, но под перекрестным огнем шести пар укоризненных глаз (большая часть из которых принадлежала Магнусу) придал лицу серьезное и озабоченное выражение.
– Нет, профессора живут в обычных домах, – ответил Озриэль. – Утром приходят на занятия, а вечером уходят.
– Значит, нам всего лишь нужно отыскать её дом! – кивнула я. – А там уже на месте что-нибудь придумаем.
Романтики закивали. Индрик снова зевнул.
– С чего обычно начинают поиски дома, который может быть где угодно? – Вопрос повис в воздухе, но тут мне и самой в голову пришла идея. Оглядевшись по сторонам, я заметила в конце улицы то, что искала, – деревянный щит, и устремилась к нему. Озриэль и Индрик потянулись следом.
– Ливи, что ты делаешь?
– Нам нужно определиться с примерным маршрутом поисков, – пояснила я, отклеивая карту со щита. Такие доски ставили практически на каждой улице – очень удобно иметь под рукой подробный план города, особенно если этот город – столица Затерянного королевства.
Индрик заглянул мне через плечо:
– Отлично, теперь мы знаем ээ… названия всех домов и местоположение улиц.
Тут надо упомянуть, что в здешних краях дома не помечали номерами – каждый носил собственное имя, зависящее от вкусов и фантазии владельца.
– Но что нам с ними делать? – задал резонный вопрос Магнус.
– Попробуем вот что. – Я опустилась на колени, расстелила карту на земле и повернулась к Индрику: – Закрой глаза и ткни в любое место.
– Ты уверена? – с сомнением протянул Озриэль.
– Конечно, нет! Но ты можешь предложить способ получше, чем попросить везунчика ткнуть в карту наугад?
– Вообще-то, если подумать… – Но я уже не слушала, выжидающе глядя на Индрика. Он пожал плечами и закрыл глаза, а Озриэль вернулся к щиту. Индрик потёр палец, пошевелил им, подул на него.
– Что ты делаешь?
– Готовлюсь. Мне ещё никогда не приходилось использовать везение намеренно.
– Намеренно и не нужно, просто делай всё, как обычно.
– А, ну раз так… – Он наугад ткнул в карту и распахнул глаза. Мы тут же склонились над лабиринтом улиц.
– Коттедж «Приют гармонии» по улице Менестреля, – прочитал Индрик, проследив пальцем маршрут, и радостно объявил: – Я знаю, где это – рядом с прядильной фабрикой.
Я не стала уточнять, откуда ему так хорошо знакомо это место, но уверена, работницы фабрики сыграли тут не последнюю роль.
– Озриэль, у нас есть название дома!
Ифрит подошёл к нам, держа в руках раскрытую книгу.
– «Приют гармонии» по улице Менестреля?
– Да. Ты слышал?
– Нет, но это написано в городском справочнике. Их всегда кладут под щитами с картой, – пояснил он и показал нам разворот книги.
– О.
Я поднялась с колен, а Индрик изумленно взглянул на свой палец и присвистнул.
Улицу мы отыскали без труда. Фабрика служила хорошим опознавательным знаком. В свете луны она смотрелась довольно зловеще, щерясь темными окнами. Наша цель располагалась через дорогу. Коттедж профессора Марбис отгораживал высоченный забор. Доски были заострены кверху и вдобавок оплетены каким-то колючим растением, чтобы ни у кого не осталось сомнений: гостям здесь не рады. И если до сих пор у меня ещё теплилась крохотная надежда, то при виде «Приюта гармонии», искорка погасла. Коттедж впору было переименовывать в «Последний приют»: над забором покачивались сочные желтые бутоны, удивительно свежие и благоухающие. Лепестки не закрылись даже на ночь, наслаждаясь лунным светом. Точно такие же цветы выглядывали из почтового ящика, выпихнув оттуда стопочку писем. Пергаментные конверты рассыпались по земле. В воздухе завис желтовато-серебристый туман.
За несколько шагов от калитки меня потянуло в дрему. Рядом сонно тряхнул головой Озриэль и вяло потер глаза Индрик. Только Магнус оставался бодрым и энергичным – сказывался паучий иммунитет.
– Похоже, хрусталютики сильно разрослись, – спохватилась я. – Нам нельзя внутрь, иначе тоже надышимся.
Индрик резко остановился.
– Погодите, я скоро, – заявил он и кинулся обратно к фабрике.
– Куда это он? – удивился Магнус.
Я пожала плечами:
– Надеюсь, не на свидание.
Поджидая его, мы отошли на некоторое расстояние от коттеджа и для верности прикрыли носы рукавами. Индрик вернулся минут через пять и протянул нам хлопковые маски. На моей была вышита широкая улыбка.
– Ого, спасибо! Где ты такие достал?
– На фабрике. Работницы всегда надевают их, чтобы пух не попал в легкие.
Мы натянули защиту на лица и шагнули к калитке. Я не без трепета толкнула её, потом нажала посильнее, затем хорошенько налегла и наконец навалилась. И лишь когда подключились Озриэль и Индрик, нам удалось сдвинуть дверцу и попасть внутрь. Оказалось, что сопротивление с той стороны оказывали хрусталютики, разросшиеся по всему двору. Жирные корни тянулись по стенам коттеджа до самой крыши, проникли в водосток и даже сплели навес, отгораживающий «Приют гармонии» с воздуха. Тут и там желтые бутоны горели в темноте ядовитыми фонариками. Воздух был одуряющее вязок, я чувствовала это даже через повязку. Над входом в дом завораживающе медленно покачивались кудрявые усики с листочками на конце и точно такие же трепетали по бокам, образовав арку, – даже красиво… если позабыть, что это такое.