День джихада, стр. 55
— В чем же смысл суда?
— Вы не следили за делом Оджалана? Это бывший лидер курдской рабочей партии, организатор множества террористических актов. Для курдских фанатиков Оджалан был непререкаемым авторитетом для курдов. У турецких спецслужб имелась возможность устранить Оджалана физически, без суда. Но они решили этого не делать. Мертвый Оджалан стал бы считаться святым великомучеником и его смерть вдохновляла бы террористов. Турецкие спецслужбы сумели задержать Оджалана. Это вызвало бурю эмоций у его сторонников. Вы, конечно, знаете об акте самосожжения молодых курдов перед Государственной Думы в Москве. И вот начался суд. Испуганный смертным приговором, Оджалан публично заявил, что в обмен на жизнь призовет курдов сложить оружие. Так был развенчан образ отважного бойца. Оджалан оказался обычным трусливым политиканом-подстрекателем. Судя по тем сведениям, которые мы имеем о шейхе Абу Бакре, он обычный спекулянт идеями ислама и развенчать его публично куда полезнее, чем превращать в шахида — мученика, отдавшего жизнь за веру.
— Хорошо, я понял, но исключить смертельный исход в операции трудно. Короче, если шейх погибнет, что от меня потребуется для доказательства этого факта?
— В ваши руки может случайно попасть нижняя челюсть с зубами. У нас есть зубная формула этого террориста. Он лечил зубы у дантиста в Саудовской Аравии. Нужные свидетельства случайно попали в руки нашей службы.
— Я понял, — Полуян улыбнулся. — Кстати, зубы — это на крайний случай. Надеюсь, что трофей вам придется сличать с его фотографией. А, миллион — большие деньги… Мне придется составлять отчет о проделанной работе?
— Нет, отчет напишет наш сотрудник. Это значит, господин Полуян, что вам придется отказаться от славы. Никто никогда не должен узнать, как была выполнена задача. Во-первых, это в интересах безопасности всех членов вашей группы. Нам бы не хотелось, чтобы исламские радикалы объявили на вас охоту. Во-вторых, учтите, я делаю крайне честное признание: нам желательно приписать успех в задержании своей спецслужбе. И еще одно. В случае полного провала вашей миссии, господин Полуян, мы об операции ничего не знали и не могли знать.
— Спасибо, доктор Бен Ари. Вы предельно откровенны и это меня устраивает. Еще вопрос. Как мне и моим коллегам объяснить налоговой службе появление у нас огромных денег, да еще в иностранной валюте?
Бен Ари засмеялся.
— Очень просто. Все будет оформлено как оплата лекций и специальных консультаций.
— А в это поверят? Сто сорок тысяч на человека — это не мало.
— Поверят. Когда ваши депутаты Госдумы декларируют миллионы, которые получают за лекции и консультации, им верят. Тем более, мы сделаем для вас легальные документы… Вас устроит?
— Вполне. После того, как мои лекции будут оплачены, я тоже могу именовать себя доктором? — усмехнулся Полуян.
— Я первым вас так назову, — Бен Ари засмеялся. — Тем более, что наша беседа подтвердила ваш профессионализм. Но не обижайтесь — вы профессионал советский.
— Для меня это совсем не оскорбление.
Бен Ари усмехнулся.
— Советское — значит отличное?
— Нечто в этом роде. Но скажите, почему вы сделали такой вывод?
— Очень просто. Специалист с торговой маркой «Мэйд ин ЮэСэЙ» начал бы беседу с выяснения вопроса об оплате. Вы же первым делом стали выяснять технические вопросы задания.
— Тогда последний вопрос. Куда поступят деньги?
— Счет для вас откроют в швейцарском банке после перечисления авансовой суммы в двадцать пять тысяч долларов. Это будет сделано сразу после заключения договора между нами. Остальная сумма ляжет на счет немедленно после представления и опознания интересующего нас субъекта. Номер счета и все инструкции об управлении счетом по факсу и телефону, получите от представителя банка в Москве. Он сообщит вам кодовые слова и цифры для идентификации владельца вклада.
2
Из израильского посольства они поехали в дипломатическое представительство Грузии в России.
Их встретил военный атташе, господин среднего роста, спортивно сложенный, одетый в дорогой, темный с металлическим блеском костюм. Галстук в косую черно-красную полоску был завязан аккуратным ровным узлом. От атташе одуряюще пахло французским одеколоном, и весь он светился довольством и ухоженностью.
— Полковник Окропиридзе, — представился атташе и протянул Полуяну руку.
— Васильев, — назвался Полуян фамилией, которую проще всего запомнить, не посчитав при этом нужным упоминать о своем воинском звании.
Они прошли в небольшой кабинет, отделанный темными дубовыми панелями, сели за стол. На его полированной поверхности стояла бутылка вина и две вазы с фруктами. Окропиридзе занял место так, что за его спиной оказался большой портрет президента Грузии Шеварднадзе. Рядом с ним лежал закрытый блокнот в кожаном переплете.
— Рекомендую, — Окропиридзе взял бутылку и показал Бен Ари красочную этикетку. — Лучшее грузинское вино. «Атенис мцвани». Его любил сам генералиссимус Сталин. У вас считают, что он предпочитал «Киндзмараули», это неточно. «Атенис мцвани» вино с его родины.
С лица полковника, когда он смотрел на Полуяна, не сходило выражение надменного превосходства, но едва он переводил взгляд на Бен Ари, надменность сменялась подчеркнутой почтительностью. У Полуяна это вызывало не раздражение, а насмешку.
Разливая вино, Окропиридзе повернулся к Полуяну.
— Вино у меня настоящее. К сожалению, сейчас в Москве из десяти бутылок грузинского вина восемь — российские подделки.
— Знаю, — легко согласился Полуян. — В основном наши подделки производятся из винограда, выращенного в Заполярье, в Мурманской и Архангельской областях.
Бен Ари тонко улыбнулся. Окропиридзе промолчал.
После того, как они попробовали сухонькую кислятинку из окресностей Гори, Бен Ари отставил бокал и сказал:
— Мы не будем вас утомлять, господин полковник. Главное в предстоящем деле мы обсудили детально. Господин Васильев — тот человек, который доставит на границу с Грузией интересующего мою страну субъекта или сведения о нем. Мы заинтересованы, чтобы в процессе передачи не возникло непредвиденных ситуаций, а также в том, чтобы сведения о предстоящем акте передачи не попали в третьи руки.
Полковник Окропиридзе выслушал Бен Ари, не выражая эмоций. Он лишь сосредоточенно крутил в руках дорогую авторучку с золотым пером, будто именно это в настоящий момент для него являлось главным делом в переговорах. Ответил, взвешивая каждое слово с нескрываемой торжественностью, как и подобает дипломату.
— Позиция правительства Грузинской республики в обсуждающемся вопросе определяется интересами государственного суверенитета и безопасности наших границ. В соответствии с договоренностью, которая достигнута между компетентными органами Грузии и государства Израиль, грузинская сторона готова принять на границе Грузинской республики и республики Ичкерия…
Полуян хлопнул ладонью по столу. Шлепок получился громкий и дорогая ручка, которую Окропиридзе аккуратно положил рядом со своим блокнотом, шевельнулась и покатилась. Грузин задержал ее, вскинул брови. Шлепок Полуяна сломал чинность дипломатического протокола.
— Если я правильно понял, — сказал Полуян, — вы имели в виду границу между Российской Федерацией и Грузией?
Бен Ари бросил выразительный взгляд на Окропиридзе, показав, что тому незачем затевать пикировку, когда переговоры ведутся по серьезным вопросам. Грузин понял молчаливый упрек израильтянина и, не признавая своей ошибки, все же исправил ее.
— Грузинская сторона на пограничном переходе Шатили готова принять от вас задержанного субъекта для передачи представителям государства Израиль.
Полуян посмотрел на израильтянина и пожал плечами.
— Мистер Бен Ари, вас устраивает такая постановка вопроса?
— А вас? — спросил Бен Ари.
— Меня? Нет. Я готов передать террориста, в случае его задержания, в руки представителя государства Израиль в присутствии должностных лиц грузинской стороны.